Она включила мобильник. На экране желтел конвертик. СМС. Она нажала клавишу, СМСка была от Дениса. Первая СМСка от него, забавно: «Звонки тебя будоражат, так вот письмо от тупого придурка: С пятницей и …с днем облачных слонов. Подними голову в весеннее небо и обрати внимание на облака. Это же просто чудо какое-то! Целые стада облачных слонов весело путешествуют в голубом просторе, подставляя округлые бока теплым солнечным лучам. Они то бегут бегом на крыльях ветра, то застывают на месте, задумавшись о чём-то своем, слоновьем, то разбредаются по небу небольшими группами, приветливо покачивая хоботами… Они бывают самых разных мастей: молочно-белые, серые, почти черные, нежно-розовые, пурпурные, золотистые – столько оттенков и не снилось обычным земным слонам. Их путь никогда не кончается. Кажется, вот опустело небо, только солнце в лазурной выси. Ан нет, пробирается по краю горизонта одинокий припозднившийся слон, философ и мечтатель. Такой похожий на меня, такой причудливый, фрик…»

Ого! Во как вдруг, ну даёт! Неужто влюблён? – мелькнула мысль. Это Вере польстило. Но тут же червячок недоверия стал подтачивать душу. Нет, вряд ли. Просто, наверное, нашёл в инете где-нибудь, и послал ей. Хочет казаться этаким романтиком, этаким возвышенным и особенным, чтоб затащить её в постель. А как только удовлетворит свой сексуальный аппетит, приестся ему всё такое, и захочет он разнообразия. И всё. Конец отношениям. Знает она уж, проходила, было такое. Случалось. Любовь, разочарование, вспоминать не хочется, боль и отчаянье. Трудно было от бабули скрывать, ссылалась на усталость и большую нагрузку на работе. Если бы не это, впала бы в депресняк… Бабуля варила кофе, пекла любимые Верины пирожки с изюмом, жарила картошку с грибами, гладила по головке и уговаривала бросить эту распроклятую работу и найти другую, полегче. Милая добрая заботливая бабулюшка! А Вера мучилась, душу жгло словно калёным железом и рвало на мелкие частички, Вера ненавидела и проклинала всех мужиков на свете – и отца, из-за которого так рано умерла её мама, и любимого, который так жестоко расстался с ней. Это был уже второй, бросивший её. Первый был давно. Он её и не любил, наверное, просто так болтал про чувства, секса хотел с малолеткой. Ей было шестнадцать, первая её любовь, первый её мужчина, ему – двадцать, дембель. Витька, длинноногий, широкоплечий, мускулистый, поджарый, кареглазый, бритоголовый. Как она его любила! Как им было хорошо! Безумные встречи после школы, у неё просто крышу снесло тогда! А потом – страшная трагедия, жуткое горе, когда случился разрыв с ним. Депрессия. Она целыми днями лежала лицом к стене, прижимая к груди пушистую игрушечную собачку, которую ей подарила бабуля в детстве. Собачка для слёз. Когда умерла мама, Вера, пятилетняя, валялась на печке среди одеял и ревела, уткнув лицо в собачку Маську. Синтетическая Маськин мех драл кожу, воспалённую от слёз. Потом Вера подарила Маську двоюрдной сестре Гапке, с которой она иногда болтала по скайпу. Гапка, Агапия, вдруг стала комплексовать, что-то в школе у них там в посёлке случилось. Она влюбилась в мальчика, а он спросил: «Как твоё полное имя, что ли Гарпия? Знаешь, кто такие гарпии, ха-ха-ха!!!» Гапка так рыдала! Несчастная маленькая дурочка. Миниатюрная, как и Вера, тощенькая, волосы цвета пыли, бледненькая, такая былиночка белесая, лесной цветочек мелкий. Жалко её. Вот, тоже сильно страдала от любви. И Вера отдала ей самое дорогое – Маську. Правда, потом забрала назад. Пушистая игрушка, пропитанная слезами. Вера её очень любила, расчёсывала, на шею ей цепочку золочёную надела. Днём Маська восседала на столе возле ноутбука, а ночью спала с Верой в постели. Нежная, ласковая, такое облачко пушистое, утешительница, и спящая Вера прижимала её к щеке.

