Она тихонько фыркнула, и от выдоха защекотало волоски на спине, где от растирания уже горела плоть.

– Моя бабушка говорила, это средство и мертвого из могилы поднимет, – вполголоса произнесла она, чтобы не разбудить девочек, свернувшихся клубочком у очага. – Только выражалась не так деликатно.

«Нужно укрыться потеплее», – говорила она. Из-за тряпицы, пропитанной горчицей и хреном, Джейми казалось, что нижняя часть спины вот-вот полыхнет. Кажется, на коже уже вздувались пузыри. «Ты сегодня вряд ли выспишься». Угу!

Он заерзал, пытаясь перевернуться на бок, не издавая лишнего шума и не сдвигая компресс. Сильвия закрепила его тонкими полосками фланели, но те все время съезжали. Впрочем, двигаться уже было легче, что радовало. С другой стороны, Джейми казалось, будто возле задницы держат сосновый факел. Тем более, как ни осторожничала миссис Хардман, обмазывая его от лопаток до колен, немного жгучей жидкости все равно попало на мошонку, и между ног теперь все пылало огнем.

Однако Джейми не стал возмущаться. Только не после того, как увидел ее руки: красные, точь-в-точь панцирь омара, со вздувающимся на большом пальце молочным пузырем. Она тоже промолчала, лишь одернула ему рубашку и погладила по спине, прежде чем отмыть от средства руки и смазать их гусиным жиром.

Теперь она тоже спала, свернувшись на скамье возле колыбельки Честити, чтобы огородить ее от тлеющих углей в очаге. Время от времени очередное полено лопалось с громким треском, выпуская сноп искр.

Джейми осторожно вытянул ноги. Кажется, уже лучше. Однако пройдет ли к утру спина, не пройдет, он в любом случае отправится в путь, хоть ползком. Пора уже вернуть Хардманам их постель. У него есть своя.

Та, где спит Клэр.

При воспоминании о жене стало еще жарче, и он вновь завертелся угрем. Мысли тоже разбегались, и он кое-как ухватил одну, словно непослушную собачонку.

Это не ее вина! Клэр ничего плохого не сделала. Его сочли погибшим. Марсали все рассказала. В том числе и то, что лорд Джон поспешил жениться на Клэр лишь затем, чтобы спасти и ее, и Фергуса с Марсали от ареста.

Да, и после этого уложил ее в постель! Костяшки левой руки, сжатой в кулак, зачесались. «Никогда не бей в лицо, парень, – целую вечность назад учил его Дугал. – Бей сразу в живот».

Вот Джейми в живот и ударили.

– Не ее вина, – пробормотал он под нос, бессильно ворочаясь на подушке.

Что, черт возьми, случилось? Как так вышло?! Почему?..

Его лихорадило, мозг туманило от горячих волн, исходящих от тела. Словно в полусне он вдруг увидел ее голую плоть, бледную, мерцающую от пота… накрытую телом Джона Грея…

«Мы оба трахались с тобой!..»

На спину словно нацепили раскаленный панцирь. С раздраженным рыком Джейми повернулся на бок, содрал бинты, удерживающие на спине компресс, и наконец выпутался из его удушающих объятий. Он швырнул тряпки на пол и отбросил одеяло, чтобы прохладный воздух освежил и тело, и голову.

Однако в хижине было слишком жарко, да и между ног пламя не унималось. Джейми стиснул кулаки, пытаясь не виться бешеным ужом.

– Господи, молю, не дай мне натворить бед, – зашептал он на гэльском. – Даруй мне прощение и милость. Даруй понимание!

Вместо этого в голове невольно мелькнуло мимолетное воспоминание о холоде: нежданное, но невероятно освежающее. Оно тут же пропало, однако пальцы по-прежнему покалывало, будто от стылого камня, и Джейми закрыл глаза, старательно представляя, как прижимается горячей щекой к ледяной стене пещеры.

Потому что вспомнилась ему именно пещера. Та самая, где он скрывался после Каллодена, где жил долгие годы. Там его тоже трясло: от жара и боли, гнева и лихорадки, отчаяния и сладких мыслей о встрече с женой. Он словно бы вновь ощутил тот холод, который некогда сулил ему смерть, а теперь остужал горящую пустыню в голове. Джейми представил себя голым, вообразил, как всем телом вжимается во влажную шершавую стену, чтобы холод проник в него и унял бурлящий жар.

