Покорно кивнул Лун и, вопреки неразборчивым кудахтаньям за спиной, дверь все же закрыл. В той самой комнате — куда Лун попал еще в первый день пребывания на Ахасе — остались всего трое: Варнават Ве, Гэхувэ и он сам. Расположившийся за столом покровитель выглядел явно недовольно: со взъерошенными перьями и усталыми горящими глазами, он напоминал одну из кровожадных ворон с крыш ночного Звездграда.

— Ох, Лун, не стоит застывать на месте. — Улыбка появилась на утомленном лице птица. — Как будто я собираюсь в чем-то обвинить тебя!

— Я просто… еще не проснулся, — пробормотал Лун, неловко переминаясь с ноги на ногу и держась за локоть. Неужели кто-то способен поверить в то, как нагло он врал?

— Во мне живет надежда, что ты и вправду не сомневаешься в моей искренности, — проговорил Ворон умиротворяющим, усыпляющим голосом. — Ведь друзьям нечего скрывать друг от друга, так?

Хотелось вздрогнуть, но Лун сдержался. Как загнанный в угол зверь, он смотрел хищнику в глаза и старался убедить хотя бы себя, что тот не собирается его есть. Что не собирается схватить за хвост в последний миг. А ведь тогда бы пригодилось умение хвост отбрасывать…

— Все, о чем я сейчас беспокоюсь, — это твои уважаемые спутники, Лун, — произнес Гэхувэ на выдохе. — Им угрожает огромная опасность…

— Ч-что за опасность?.. — испуганно выдавил из себя Лун, волна испуга наравне с присущими мыслями пронеслась в голове.

— Сейчас другие князевы избранники — Златоуст и Бажена Крепкий Кулак — находятся на Агнанеи. На островах, что плывут по воде.

— Я удивлена, как местные еще не воткнули им нож в спину… — перебила вдруг Варнават Ве, отчего у Луна волосы зашевелились.

— Не пугай так Луна, Варнават Ве! — каркнул — наверное, иначе этот хриплый выкрик и не описать — Ворон. — Люди с Агнанеи — предатели, но не безумцы. По крайней мере, не все. К сожалению…

— Не томите… Что с ними? — обеспокоенно взметнул взор на покровителя Лун.

Вопреки уверенности в сообразительном Златоусте и непробиваемой Бажене, беспокоился о них Лун. Вдвоем против целого острова — что они могли?

— В недрах Агнанеи закопана самая безопасная темница во всех землях, — похоже, он имел в виду во всем мире, как подумал Лун. — Редкому чудодею удавалось прорвать невидимую стену, ограждающую от внешнего мира… На это потребуется много часов кропотливого распутывания нитей чудес. Нужно обладать огромным терпением и выдающимися чудесными способностями, чтобы такое провернуть. И эти две вещи совместились в той, чьего безумия хватило однажды выступить против нас и уничтожить огромную часть войска.

Обомлел Лун, не в силах что-либо сказать. Он верил в силы Златоуста и Бажены, искренне верил, но… смогли бы они выстоять против кого-то столь могущественного? Даже вдвоем, даже с осколками — хватит ли им умения? Неужели он не мог помочь?..

— И нам нужно найти ее, — сказал вдруг Гэхувэ, отчего Лун пораженно выдохнул:

— Нам? Я могу помочь?!

— Да, безусловно. Тебе нужно только быть во все глаза и уши: мы опишем ее тебе, а тебе с Варнават Ве и остальными необходимо отправиться на поиски.

— Я готов помочь! Чем угодно! — загорелся Лун, понимая, что от него могут зависеть жизни спутников.

Покровитель соглядатаев улыбнулся. Кивнул, и улыбка вновь исчезла с его лица.

— Что ж, тогда послушай, Лун, — начал он, подойдя к Луну ближе, может, даже слишком близко. — Ее имя — Удангукама. И она сильна в своем безумии. Сильнее, чем все, с кем ты смог сразиться, — отвел взгляд Гэхувэ, поджал губы и обернулся вновь, глаза его горели пронзительным желтым пламенем. — Пока мои птенцы ищут ее, ты с Варнават Ве займешь самое важное место. Думаю, ты помнишь, что завтра в Прагана Гасай должна состояться песнь… Удангукама точно должна там появиться. Она знает: мы не отменяем молитв, никогда. И если она захочет навредить твоим спутникам — ты должен быть там и остановить ее. Ради своих друзей: Златоуста, Бажены Крепкий Кулак и нас. Ты готов помочь, Лун?