День выдался суетный. Маша с Дашей занимались шопингом. Приятное это занятие, интересное и весёлое. Женщины радостно сновали по торговым центрам, примеряли, обсуждали, спорили. В одном магазине они купили симпатичные лосины – Маша золотого цвета, Даша – телесного с блёстками. В другом месте увидели просторную изумрудную тунику, как раз их размер, всю усыпанную фионитами. Но она была одна такая. Женщины долго приставали к продавцам, чтобы нашли вторую, но увы – нет другой подобной, и не предвидится. Маша с Дашей впихнулись в примерочную, им было тесно, плотные тела заняли всё пространство. Но они ухитрились раздеться, и по-очереди примерили тунику. Обеим женщинам она подошла.

– Я её беру! – заявила Даша.

– А почему ты? Я сама хочу её купить! – вскрикнула Маша. – На мне она лучше сидит!

– Сидит она так же, как и на мне! Но я её первая увидала! – повысила голос Даша и мотнула своей большой башкой с пёстрым ёжиком густых жёстких волос.

Обе женщины, по пояс голые, схватились за рукава туники. Даша пыталась вырвать её из цепких рук Маши.

– Моя, моя, мне подходит подо всё!

– И мне тоже! У тебя же есть, у тебя таких восемь, а у меня всего шесть! Отдай!

– У меня совсем не такие, да и у тебя тоже. Ничего похожего!

– Но ты же моя лучшая подруга! Ты мне как сестра!

– Вот и я то же самое говорю! Мы – астральные сёстры! Неужели ты не уступишь мне, самому близкому человеку! Мы так похожи, у нас одна судьба, нас обеих бросили мужья, мы… мы…

Тут раздался треск рвущейся ткани. У каждой женщины в руках оказалось по рукаву. У Маши – рукав с большим лоскутом от бока блузки.

– Ну и что теперь делать? – тихо спросила Даша.

– Быстро одеваемся и бежим отсюда! – скомандовала Маша.

– Я рукава прихвачу, сошью из них шарфик, – Даша проворно запихнула в большие чашки своего бюстгальтера куски туники.

– Так. Спокойно выходим, не спешим, уверенно, с улыбочкой, и медленно ретируемся, – сказала Маша.

В зале было шумно, народ польстился на весенние скидки, а скидки были большие, играла музыка, люди сновали возле полок и корзин с вещами. Продавщицы рекламировали товар, показывали вещи. Маша с Дашей усердно-лениво продефилировали к выходу.

Корпоратив устроили не в ресторане, как было обещано. Роман Григорьевич арендовал стол в каком-то полуподвальном месте с занятным названием – «Погребок свекрови».

– Нас тут погребать будут? Свекровь уж постарается! – сострил охранник Олег.

Он был в костюме стального цвета, при галстуке, такой солидный и красивый.

Президент фирмы Роман Григорьевич, тоже весь из себя, в прикиде цвета горького шоколада, лощёный, длинноногий, бритоголовый, с высокими темными бровями и густыми ресницами, был очень хорош. Он пояснил:

– Нас всего-то пять человек, какой там ресторан, все здесь уместимся. Место тут интересное, понравится.

Место было да-а, вот ведь! Вдоль стен стояли столики с полосатыми скатертями и пластмассовыми подсвечниками, из которых торчали незажжённые свечи – толстые и какие-то доисторические, словно со времён гражданской войны сохранились. Посреди большого зала с обшарпанным дощатым настилом, деревенским каким-то, возвышался шест. Играла фоновая музыка. Но когда фирма расположилась за длинным столом возле окна, появился певец. Вера узрела небольшую сцену с синтезатором. Парень годков этак тридцати подошёл к микрофону, прокашлялся, что-то пробормотал, и запел. У него был приятный баритон. Маша с Дашей бросили на него оценивающие взгляды. Этот высокий лохматый блондин им явно нравился.

Официант принялся пихать на стол салаты, селёдку под шубой, тарталетки с грибами и с икрой, и всякую другую снедь. Появились рюмки, графинчики с водкой, с винами и соками. Роман Григорьевич встал и произнёс короткую речь, но за звуками песни было плохо слышно. Он сказал:

– Друзья! Коллеги! Поздравляю вас и себя с десятилетием нашей фирмы! За эти десять лет у нас… Мы… Наша фирма успешно выжила и не была смята конкурентами. Ведь таких, как мы, много! Ура! Живём!

Все выпили водку, а Вера – вино. Оно было сладкое.

– Живём! – вскричал Олег. – Наша фирма «Ясюкям» будет там и будет сям! – выдал он экспромт.