– Мы жители Якутии, и потому из уважения к ее народу должны провести обряд, – объяснил он.
Гости поспешили одеться и переобуться. Все-таки на дворе было за минус тридцать. В такой мороз наспех одетым не выскочишь. Смеясь и толкаясь, вывалили во двор, где хозяин дома заранее подготовил все необходимое для проведения обряда. Олег разжег небольшой костер, для того чтобы поднять дым, дабы изгнать злых духов. Потом он бросил в огонь пару лепешек, кусочки масла и вылил пиалу кумыса, вернее, вытряхнул, потому что кумыс успел застыть. Угостив таким образом костер, хозяин дома погасил его, забросав снегом, и к облегчению гостей дал сигнал к возвращению в теплый дом. Вся толпа радостно повалила обратно. Когда гости оказались в тепле, выяснилось, что обряд еще не завершен. Предстояло провести кумысопитие.
Получилось очень красиво. Маарыйя Тумусова в якутском национальном костюме и украшениях вынесла на большом подносе кувшин с кумысом и большую пиалу. Олег наполнял эту пиалу и передавал своим гостям. И каждый, кто пригубил традиционный напиток, словно приобщался к чему-то таинственному и священному. Не только парни, но и девушки смотрели на красавицу Машу с восхищением. Лишь рыжеволосая кинула на нее взгляд, полный зависти и неприязни. Однако, кроме Мымыла, этот взгляд никто не заметил, даже сама Маша, и яд, который источали в это мгновение глаза незнакомки, пролился лишь в душу ни в чем не повинного парня. Хотя о том, что это яд, он тогда даже не догадывался. К тому же после завершения обряда началась суматоха последних приготовлений к проводам старого и встрече Нового года.
Ошеломленный чувством, что обрушилось на него, Миша-Мымыл воспринимал происходящее словно сквозь туман. Он забыл даже о своих переживаниях по поводу чукотских кушаний, приготовленных его матерью специально для этого праздника, – строганины из мяса и рыбы, недоваренной оленины кергипат, легких оленя, запеченных на угольях. Переживать правда было не о чем. Проголодавшиеся и подогретые спиртным, гости уплетали за обе щеки все, что было на столе, не делая различия между чукотским кергипатом и якутским ойогосом – запеченной в духовке реберной частью конины. Строганина пошла на ура вместе с якутской кровяной колбасой хаан и шашлыком из конины с тестом. Не меньше внимания было уделено и сибирским пельменям, и русским пирогам с рыбой. Были на этом столе и традиционные советские салаты вроде оливье или селедки под шубой. Из напитков, кроме коньяков, водок и иноземного виски, веселили души и разнообразные настойки. А непьющих – морсы из самых разных ягод.
Старый год проводили. Встретили новый. Насытились и разогрелись. Захотелось подвигаться. Перешли в другую комнату, из которой хозяин предусмотрительно убрал лишнюю мебель, чтобы она не стала помехой. В ноутбуке у Олега было полно треков с популярными хитами. Начались танцы. Как обычно, парней больше привлекал медляк, а девушек – наоборот. Олег взял на себя обязанности диджея и запускал музыкальные композиции по справедливости, чтобы не обижать никого. Мише очень хотелось пригласить рыжеволосую девушку, которую звали Катей, но он не решался. И здесь случилось чудо – Катя сама пригласила его. Зазвучала какая-то невероятно красивая мелодия. Рыжеволосая красавица, проигнорировав поползновения других кавалеров, подошла к оробевшему Мымылу.
– Ну что, Мишаня, потанцуем? – спросила она с усмешкой, которая показалась парню лучезарной улыбкой богини.