Без колебаний кивнул Лун. Он поможет друзьям. Если он и мог спасти Златоуста и Бажену — он это сделает и без чужих напутствий. Во что бы то ни стало и вопреки страху своему.

Глава двадцатая. О птицах невысокого полета

Карабкались-поднимались Бажена со Златоустом по крутым ступеням древа древнего — Прагана Гасай. По сухим листьям ступали их ноги, а пушистый хвост Росомахин вилял так, что сбрасывал листья вниз, отчего едва ли не дождь сыпался на головы птиц, стоявших внизу. Будь Бажена ребенком, она бы обязательно нырнула под этот дождь и разыгралась, но, к ее удивлению, местные дети если и рвались поразвлечься, то мамы сразу хватали их за шкирку и уводили в сторону. Хмурила брови Бажена: отчего же на Агнанеи все такие невеселые? Едва ли она видела, как они развлекались. Или хотя бы шумели! Диковинно это, но, может, так и должно быть.

— О, неужели Йовун Вия? — раздался голос Златоуста над тут же встрепенувшимся ухом.

Бажена подобралась ближе к краю — и да! Вот она, малышка Йовун Вия, в сопровождении большой яркой птицы и других таких же, как она, детишек. Идут строем, держась за руки, смотря вниз, под ноги.

— Это с кем там Йовун Вия? Я думала, она будет с папой или бабушкой с дедушкой хотя бы, — тихо поразмыслила Бажена и, так и не поймав взора малышки, продолжила идти.

— Видно, у нее никого нет… Печально, — вздохнул Златоуст, торопясь вперед. — Похоже, это их воспитательница. Как у Князевых Детей.

Бажена лишь отдаленно знала, что у сирот в Берском Царстве было надежное прибежище — Белокаменная Твердыня, расположившееся в горах к югу от Звездграда. И знала, что за неимением пути они зачастую остаются там, хоть и немногие выживают. Изнурительными научениями, из них либо делают чудесников, либо учат совсем простым вещам, необходимым для жизни, и выгоняют на все четыре стороны.

Есть ли путь для Йовун Вии теперь? Или, может, когда-нибудь ее мать все же выпустят? Не было в этом никакой уверенности. Неужели так и останется Йовун Вия жить потеряшкой?

Но не успела Бажена поразмыслить об этом, как поняла, что лестница-то кончилась. И вот оно — столпотворение. Бажена невольно прижалась боком к Златоусту: хоть ее незатихающий гнев и миновал, а в тесноте ей было по-прежнему неуютно. Златоуст удивленно на нее взглянул, но говорить ничего по этому поводу не стал, лишь произнес глухое:

— Нам обещали место у подмосток… Надо бы подойти.

Едва взглянув на толпу, Бажена уже схватилась за руку Златоуста. Того едва покачнуло, но он сдержался. Уши торчком так и кричали о его недовольстве, но Бажена состроила щенячьи глазки, и другу пришлось-таки перетерпеть.

— Хорошо, держись, я тебя проведу. Смотри пока куда-нибудь… наверх.

Покорно кивнув, Бажена, держа Златоуста под руку, шла чуть позади, стараясь не наступить тому на пушистый хвост. По совету друга Бажена все же взметнула голову вверх.

Листья. Разноцветные листья опускались, точно в танце медленном, и сами собой вплетались в перья птиц и их со Златоустом шерсть. И были эти листья столь яркими, что хоть венок из них делай — не отличишь от цветов. Ветви пушистые укрывали свет нежный, свет солнышка ласкового. В тени Прагана Гасай Бажена не ощущала на себе жар, а пробивавшийся сквозь листья ветерок вгонял ее в совсем уж сладкую дрему.

Когда они добрались до подмостков, Златоуст отпустил Бажену. Она заметила это и сама уставилась на преграду перед собой. А ведь раньше ее тут не стояло!

— Ух, любопытно же, что они покажут! Здешние странные птицы обещают то еще зрелище, — пошутила Бажена, пытаясь позабыть о пернатых телесах, подталкивающих ее позади.

Златоуст лишь угукнул, беспокойно вертя головой. Бажена нахмурилась:

— А чего ты так яро высматриваешь? Осоку небось?

— Напрасно ты думаешь, что она занимает все мои мысли. Не ожидал, что ты, как обычная зверица, будешь об этом постоянно напоминать, — раздраженно кинул тот, и она поняла, что не стоит об этом шутить. — Луна ищу. Он же должен был с нами представление смотреть…