– Прости, – выдохнула я поспешно, гася огненный шарик. – Просто мне без него ничего не видно.
Зверёк затих на время, и я могла поклясться, что чувствую его изучающий взгляд. Затем послышался шорох, и сбоку что-то посыпалось. А затем от стены полился тусклый, едва различимый свет. Через несколько мгновений глаза привыкли, и я смогла выцепить из темноты мордочку. Малыш в самом деле пристально разглядывал моё лицо и время от времени принюхивался.
– Ты… меня понимаешь? – уточнила я.
Вместо ответа зверёк переключился на исследование моей одежды. Обошёл по кругу, ткнул носом и фыркнул.
– Ну уж прости, я бы и рада помыться, но возможности пока не было.
Кажется, зверёк закатил глаза. Хотя, скорее, это всё моё больное воображение расшалилось. Так ведь не бывает, правда? Чтобы зверь понимал человека. Или бывает?
И снова вспомнился Симба. В доме Толы на прямой вопрос, понимает ли он меня, кот претворился ветошью. А ведь что-то такое Тола в тот день рассказывала. И про Симбу и вообще.
– Ты йонги! – выдохнула я, тыкая в зверька обвиняющим жестом. – И ты точно меня понимаешь!
Зверёк многозначительно фыркнул и полез наверх. Я проводила взглядом исчезающую спинку и начала разворачиваться, чтобы ползти следом.
Путь наверх занял мучительно много времени. Я не меньше двух раз останавливалась перевести дух, но упрямо продолжала путь. Не хватало ещё лишиться сознания, находясь наполовину в земле.
Наверху за время моего сна мало что изменилось. Нет, дождь закончился, и это не могло не радовать. А вот еды так и не появилось. Что, наоборот, печалило. За время заточения я уже привыкла к состоянию постоянной слабости и головокружению. Но о физических нагрузках можно было забыть. Даже о тех, где ты просто вертикально стоишь. Или ползёшь вверх по тоннелю. К повторению подобного я была совершенно не готова.
Прислонившись спиной к дереву, прикрыла глаза и часто задышала. Перед внутренним взором расползались цветные круги, намекая на скорую потерю сознания. Нет, я бы, пожалуй, была даже не против лишиться чувств. Но только если делать это по всем правилам. Сперва убедиться, что за спиной стоит неотразимый кавалер, а затем уже с тихим вздохом валиться в благородные объятия. Всё как учили наставницы.
От воспоминаний отвлекло мокрое касание щеки. Зверёк снова обнюхивал моё лицо. Явно пытался понять, почему странная девушка разлеглась на земле и не шевелится. Я вымученно улыбнулась.
– Не обращай внимания. Просто я очень давно не ела.
Малыш сел на задние лапы и окинул меня озадаченным взглядом. А потом развернулся и юркнул в кусты.
Вернулся через несколько минут. И не один, а с добычей. Изо рта его свешивалась внушительных размеров лягушка. Ещё живая, судя по тому, что лапки её протестующе дёргались. Впрочем, когда малыш бросил лягушку на землю возле меня и вновь убежал, она уже не трепыхалась.
Сглотнув, я оглядела мёртвую тварюшку. Зверёк же не думает, что я стану это есть?
Именно это зверёк и думал. Это стало очевидно, когда он вернулся второй раз. Из пасти вновь свешивалась вяло дрыгающаяся лягушка. Он с удивлением посмотрел на меня и на свою первую добычу. Снова на меня…
И я поняла, что съесть придётся. Хотя бы чтобы не обижать добытчика. В конце концов, мне уже приходилось есть недавно убитых животных. На Рууху я неоднократно следила, как маги потрошили рыбу. Даже пару раз пыталась им помочь. А в Бридте жители регулярно убивали куриц, чтобы приготовить из них обед. Конечно, лягушек я пока ещё не ела… Но зато слышала, будто у некоторых народов Париса это считалось деликатесом. Оставалось надеяться, что ели их всё-таки люди, а не какие-нибудь тролли. Это бы сильно увеличило мои шансы избежать проблем с желудком.
Оглядевшись по сторонам, я отыскала глазами несколько палочек в зоне досягаемости. Сложила их домиком, как это делал Фет, и запустила в центр пульсар. Раздалось шипение, повалил пар, и ничего не произошло. Со вздохом я протянула руку и принялась сушить палки. Зверёк успел положить добычу и наблюдал за мной с искренним любопытством.
