Снегопад начал усиливаться, превращаясь в метель, застилая пространство трассы. И уже сложно было что-либо разглядеть. Олег вытер пот со лба, от волнения у него горели щеки. Ему не хотелось думать о том, что теперь будет.

– Пойдемте посмотрим… – обратился Олег к ребятам. – Здесь точно кто-то был. Вы же видели?

Девочки переглянулись и пожали плечами, они ничего не видели, но охотно стали озираться по сторонам. Миша выбрался из машины и тоже принялся искать, но по направлению движения. Как шофер, он хорошо понимал, что кому бы ни принадлежал мелькнувший в свете фар силуэт, в момент столкновения его должно было отбросить на несколько метров.

– Эй! Кто-нибудь тут есть?

Олег брел по дороге, безуспешно пытаясь найти того, кого он должен был сбить.

– Олег, наверное, тебе показалось… – сказал Миша. – Здесь явно никого.

– Похоже на то… – пробормотал Карпухин. – Ладно, пойдем обратно.

Зачем Олег взял всех с собой, Катя не понимала. Им что, вдвоем плохо? Да нет, Катя бы так не сказала. Было бы плохо, она давно дала бы Карпухину от ворот поворот. Или он сам уже от нее отстал. Нет же, все еще ходит к ней. Женщины всегда чувствуют, если мужчина заглядывает просто для рефлексов или ему еще что-то нужно. Кате уже стало казаться, что у этого симпатичного, сильного и небедного по поселковым меркам парня есть на нее виды, но… Мало того что позвал в поездку этих чукчей – Васю, Мишу и Зину, так ведь еще Маарыйю свою ненаглядную прихватил. Катя чуяла, что Олег положил глаз на Тумусову. Жениться на ней хочет и потому бережет. Конечно, Катя понимала, что ее собственные шансы выйти за Карпухина минимальны. Она его старше почти на три года, да и была уже замужем. А родители Олега из староверов, у них представления о жизни со времен покорения Севера не менялись. Невеста их сына должна быть из хорошей семьи, да еще и чистая…

При мысли об этом Катя не удержалась и фыркнула. Миша повернулся к ней и улыбнулся, словно разделял ее веселье. Вася и Зинка недоуменно уставились, а Маша даже не оглянулась, гордая. В это время Олег бродил где-то в метельной мгле, что-то высматривал. Чего он там вошкается? Не хотелось провести ночь в машине, зажатой между Мишей и Зиной. Катя за время поездки успела немного вздремнуть на плече Миши, но что это за сон? Вот в отеле в теплой постельке, да еще прижавшись к спине любимого человека… Что бы там ни мнила о себе Маша, Олег, наверняка, поселится в одном номере с ней, с Катей. Вот залететь бы от Карпухина, да потом поприжать… Пусть бы тогда родители его попробовали что-нибудь вякнуть. Это была не новая идея – Катя давно уже не предохранялась с Олегом, но пока никаких обнадеживающих результатов.

Иногда она думала, что не стоит так цепляться за Карпухина. Конечно, по артыкским меркам жених он завидный, но борьба за него может дорого обойтись молодой вдове, продавщице из палатки. Найдутся женихи и посговорчивее. Тот же Миша, например. У них, у чукчей, нет таких предрассудков, как у некоторых русских. Да и Миша-Мымыл еще с прошлого Нового года смотрит на нее, как кот на сметану. Из него веревки можно будет вить, не то что из Олега. А в самом деле? Почему бы и нет. Главное, фамилию его не брать, а то получится вместо Семеновой – Екатерина Владимировна Яткыргын. Тьфу ты, язык сломаешь… Кроме фамилии, все остальное у Миши что надо. Катя почувствовала это, еще когда танцевала с ним. Да и сейчас, когда прижималась к нему плечом, ее так и подмывало случайно положить ему руку туда, куда не следовало в такой компании.

Катя Семенова, в девичестве Панкратова, родилась на излете советской власти в небольшом поселке, расположенном недалеко от Сусумана. Задолго до ее рождения в окрестностях, где кроме лагпунктов пресловутого ГУЛАГа не было ни одного поселения, нашли залежи высококачественного угля. И в конце Великой Отечественной войны, когда началась разработка месторождения, были воздвигнуты первые бараки будущего поселка. Он получил называние Кадыкчан – от эвенкийского «кадагчан», что означает «маленькое ущелье, теснина». Есть и другая трактовка этого названия – «долина смерти», которая до поры до времени мало кого смущала. Найденный во время войны геологом Вронским угольный пласт с глубиной залегания в четыреста метров оказался важнее местных суеверий и мрачных предчувствий. Ведь на этом угле работала Аркагалинская ТЭЦ[2], которая питала электроэнергией две трети Магаданской области.

