Ночная песня странника Горные вершины Спят во тьме ночной; Тихие долины Полны свежей мглой; Не пылит дорога, Не дрожат листы… Подожди немного, Отдохнешь и ты! Рыбак Бежит волна, шумит волна! Задумчив, над рекой Сидит рыбак; душа полна Прохладной тишиной. Сидит он час, сидит другой; Вдруг шум в волнах притих… И влажною всплыла главой Красавица из них. Глядит она, поет она: «Зачем ты мой народ Манишь, влечешь с родного дна В кипучий жар из вод? Ах! если б знал, как рыбкой жить Привольно в глубине, Не стал бы ты себя томить На знойной вышине. Не часто ль солнце образ свой Купает в лоне вод? Не свежей ли горит красой Его из них исход? Не с ними ли свод неба слит Прохладно-голубой? Не в лоно ль их тебя манит И лик твой молодой?» Бежит волна, шумит волна… На берег вал плеснул! В нем вся душа тоски полна, Как будто друг шепнул! Она поет, она манит — Знать, час его настал! К нему она, он к ней бежит… И след навек пропал. Лесной царь Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Ездок запоздалый, с ним сын молодой. К отцу, весь издрогнув, малютка приник; Обняв его, держит и греет старик. «Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» — «Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул: Он в темной короне, с густой бородой». — «О нет, то белеет туман над водой». — «Дитя, оглянися! Младенец, ко мне! Веселого много в моей стороне: Цветы бирюзовы, жемчужны струи; Из золота слиты чертоги мои». — «Родимый, лесной царь со мной говорит: Он золото, перлы и радость сулит». — «О нет, мой младенец, ослышался ты: То ветер, проснувшись, колыхнул листы». — «Ко мне, мой младенец! В дуброве моей Узнаешь прекрасных моих дочерей, При месяце будут играть и летать, Играя, летая, тебя усыплять». — «Родимый, лесной царь созвал дочерей: Мне – вижу – кивают из темных ветвей». — «О нет, все спокойно в ночной глубине: То ветлы седые стоят в стороне». — «Дитя, я пленился твоей красотой: Неволей иль волей, а будешь ты мой!» — «Родимый, лесной царь нас хочет догнать; Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать!» Ездок оробелый не скачет – летит… Младенец тоскует, младенец кричит… Ездок погоняет, ездок доскакал… В руках его мертвый младенец лежал. Певец
«Что там за звуки пред крыльцом? За гласы пред вратами? В высоком тереме моем Раздайся песнь пред нами!..» Король сказал, и паж бежит. Вернулся паж, король гласит: «Скорей впустите старца!» «Хвала вам, витязи, и честь, Вам, дамы, обожанье!.. Как звезды в небе перечесть? Кто знает их названья? Хоть взор манит сей рай чудес, Закройся взор, не время здесь Вас праздно тешить, очи!» Седой певец глаза смежил И в струны грянул живо, У смелых взор смелей горит, У жен поник стыдливо… Пленился царь его игрой И шлет за цепью золотой — Почтить певца седого. «Златой мне цепи не давай. Награды сей не стою, Ее ты рыцарям отдай Бесстрашным среди бою, Отдай ее своим дьякам, Прибавь к их прочим тяготам Сие златое бремя!.. По божьей воле я пою Как птичка в поднебесье, Не чая мзды за песнь свою — Мне песнь сама возмездье! Просил бы милости одной: Вели мне кубок золотой Вином наполнить светлым!» Он кубок взял и осушил И слово молвил с жаром: «Тот дом сам Бог благословил, Где это – скудным даром! Свою вам милость Он пошли И вас утешь на сей земли, Как я утешен вами!» Первая потеря Кто воротит мне дни блаженные, Дни крылатые, страсти первенца? Кто воротит мне хоть один часок Драгоценного того времени? Каждый день болит сердце бедное, Каждый день грущу о минувших днях… Кто воротит мне хоть один часок Драгоценного того времени? Ночные мысли Вы мне жалки, звезды-горемыки! Так прекрасны, так светло горите, Мореходцу светите охотно, Без возмездья от богов и смертных! Вы не знаете любви и ввек не знали! Неудержно вас уводят Оры Сквозь ночную беспредельность неба. О, какой вы путь уже свершили С той поры, как я в объятьях милой Вас и полночь сладко забываю! |
