Андроник ядовито хмыкнул:
– Голодранцам эта идея понравится… А нам как жить посреди вселенского безумия?
– Воевать со всеми невозможно: не хватит ни сил, ни денег! Нужно правильно обхаживать предводителей окружающих нас народов: обнадеживать их посулами, стравливать друг с другом! А слабых – порабощать мечом…
Андроник неопределенно пожал плечами. Поднимающееся солнце припекало все сильнее, и братья спустились по внутренней лестнице в дворцовый сад. Пользуясь добрым настроением Мануила, Андроник вернулся к обсуждению своей излюбленной темы:
– Мы зря потворствуем латинянам! Когда-то наши василевсы подарили Венеции «Золотую буллу»16 с торговыми привилегиями и предоставили купцам Генуи и Пизы многие льготы. Инородцы наживают несусветные барыши и пьют кровь у православных тружеников… Пора восстановить справедливость! Народ мечтает оторвать этих пиявок от своего тела и раздавить их, – и он вкрадчиво добавил. – Люди ждут сигнала…
– Нет, я не допущу резни! Сотрудничество с Венецией и торговыми городами очень выгодно для нас. Не забывай, они не раз помогали нам воевать против короля Сицилии и прочих любителей легкой наживы!
Но Андроник был последователен в своей ненависти к католикам:
– Когда-нибудь Рим объединит мечи франков и золото Венеции. И эта сила возьмет все, что захочет. А самая лакомая добыча для них – Константинополь!
Мануил примирительно улыбнулся:
– Мой верный друг, не преувеличивай возможности латинян… Будем надеяться на лучшее. Сегодня мы избавились от очередной орды искателей высшей справедливости, значит, мы на верном пути… Да не оставит нас Господь в наших заботах и впредь!
Братья усердно перекрестились и разошлись по своим делам…
Державный изгой
Ущербная луна скупым бледным светом заливала спящий византийский лагерь. Командиры и простые воины, утомленные тяжелым походом, спали в палатках. Безмолвные дозоры смежающимися от дневной усталости глазами осматривали вверенные им участки окружающей местности.
Андроник нервно ходил по шатру в ожидании тайного посланца венгерского короля Гезы. Давно копившееся раздражение билось злыми толчками в его висках и изливалось в голову крамольными мыслями: «Почему императором ромеев стал Мануил, а не я, наделенный отвагой и удалью, умом и телесной силой? Много лет он держит меня в стороне от власти, дает мелкие поручения и тем унижает мое достоинство. В то же время василевс привечает латинских купцов и потворствует им в угнетении простых людей, – он сжал кулаки. – Но скоро все изменится: ошибки судьбы исправляют люди, и я восстановлю справедливость!»
Снаружи послышались крадущиеся шаги и в неверном свете лампадки в шатер проскользнула неясная фигура лазутчика. Он поклонился Андронику и приглушенно сказал:
– Господин, мой повелитель передает тебе слова поддержки. Он спрашивает, готов ли ты отстранить Мануила от власти или будешь смиренно ждать конца его земного пути?
– Ожидание – удел слабых. Мой язык присягнул императору в верности, но мой меч свободен от клятв!
Пронзительные глаза пришельца испытующе впились в лицо Андроника:
– Господь наградил тебя поистине бесстрашным сердцем. Наше войско в готовности стоит у границы, и король ждет от тебя знака, чтобы бросить его на помощь тебе.
– Я убью Мануила на ближайшей же встрече! Это и будет сигналом для Гезы! А как только я овладею ромейским престолом, он получит фемы17, на которые претендует.
Лисья физиономия лазутчика расплылась в довольной улыбке:
– Прямой путь вернее всего ведет к цели! У тебя все получится, ведь Господу угодно, чтобы миром правили сильные. Сказанное тобой будет передано королю, – он поклонился и исчез в ночной тишине.
Сердце Андроника взволнованно забилось, и он подумал: «Может быть, навестить императора прямо сейчас? Похоже, стража спит, иначе тайный гость не смог бы так легко пробраться в лагерь. Когда еще представится удобный случай посчитаться с Мануилом?!»