Наконец, палки, промокшие после дождя, подсохли и позволили себя разжечь. Подцепив тонкий, прутик, я повертела его в руках и взяла в руку лягушку. Содрогнувшись от отвращения, проткнула её насквозь основанием прута и поднесла к огню. Наверное, если бы у меня в желудке была хоть какая-то еда, в этот момент я бы её лишилась. Поистине нет худа без добра.
Вскоре до ноздрей донёсся запах палёной кожи. И немного – жареного мяса. Наплевав на приличия, я стащила с прутика почти обуглившуюся лягушку и тут же насадила следующую, пока куцый костёр окончательно не прогорел.
На вкус лягушка вышла… Отвратительной. Но это было лучше, чем ничего. А ничего было лучше, чем оставаться в подвале у Калеба. Так что сейчас я могла с уверенностью заявить, что жизнь удалась. Почти.
Пожалуй, для полностью удавшейся жизни мне оставалось лишь найти Фета.
Так и прошла следующая неделя. Я по-прежнему не имела понятия, где нахожусь. Зато со мной рядом всё время находился маленький юркий зверёк.
Я не знала, как называется это животное – мои познания в разнообразии фауны Терии почти полностью исчерпывалось волком, медведем и лисой. Я даже не была уверена, что смогу отличить барсука от енота. В своё оправдание могу сказать, что до сих пор мне эти знания совершенно не требовались. Не потребовались бы и дальше, если бы всё пошло по плану моих родителей.
– Кто же ты такой? – размышляла я вслух, сидя вечером у костра. – Похож на медведя, но не медведь. Морда как у хорька. Лапы огромные.
Зверёк фыркнул и отвернулся.
– Но ты точно не заяц, – заявила я категорично. – У зайцев уши длинные, а у тебя крошечные.
Зверёк дёрнул коротким ухом и глянул вопросительно.
– Надо дать тебе имя, – решила я. – Не могу же я звать тебя просто малышом? Как тебе… Пушинка?
На миг показалось, что глаза зверька расширились в два раза. Он явно не смог по достоинству оценить мой креатив.
Я усмехнулась. Когда я была ребёнком, то подобрала на улице щенка. Он был такой милый и трогательный, что я, поддавшись на его очарование, назвала пёсика Пушинкой. Пушинка прожил в нашем сарае три дня, пока его не нашёл садовник и не нажаловался отцу. Больше я щенка не видела.
– Да, на Пушинку ты не сильно тянешь, – вздохнула я. – Давай выбирать другое.
Однако, перебрав несколько десятков вариантов, мы вернулись к первоначальному. То ли малыш смирился с моей безудержной фантазией, то ли остальные варианты оказались ещё хуже. Но не шли этому очаровательному созданию мрачные имена, вроде Бойца или Когтя. Не шли, и всё. Хотя с когтями у этой крохи всё было в полном порядке.
Силы мои понемногу возвращались. На второй день я уже могла идти, и попросила зверька отвести меня к ближайшей деревне. Подумав, малыш кивнул и выбрал направление. И вот уже несколько дней мы шли на восток. Пушинка охотилась, притаскивая то птицу, то небольшого зверька, а я разводила костёр, жарила добычу и делила мясо пополам. Если поначалу Пушинка воротила нос от приготовленного мяса, то на третий день вошла во вкус и стала требовать свою порцию.
Я даже привыкла к тому, что перед тем, как кого-то съесть, сперва следует этого кого-то убить. Нет, я и раньше об этом знала. Просто до сих пор трудную часть всегда брали на себя другие. А сейчас я понимала, что если не съем кого-то, то свалюсь сама. А подобный расклад меня никак не устраивал. Вновь оказавшись на свободе, я невероятно остро почувствовала, как сильно хочу жить.
– Нам ещё далеко идти?
На восьмой день мы остановились на ночёвку на небольшой лесной поляне. К этому моменту я почти полностью пришла в себя. Ноги не болели, силы вновь наполнили тело. А если это звучало недостаточно хорошо, то утром мы к тому же набрели на прозрачное лесное озеро. Там я смогла не только помыться, но и выстирать одежду. Это было особенно ценно. Ведь если высушить ткань с использованием боевой магии ещё возможно, то очищающие заклинания всегда относились к числу бытовых.