Шли годы. Поселок рос и хорошел. У его жителей была стабильная работа и высокая зарплата со всеми полагающимися северными надбавками. До районного центра всего шестьдесят пять километров – по магаданским меркам рукой подать. Расположенный в живописном уголке в бассейне притока Колымы реки Аян-Юрях, Кадыкчан стал своего рода витриной развитого социализма. Он олицетворял заботу коммунистической партии о процветании даже самых отдаленных регионов огромной Страны Советов. Неудивительно, что его жители смело смотрели в будущее в полной уверенности – дальше будет только лучше, и потому охотно обзаводились семьями и рожали детей. Володя и Люся Панкратовы, когда у них родилась долгожданная дочь, которую они назвали Катей, тоже строили планы на светлое будущее.

Девочка росла. Сначала посещала ясли, потом пошла в садик. Мир вокруг стремительно менялся. Разваливалась мировая система социализма, а вместе с ней и сам Советский Союз. Тектонические сдвиги в истории поначалу не затрагивали маленький поселок на северо-востоке Евразии. И тем более не касались они дошкольницы Кати. У нее были свои маленькие огорчения и заботы. Воспитательница отругала. Сосед Петька все время дергает за косички. Задавака Лиза, которой отец-дальнобойщик привез заграничную куклу Барби, хвастается перед девочками, у которых такой нет. В уюте дома же все эти мелкие беды забывались, мама и папа души не чаяли в своей девочке и баловали ее как могли. И все-таки разлом, проходящий через всю страну, добрался и до Кадыкчана, разорвав судьбу поселка и жителей на «до» и «после».

Семью Панкратовых он расколол, когда Катя уже готовилась к поступлению в первый класс. Однажды мама почему-то не смогла сама забрать ее из садика. Вместо нее пришла соседка тетя Люба. Она сказала, что домой мать вернется поздно, поэтому Катя переночует у нее. На глазах тети Любы были слезы, а когда Катя спросила, почему она плачет, сказала, что чистила лук. Мама забрала ее только на следующий день. Тетя Люба сама отвела Катю утром в садик. Там тоже было все необычно. Воспитательница не ругала за неряшливость. Петька не дергал за косички. А Лизка пообещала дать ей поиграть Барби. Папы дома не оказалось. Мама сказала, что он задержался на работе, а потом опять задержался и снова… И вот наступил день, когда на улице собралось много народу. Играла музыка, но почему-то многие плакали. И мама плакала, и тетя Люба. Плакали и шли за грузовиками, в которых стояли красивые красные ящики.

Папа с работы так и не пришел. А мама сначала плакала каждый день. Потом стала пить лекарство, от которого поначалу становилась веселая, а потом – злая. И чем дальше, тем злее. Катя росла. И уже все понимала. Папа умер – погиб с бригадой в шахте под завалами породы, когда взорвался метан. Мать стала заливать горе водкой. А когда на водку стало не хватать денег, приводила в дом посторонних мужчин. Тем временем шахта закрылась. Сотни кадыкчанцев потеряли работу и вынуждены были уехать. Мама Кати совершенно опустилась, пропивая небольшую пенсию за потерю кормильца, которую получала после гибели мужа. Катя стала часто ночевать у тети Любы, потому что мужики, которых приводила мать, стали приставать к девочке. Потом сердобольная соседка умерла, и Кате пришлось оставаться дома даже тогда, когда там шла гульба.

Официально поселок был упразднен. Власти рекомендовали жителям разъехаться. Многие так и поступили, но немало людей осталось. Конечно, существовала программа расселения, предполагающая, что бывшие кадыкчанцы получат жилье в городах и поселках края. Да только кому нужна алкоголичка с привеском – несовершеннолетней дочерью? Людмилу Панкратову поначалу собирались лишить родительских прав, но по бумагам поселок городского типа Кадыкчан перестал существовать, а вместе с ним «исчезла» для властей и семья Панкратовых. Катя бросила школу просто потому, что в поселке ее закрыли, но покинуть спившуюся мать не смогла. Пока в поселке-призраке оставались жители, в нем теплилась какая-никакая торговля, привязанная главным образом к колымской трассе. Катю взяли продавщицей в магазин, совмещенный с кафе. Там она и познакомилась с дальнобойщиком Юрой Семеновым. Он стал ее первым мужчиной.