С юности он любил перечитывать послания Святого Апостола Павла, и сейчас в его памяти всплыли вещие слова: «И готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный». Как будто внезапная вспышка молнии разогнала туман сомнений в его голове, и он со всей ясностью увидел кратчайший путь, ведущий к вожделенному венцу!
Он достал бережно хранимый дамасский клинок и вынул его из ножен. Когда-то, после жестокой битвы, плененный им эмир сказал, отдавая оружие: «Его имя – "Несущий смерть"! Он парализует волю противника своим сиянием, рассекает любые доспехи и пьет горячую кровь побежденного!»
Сейчас ему требовался именно такой помощник! Андроник сжал ладонью холодную рукоять меча, попробовал пальцем остро отточенное лезвие и стараясь не шуметь, вышел наружу. Пригибаясь на открытых местах и прячась в тени редких деревьев, он подобрался к шатру василевса. У входа в него, в свете догорающих факелов, стояли два воина, в легкой дремоте опираясь на копья. Он обогнул поляну, подкрался к шатру с противоположной стороны, осторожно разрезал шелк и шагнул в душную тьму. Слабый огонек небольшого ночника отбрасывал по сторонам колеблющиеся тени. Андроник замер, стараясь сориентироваться в мутной мгле.
Внезапно внутренность шатра осветилась. Вспыхнули факелы, разбрызгивая мелкие шипящие искры, и на мгновение ослепили его. Но зрение быстро вернулось, и он увидел перед собой Мануила, сидящего в походном кресле! Вокруг него с обнаженными мечами стояли суровые норманны18.
Андроник сжал рукоять клинка, готовый броситься на окаянного конкурента. Но холодный расчет остановил его: на нем не было ни панциря, ни шлема, и схватка с профессиональными бойцами, облаченными в полное вооружение, была заведомо проигранной. Повисло напряженное молчание. Василевс посмотрел брату в глаза и спросил:
– У тебя появилось срочное дело? – он принужденно улыбнулся. – Говори, я слушаю!
Андроник молчал и с тоской смотрел на свой клинок, сверкавший огненными бликами.
Император тяжело поднялся с кресла:
– Мои люди давно следят за твоими тайными гостями и слушают ваши разговоры. Я знаю все о каждом твоем шаге. Умельцы сейчас допрашивают лазутчика… Думаю, он расскажет много интересного. А ты отправишься в темницу Большого дворца Константинополя.
Он кивнул головой воинам, те забрали у растерявшегося Андроника оружие и вывели его наружу…
Проведя несколько лет в каменном склепе, он с ужасающей ясностью осознал: скорее он сгниет в глухом подвале, чем дождется прощения Мануила. Внимательный осмотр подземелья дал некоторую надежду на освобождение: одна из плит пола слегка покачивалась. Он поднял ее и обнаружил под ней полузасыпанный подземный ход. Захватив остатки еды, он скрылся в новом убежище и аккуратно поставил плиту на место. На другой день он услышал над собой топот множества ног и крики надзирателей. Его «побег» обнаружили! Впервые за годы заключения у него было прекрасное настроение: «Пусть Мануил поломает голову над тем, куда делся опасный претендент на трон!»
Вскоре шум стих, и он понял, что поиски переместились в дворцовый сад и на улицы города. Он задремал и проснулся от звука чьих-то легких шагов над головой. Видимо, в камеру бросили другого заключенного. Он подождал, когда все успокоилось, осторожно приподнял плиту и выглянул наружу. В углу, в неверном свете свечки, виднелась фигура женщины, закутанной в покрывало. Андроник выбрался из убежища и осторожно подошел к ней. Несчастная подняла голову, всмотрелась в него, вскрикнула и стала истово креститься. С удивлением он узнал в таинственной узнице свою жену! Он схватил ее руки, прижал их к своим щекам и стал ее успокаивать:
– Это же я, твой Андроник! Живой и невредимый!
Женщина находилась в полуобморочном состоянии и исступленно шептала:
