Высокий предсказал Моргане приход воина: когда рассыплется в прах каменный всадник на опушке леса, тогда найдет воин Моргану.

Со дня своего десятилетия Дарий стал часто появляться в замке, он изучил все потайные ходы и лестницы, он научился быть невидимым для всех и вездесущим. Дарий в совершенстве подражал волчьему вою и в самые темные часы ночи, отрываясь от пожелтевших страниц старой книги, издавал протяжный вой, от которого в страхе просыпался весь замок. На волка устраивали облавы, прочесывали среди ночи проклятое крыло замка слуги с факелами. После таких облав челядь долго боялась приближаться к лестнице, ведущей в башню, чего Дарий и добивался.

Дядя многое рассказал и показал ему. По ночам они сидели за книгами в заброшенном крыле замка. Днем, будучи нерадивым сыном кузнеца, сказавшись больным, Дарий спал, забравшись на чердак или зарывшись в стог свежего сена. Дни складывались в недели, недели в месяцы – время словно ускорило свой бег.

Корнелий оказался строгим учителем, он многого требовал от Дария, заставляя его штудировать трактаты, изучать труды древних философов, полузабытые языки, математику и медицину. Иногда, готовясь к очередному занятию, Корнелий становился очень серьезным, голос его менялся, во взгляде появлялась отстраненность – Дарий понимал, что этот урок будет особенным. Корнелий рассказывал о тайнах человеческой души, о том, где коренится страх и прячутся желания, о том, как заставить человека забыть о чем-то важном для него. Он учил Дария искусству понимания людей и управления их мыслями. Затаив дыхание, слушал Дарий своего учителя, предчувствуя, что эти знания не раз спасут ему жизнь.

Однажды после одной из долгих ночей, когда дядя словно экзаменовал Дария, заваливая его вопросами из разных областей, по окончании опроса Корнелий удовлетворенно кивнул, захлопнув толстый фолиант и пристально посмотрел на Дария.

– Ты хорошо справлялся до сих пор. Но теперь пора возвращаться в кузницу и заново постигать науку огня и железа. Отныне по утрам твое место в кузнице, молот укрепит твои руки. Книги слишком долго окружали тебя…

Солнечный свет терялся на пороге кузницы. В огромной печи шумел огонь, раскаленный воздух, впитавший дым, запах угля и жар, стал густым и тягучим. С детства, к неудовольствию Марты, Дарий часами просиживал здесь, поэтому без труда справлялся с простыми заданиями. Молчаливый Том большую часть своей жизни провел у наковальни и не привык к общению. Много лет назад, когда Марта вернулась из замка, между ней и мужем состоялся тихий разговор, после которого Том стал еще более молчаливым и замкнутым. Дарий для него словно и не существовал, до тех пор, пока не переступал порога кузницы.

Дни летели стремительно, боль в руках, мозоли, усталость стали для Дария привычными. Звенел молот, шипело железо, опускаемое в бочку с холодной ключевой водой, сыпались искры. Кузнец делал короткие замечания, иногда неодобрительно качал головой, реже молча кивал. Дария зачаровывал яркий, живой цвет раскаленного металла, ему нравилось ударами молота придавать форму, он постигал кузнечную магию огня.

После полудня, когда утомленный работой кузнеца Дарий спал, улегшись на небольшой стог сена, Марта нашла его. Она нежно провела рукой по его волосам.

– Вставай, мой мальчик!

– У…

– Соня, я принесла тебе молока и свежего хлеба, посыпанного солью, как ты любишь. Вставай! Корнелий будет ждать тебя на опушке леса, там, где огромный валун, похожий на всадника.

Дарий потянулся и открыл глаза, тело его привычно болело.

– Сначала он заставляет меня постигать искусство владения молотом, потом зовет к всаднику… Что он задумал?

– Твой дядя очень умный человек и мудрый… Не стоит ему перечить.

– Знаю, но иногда так хочется сбежать куда-нибудь… Ну или просто быть сыном кузнеца…

– Поверь мне, многие мечтают оказаться на твоем месте. Разве тебе плохо сейчас?

