Точно, меня волнует именно предстоящая сделка. Вот такая я меркантильная злыдня, как Глеб сказал, – усмехнулась я.

Участок с мягким освещением по периметру оказался достаточно просторным и симпатичным с небольшими насаждениями гортензий. А привлекательный двухэтажный дом приятно удивил простотой и уютом убранства. Чувствовалась невидимая женская рука, но мой цепкий взгляд так и не нашёл явных её следов.

Домработница, скорее всего.

– Садись, – Велела я Глебу, подталкивая его к дивану.

Из принесённой из машины аптечки вытащила всё необходимое для дезинфекции. Обработала чуть кровоточащую ссадину и приложила к его голове гипотермический пакет.

– Держи, – велела я, кивнув на пакет. – Если будет болеть голова, выпьешь это, – положила на столик блистер с обезболивающим.

Всё это время он молча очень внимательно следил за каждым моим движением. Перехватывая у меня «холод», спросил:

– У тебя в семье есть врачи?

Вроде обычный вопрос, который предусматривает простой ответ. Но для меня это не так. Его вопрос отозвался ноющей болью в области груди. Нет, эта боль никогда не проходила. Всегда была со мной. Стала частью меня. Утихала на короткое время, выбирая момент снова усилиться.

– Просто у меня в аптечке нет и половины всего того, что есть у тебя с собой в машине. Зачем тебе столько? И очень умело ты всё это делаешь, – продолжил Глеб.

– Мама была педиатром.

– А сейчас она чем занимается? – моментально спросил Глеб, надеясь, что меня понесло на откровенность.

– Ничем, – отрывисто бросила я.

– Спасибо за уход! – улавливая мою смену настроения, он меняет тему. – Но после подобного голововредительства ты просто обязана обеспечить мне ещё и ласку, вкусный ужин и завтрак.

– Мне кажется, у тебя не настолько ценная голова.

– Всё верно. Тебе кажется.

– Твоё самомнения готовили на десятерых, а досталось тебе одному.

Но тем не менее усмехнувшись, я прохожу на кухню, открываю холодильник и одобрительно киваю. Прекрасно. Он забит всем необходимым и даже больше. В контейнерах нахожу приготовленную еду. Порывшись в шкафах, быстро обнаруживаю всё, что нужно. Разогреваю пищу и сервирую стол.

Глеб тут же заходит с бутылкой вина́ в руках. О как!

– Неужто ты думаешь, что я непременно останусь обеспечивать тебе ласку с завтраком?

– Конечно, – разливает бордовую жидкость по бокалам.

– С чего бы?

– Я знаю, что у тебя доброе сердце. И оно тебе не позволит меня оставить на произвол последствий неприятного случая. Просто ты не умеешь показывать искренних чувств.

 Ставит передо мной бокал, смотря на меня вдумчиво, пытаясь прочитать и понять, необыкновенными глазами цвета маренго. Они меня расслабляют и гипнотизируют, в то же время будоражат, вызывая тахикардию и нехватку воздуха. Переизбыток эмоций рядом с ним лишает меня главного преимущества – контроля ситуации. И впервые мне хочется и уйти, и остаться. Несвойственная мне нерешительность. Я всегда знаю, чего я хочу и что я должна делать. А если нет, то очень быстро принимаю решения. Но не сейчас…

Что за нелепость вообще происходит? Что за дебильное состояние? Похоже на ВСД.

Встаю и наливаю в чашку свежезаваренный мной зелёный чай, давая время себе услышать его слова.

– Или боишься, – чувствую всей кожей его громкоговорящий взгляд.

– Боюсь? Чего? – переспросила я, вспоминая предыдущую фразу.

Ах да! Я не показываю своё доброе сердце. Интересно, где мои концентрация и выдержка?

– Это ты мне скажи, чего ты боишься? – не двигаясь с места, вкрадчиво спросил он.

– Интересно, чуть больше часа назад ты мне говорил, что я ничего не боюсь. Взяла глубокую миску и налила воды в неё. Поставила на пол. Царь здесь же подошёл к ней и принялся жадно пить. Я понимаю, что хозяину дома это вовсе может и не понравится. Но мне плевать. Моя собака после активной вечерней прогулки всегда хочет пить. Вернулась за стол с чашкой чая, проигнорировав вино.