Напряжение спало, и он задышал медленнее, старательно не замечая терпких запахов хижины: недавнего ужина, немытых тел, вони горчицы и хрена… Он пытался вдохнуть свежий северный ветер с ароматом вереска и ракитника.

Однако вместо этого учуял…

– Мэри, – прошептал он, потрясенно распахивая глаза.

Запах зеленого лука и незрелых вишен. И холодного куриного бульона. И теплой женской плоти со слабыми нотками пота, почти перебитыми жирным духом щелочного мыла, которое варила его сестра.

Джейми вдохнул поглубже, но свежий горный воздух уже пропал, и вместо этого в легкие набилась густая вонь горчицы, заставляя натужно кашлять.

– Да понял я, понял! – весьма непочтительно обратился он к Богу.

Даже после стольких лет в пещере Джейми не искал женского внимания. Однако Мэри Макнаб пришла сама, и в ее объятиях он хоть ненадолго, но нашел утешение. Джейми не пытался заменить ею Клэр, вовсе нет, – он пошел на это скорее от отчаяния и одиночества, с благодарностью приняв ее дар.

Так, может, с Клэр было то же самое?..

Он вздохнул, укладываясь поудобнее. Маленькая Честити издала слабый вопль, и Сильвия Хардман тут же села, что-то забормотав над колыбелькой сквозь сон.

И тут впервые Джейми осознал, что именно означает имя девочки. Ей всего месяца три. Может, четыре, не более. А как давно пропал Габриэль Хардман? Девочки говорили, что прошло уже больше года. И вдруг – Целомудрие?

Почему миссис Хардман назвала ее именно так: руководствуясь теми же принципами, что и со старшими дочерями, или из чистой горечи, безмолвно упрекая сгинувшего мужа?

Джейми закрыл глаза, чтобы в темноте обрести прохладу. Слишком долго он мучается в огне, хватит!

Он вышел незадолго до рассвета, отказавшись от помощи Пруденс и Пейшенс, однако те все равно решили проводить гостя до тракта – вдруг на полпути его скрутит паралич или он провалится в сусличью яму и подвернет лодыжку. Они переживали, что ему не хватит сил на столь дальнюю дорогу, поэтому держались рядом с обеих сторон, и их белые ручки парили в темноте возле его локтей невесомыми бабочками.

– Что-то фургонов в последние дни стало меньше, – не то с волнением, не то с тревогой заметила Пейшенс. – Так ты не найдешь повозку по пути.

– Мне любая телега с капустой подойдет, – заверил Джейми, вглядываясь в даль. – Я спешу.

– Знаем. Мы же сидели под кроватью, когда Вашингтон дал тебе поручение, – напомнила Пруденс.

Это прозвучало не без сарказма: квакеры ведь не одобряют войну. Джейми улыбнулся: уж больно личико с тонкими губами и ясными глазами копировало строгое выражение матери.

– Вашингтон подождет, – сказал Джейми. – Сперва я должен увидеть жену, а уже потом… потом все остальное.

– Ты что, давно ее не видал? – удивилась Пруденс. – Почему?

– Был по делам в Шотландии, – пояснил он, решив не уточнять, что два дня назад они все-таки виделись. – Там что, фургон вдалеке, как думаешь?

Увы, то оказался погонщик со стадом свиней, и им пришлось спешно освободить ему путь, чтобы не попасть скотине на зуб. Впрочем, когда солнце встало, по тракту потянулись и фургоны.

Большей частью они ехали из Филадельфии: как пояснили девочки, семьи лоялистов, которые не могли позволить себе путешествие по реке, спешно покидали город на чем придется: кто на телегах, а кто и вовсе пешком, унося на себе жалкий скарб. Встречались и отряды британских солдат, защищавшие их от грабителей и мародеров, а заодно повстанцев, которые могли внезапно нагрянуть из леса.

Джейми невольно вспомнил о Джоне Грее, который уже несколько часов милосердно отсутствовал в его мыслях. Он поспешил изгнать из головы образ соперника, пробормотал под нос: «Да уходи же» Однако эта мысль притянула за собой и другую: что, если повстанцы отпустили Грея и тот давным-давно вернулся в Филадельфию? С одной стороны, он много дней оберегал Клэр от беды, зарекомендовав себя надежным другом. Однако…