– Нет, ты права, прости. Просто тебе я могу рассказать о том, что томит меня, а дядя… Для него я граф и должен во всем быть графом…

– Мальчик мой, бедный мой мальчик… – Марта поцеловала его в макушку, как когда-то давно, когда маленький Дарий начинал капризничать.

Мягкие лучи предвечернего солнца заливали опушку. Огромный камень, очертаниями напоминающий всадника в шлеме, увенчанном кривыми выступами-рогами, стоял на краю ровной круглой поляны. Деревенские жители обходили это место стороной, они верили древней легенде. Дарий однажды спросил Моргану о правдивости этой легенды. Она задумалась, взгляд ее стал отстраненным, словно она смотрела сквозь время и пространство.

– В прошлом есть ключи к будущему. Встретившись и полюбив или возненавидев однажды, мы связываем друг друга невидимыми нитями и обречены увидеться вновь. Не задавай слишком много вопросов, ты рискуешь получить ответы, на которые у судьбы свои планы.

– Ты говоришь загадками.

– Скоро время разрешит и эту загадку…

Подходя к условленному месту, Дарий всматривался в очертания камня, залитого солнечным светом, вспоминая этот разговор. На миг ему показалось, что всадник смотрит на него. Корнелий ждал Дария, облокотившись о камень, в руках у него были две свежесрубленные и очищенные от коры палки.

– Держи. – Он передал племяннику одну из палок. – И защищайся!

Несколько стремительных движений Корнелия, и Дарий получил ощутимые удары.

– Эй, больно!

– Знание всегда приходит с болью. Запоминай. Удар должен быть быстрым и сильным. Всегда смотри в глаза противнику, поединки выигрываются задолго до начала реального боя. Дыхание твое должно быть ровным, плечи расслаблены…

Это был первый урок фехтования. За ним последовали другие. Постепенно Дарий привыкал, он научился отбивать удары и наносить их, он ощущал особое упоение схватки, когда кровь оглушительно стучит в висках, а тело плетет узор точных и верных движений поединка. Танец боя овладевал его мыслями, телом и душой. Иногда Дарию казалось, что ноги его отрываются от земли, и он, подобно ветру, кружит над опушкой с сияющей молнией меча в руках…

Приближалась осень. Все чаще небо, затянутое тучами, обрушивало на лес холодные струи воды. Дарий с дядей продолжали каждый день приходить на опушку.

– Ничто не должно отвлекать воина. Ни холод, ни дождь, ни горе, ни страх. Сила покровительствует тому, кто способен очистить разум и принять условия поединка.

Их ноги путались в мокрой траве, мелкий дождь белой дымкой окутывал деревья и всадника, влажная одежда сковывала движения, но, стиснув зубы, Дарий продолжал этот странный поединок на палках. Он падал, но поднимался снова, он привык к каменной глыбе всадника, привык к ощущению направленного на него взгляда. Туман по-особенному клубился у подножия камня, и Дарий не удивился бы, если бы тот начал двигаться. Деревья стали ронять порыжевшие листья, все тише становилось на опушке – птичьи стаи тянулись на юг.

В этой осени было свое очарование, какое бывает в тишине, предвещающей бурю. Дарий старался прийти раньше дяди, чтобы послушать тишину, насладиться свежестью утреннего воздуха, горьковато пахнущего опавшей листвой. Он стоял, закутавшись в теплый плащ, глядя, как тонкие полосы тумана стелятся над землей, он не думал ни о чем, позволив мыслям покинуть его. И только когда в осенней мгле раздавались шаги Корнелия, он вместе с наваждением тишины сбрасывал плащ, готовясь к очередному уроку.

С наступлением первых холодов Корнелий привел племянника в большую и пыльную залу заброшенного крыла и заставил убрать разломанную мебель и до блеска натереть пол. Несколько ночей, напевая, Дарий чистил, протирал, выметал. Обитатели замка слышали пение и шум, они полагали, что привидения теперь обосновались в большом зале проклятого крыла, покинув старую библиотеку. Когда работа была закончена, Корнелий обошел зал, удовлетворенно кивнул и принес нечто, завернутое в мягкую узорчатую ткань. Развернув сверток, он достал меч.