Слаб человек, но сильны страсти его.

И рождают они великие грезы,

и бросают восторженных смельчаков

в священную битву за высшую справедливость.

И сгорают мужи подвига в ее жертвенном пламени,

и сметает холодный ветер времени

их прах в бездну забвения.

И лишь немногие любимцы судьбы

возносятся в звездный пантеон славы,

где творец иллюзий сплетает из их деяний

чудесную сказку прошлого.

Да прочтут ее живущие,

и да согреются их сердца

от негасимого огня страстей

этих странников вечности…

Пестрый купеческий караван под мерный звон бубенцов спускался в обширную зеленую долину. Позади осталось пышущее жаром нагорье с редкими пучками сухой пыльной травы и проворными ящерками. Весь день путники вглядывались в далекий горизонт, надеясь увидеть тенистый островок, пригодный для отдыха. И лишь с наступлением вечера перед ними открылось райское место, о котором они не могли и мечтать.

Предводитель каравана с уверенностью человека, исходившего все пути мира, направился к большой чинаре, окруженной густым кустарником. Величаво-надменные верблюды и покладистые мулы почуяли близость живительной влаги и ускорили ход. И наконец, путешественники были вознаграждены за перенесенные тяготы: в густой тени чинары, среди сочной травы бил источник с прозрачной водой. Тут же начались обычные хлопоты по устройству временной стоянки. Слуги расседлывали животных, доставали припасы и ставили шатры для хозяев.

Ренье почувствовал свою ненужность среди шумной суеты и решил развеяться на благодатном просторе. Седобородый караван-баши выслушал просьбу юноши отлучиться от каравана, улыбнулся и одобрительно покачал головой:

– Молодость всегда ищет приключений, – он окинул долину внимательным взглядом. – А здесь есть, где разгуляться!

Ему нравился этот светловолосый франк1, присоединившийся к каравану с небольшим отрядом воинов. Он производил самое положительное впечатление: выказывал старшим должное внимание и был подчеркнуто обходителен даже со слугами. Стройная фигура, прямой взгляд и легкость движений выдавали в нем прирожденного воина, вызывая невольное уважение даже у повидавших мир людей. Предводитель повернулся к заходящему солнцу, всмотрелся в багровеющий горизонт и сказал:

– О, благородный рыцарь, разум требует соблюдать осторожность и не искушать судьбу понапрасну. Ночь вот-вот заберет власть у дня и тогда на свой промысел выйдут гули, – он понизил голос. – Это дети мрака в образе соблазнительных дев! Они подстерегают одиноких путников, очаровывают их своими прелестями и выпивают у них кровь!

Юноша содрогнулся от неприятного ощущения, но предупреждение не испугало, а скорее позабавило его. Очень уж эти коварные гули напомнили ему героинь восточных сказок, слышанных им здесь во множестве. Но он не стал спорить со старцем и учтиво ответил:

– Очень благодарен, почтенный шейх, за мудрое остережение. Прогулка не займет много времени, и я вернусь до наступления темноты…

Арабский скакун легко взял с места и через несколько шагов перешел на резвый галоп. Молодая сила неудержимо несла его в неведомую даль. Мягкий ковер из густых трав с яркими диковинными цветами послушно ложился под его копыта. Всаднику передалось азартное настроение коня, он с удовольствием вдыхал напоенный душистыми ароматами воздух и беззаботно мчался вперед.

Вдруг откуда-то сбоку, из густого кустарника, выскочила газель. Она летела вперед, едва касаясь стройными ногами земли, и поравнявшись со всадником, стала обходить его. Скакун, взгоряченный внезапным вызовом, перешел на карьер и мощным рывком догнал соперницу. Ренье пригнулся к шее коня, облегчая его бег, и победно посмотрел на грациозную газель. Она была так близка, что казалось, до нее можно было дотянуться рукой и погладить ее по шелковистой шерстке! Большой черный глаз с любопытством глянул на всадника, скользнул по его лицу и газель резко отвернула в сторону. Ее спина цвета выжженного песка замелькала в зелени кустов и исчезла в темневшей неподалеку роще.