– Там была ирония, а здесь истина.

Глеб сидит напротив в достаточно расслабленной позе: ноги широко разведены в коленях – по-мужски, так скажем, в левой руке бокал, а правая покоиться на столе. Лёгкий прищур выдаёт, что он не так безмятежен, каким может показаться на первый взгляд. Его что-то тревожит. Может, головная боль? Тогда зачем алкоголь?

– Дана, – мягко и неторопливо, с лёгкой хрипотцой позвал меня он. Мне почему-то нравится, как из его уст звучит моё имя. Он будто пробует его на вкус и ему, определённо, нравится. Его голос словно обволакивал меня, напускал некую невидимую пелену и лишал способности здраво мыслить, хотелось только слушать. Голос сильного, уверенного и самодостаточного мужчины, который рождает мурашки на спинах женского пола. Вот и моя спина, похоже, не избежала этой участи.

Любопытно, чёртов искуситель это специально делает? Или функция умопомрачительного голоса по умолчанию входит в способности мучителя женских сердец.

– Ты ответишь на вопрос? – с лёгкой полуулыбкой поинтересовался Глеб.

М-да, что-то я увлеклась разглядыванием прекрасного представителя мужской половины. Есть чем полюбоваться. Соскучилась что ли?

– Того же, чего и все.

– Конкретизируй.

– Быть сломленной. Физически, морально.

– Ну сильного духом и крепкого телом человека трудно сломать, – ответил он.

А же просто невесело усмехнулась на его реплику.

– Любого человека можно сломать. В жизни очень много страшных вещей.

Глеб мгновенно посерьёзнел, нахмурился и выдал:

– И тем не менее ты шатаешься по заброшенным заводам, заводишь опасные знакомства с тем же Гириевым и таскаешься по клубам в поисках сомнительных развлечений.

О как разошёлся! Нашёлся ещё один проповедник на мою грешную душу!

– И чем же наше с тобой развлечение столь сомнительно?

Не знаю почему, но мне доставляет какое-то нереальное наслаждение выводить его из себя! Смотрю на крепко сжатые скулы, играющие желваки, заострённый волевой подбородок, на то, как он намеренно медленно кладёт вилку с ножом на стол и испытываю дикое удовольствие от такой разительной и стремительной смены его эмоций. Может я энергитический вампир? Но раньше подобного за собой не замечала.

– Я мог оказаться кем угодно: маньяком, извращенцем, психопатом.

– Ну от последнего ты не так уж и отстал. Вот чего ты так психуешь?

– А по-моему, это ты ненормальная! – излишне эмоционально сказал он. Да, Глеб, нервишки тебе подлечить не мешало бы. – Ты специально ищешь приключений на свою задницу?

– Волков бояться – в лес не ходить.

– Но излишний риск тоже трудно оправдать. Жизнь-то одна. Сколько тебе лет? – с тяжёлым вздохом, даже как-то обречённо, спросил он.

– Двадцать пять.

– Двадцать пять, – задумчиво повторил Глеб. – Удивлён. Думал гораздо меньше. Чем ты занимаешься?

– На самом деле я… – звук входящего вызова на моём мобильном перебил меня. Глеб же чуть ли не с ненавистью глянул на источник постороннего шума. – Извини!

– Слушаю.

– Вообще-то, я соскучился, красавица Даночка, – ответил Гириев в нагловато-развязанном тоне.

– Меня это мало трогает. Ещё что-то?

– Я что, не вовремя? Опять помешал? Тогда о главном – воскресенье, десять вечера, – вмиг пропали шутливые нотки в голосе Артура.

– Там же?

– Ага.

– Вариант второй. Ты должен прибыть первым.

– Понял. Сделаем. Кстати, рыцарю привет!

– Мы вроде с тобой договорились, – имею в виду наружку и Гириев, разумеется, меня понимает.

– Конечно, просто я слышу, как крошатся его зубы, пока мы с тобой мило беседуем, – тихим гортанным смехом отозвался мой телефон, прежде чем я нажала на красную кнопку.

 Посмотрев на Глеба, я поняла, что Гириев недалёк от истины. Мой Тренер жутко зол и раздражён, хоть и пытается это скрыть. К еде не прикоснулся, зато залпом осушил свой бокал.