Ренье развернул коня и устремился за беглянкой. Он остановился на опушке рощи, спешился и осмотрелся. Вокруг было тихо и только слабый ветерок шевелил верхушки деревьев. В наступающих сумерках густеющая синева все сильнее заливала небо, и кроваво-красное солнце последними лучами подсвечивало незнакомую местность. Подкравшийся страх охолодил было его сердце, но он подавил это постыдное чувство, взял скакуна в повод и направился по следам газели. Через несколько шагов он ощутил манящий запах вкусной еды и перед ним открылась небольшая поляна, покрытая густой травой и благоухающими цветами. Посреди нее в окружении сочной зелени едва слышно журчал родник. Рядом с ним догорал костер, у которого невысокий абиссинец хлопотал над поджариваемым мясом.

Поодаль виднелся силуэт сидящей девушки. Изар2 из тонкой светлой ткани подчеркивал изящность ее фигурки. Она повернула голову в сторону юноши, легкий шелковый платок, закрывавший ее лицо, слегка приоткрылся, и их глаза на мгновение встретились. Вокруг как будто посветлело! Захваченный врасплох, он позволил себе слишком пристальный, и как он с запоздалым раскаянием понял, не совсем вежливый, взгляд.

Незнакомка смутилась, поправила платок и опустила голову. Мимолетное видение исчезло! В его памяти остались очаровательный овал смуглого лица, большие черные глаза под густыми бархатистыми бровями, да непослушная прядка смоляных волос, выбившаяся из-под платка и прихотливо вившаяся по щеке… Он подавил невесть откуда взявшееся волнение, принял присущий истинному рыцарю невозмутимый вид, приблизился к костру и приветствовал абиссинца:

– Мир тебе, путник.

Тот повернулся к неожиданному гостю и ответил:

– И тебе мир, о, благородный воин, – широкая доброжелательная улыбка осветила его темное лицо. – Надеюсь, ты не откажешься разделить со мной скромную трапезу?

Юноша с вожделением посмотрел на подрумянившиеся и истекающие горячим соком куски мяса, но тут же одернул себя и с достоинством представился:

– Мое имя Ренье. Благодарен тебе за приглашение.

– А меня зовут Масум. Я умею готовить мясо на огне и, надеюсь, оно тебе понравится!

– Позволь вначале напоить коня.

Ренье отвел скакуна к роднику и вернулся к костру. Мясо, сдобренное острыми пряностями, распространяло волшебный аромат, и он почувствовал, как сильно проголодался. Однако образ прекрасной девушки не выходил у него из головы. Кажется, в ее глазах промелькнул интерес к нему! Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы это было именно так! Он бросил невольный взгляд в ее сторону, и увидел, что юная красавица… исчезла! В его груди похолодело, и он в недоумении замер.

Абиссинец лукаво улыбнулся:

– Мудрые говорят: «Взгляд влюбленного всегда летит вслед за его сердцем!..»

Ренье слегка смешался, но ответил с должной мерой искренности:

– Это похоже на правду… Но вряд ли меня можно назвать влюбленным…

Масум приложил правую руку к сердцу и широким жестом пригласил гостя к костру. Они присели на траву. Абиссинец разделил мясо на две части, положил их на большие зеленые листья и подал одну из них юноше со словами:

– Не спеши облачаться в одежды печали. Верь в судьбу, и помни: она всегда выведет достойного на дорогу надежды!

Он взял кувшин, принес воды, и сотрапезники совершили омовение. Ренье энергично принялся за еду. Нежное мясо, приправленное соком лимона, перцем и еще какими-то пряностями, приятно раздражало язык. Он уже успел отвыкнуть от пресной пищи, которая употреблялась на его далекой родине. Там индийские специи были редкостью и стоили больших денег. Многие люди не знали толка во вкусной еде, и привыкли обильно сдабривать кое-как приготовленное мясо кислым вином, да пахучими травами. Богатеи кичились друг перед другом не изысканностью кушаний, а необузданным обжорством. Здесь же, на Востоке, без пряностей не готовилась никакая пища, и ароматы специй сопровождали не только пиршества в роскошных дворцах, но и застолья в скромных хижинах. Дразнящими запахами были пропитаны торговые лавки, харчевни и даже сам воздух на шумных базарах многолюдных городов.