Он с трудом сглотнул слюну и робко протянул руки, чтобы приобнять девушку. Катя ростом была выше него, поэтому в танце он смотрел в основном на ее подбородок. Не глаза были для него сейчас главными органами чувств, а руки, которыми он ощущал через блестящую ткань платья, словно сшитого из гибкого металла, горячее тело Кати. Танцевать Мымыл не умел, только неловко топтался на одном месте, стараясь не наступать партнерше на ноги. Девушку, похоже, это не слишком огорчало. Ее не интересовал танец сам по себе. Ей нужно было продемонстрировать другим девчонкам в компании, что именно она здесь королева бала. Разумеется, Миша ничего этого не знал. Он плавился, словно свеча, от ощущений, коих никогда еще не испытывал. И дело было не только в физическом сближении с девушкой, которая ему нравилась, но еще и в том, что он видел в этом знак судьбы.
Машину тряхнуло на очередном ухабе, и Мымыл Яткыргын вернулся из туманной страны воспоминаний в текущий момент своей жизни. Здесь и сейчас все было прекрасно. Даже более чем, ибо Катю сморил сон и она задремала, положив голову на его плечо, потеснив свою соседку по заднему сиденью. Зина-Тиныл была этим очень недовольна, потому что Семенова своим задом буквально втиснула ее в дверцу, но терпела. Дабы не показать виду, что она испытывает неудобства, девушка отвернулась к окну. Внедорожник все так же пробивался сквозь метельную мглу, которая стремительно подъедала остаток дня. Нельзя было понять, насколько они уже приблизились к желанной цели. За окном почти ничего не удавалось разглядеть, кроме снежинок, безумными кометами проносившихся мимо.
Лучше всех понимал, в каком положении они все оказались, конечно, Олег. Пройденный километраж составил всего полторы сотни километров из семисот семидесяти. А из одиннадцати часов, которые должна была занять дорога от Артыка до Магадана в нормальных погодных условиях, прошло уже около семи. Повернуть назад – не факт, что не собьешься с дороги или не застрянешь в заносах. Впрочем, то же самое могло случиться при движении вперед. Дотянуть хотя бы до Сусумана, где можно будет остановиться на ночь, а утром, глядишь, буран стихнет и дорогу расчистят. Олег еще крепче сжал руль и пристальнее всмотрелся в дорогу. Усталость давала о себе знать. Можно было посадить за руль Мишу, все-таки шофер, но какое-то суеверное чувство не позволяло Олегу остановиться. Словно от того, что он сейчас затормозит, может исчезнуть дорога и ничего, кроме бешено несущегося снега, не останется в мире.
Вдруг, будто в кошмарном сне, Олег увидел в нескольких метрах от капота своего внедорожника силуэт человека. Одновременно ударив по тормозам и вывернув руль вправо, Карпухин попытался уйти от столкновения. Машина пошла юзом, вылетела на обочину, развернулась поперек и встала. Двигатель работал на холостых оборотах, а водитель оцепенело смотрел прямо перед собой, не в силах ни убрать ногу с педали тормоза, ни выпустить из окостеневших пальцев руль. Сбил или не сбил, сбил или не сбил, сбил или не сбил?.. Память сработала словно фотокамера. Олег явственно припомнил, что невесть откуда взявшийся в заснеженных пустошах человек был небольшого роста и одет явно не по сезону. Яркая легкая курточка, какие в здешних краях носят нежарким северным летом, и шапочка с помпончиком… Ребенок?! Девочка!
С трудом отстегнув непослушными пальцами ремень безопасности и отворив дверцу, Карпухин не столько вышел из салона, сколько вывалился. Едва удержавшись на ногах, он первым делом принялся осматривать капот, страшась увидеть следы крови. Не обнаружил. Еще не веря своему счастью, побрел по тормозному следу, оставленному внедорожником. Даже в тусклом свете умирающего дня можно было отчетливо различить, что дорожное полотно, медленно, но верно сливающееся с ландшафтом в единое море снега, было девственно чистым. Судорога напряжения медленно отпускала Олега, он понял, что почти не дышал эти минуты. Вернувшись к автомобилю, он увидел лица друзей, с тревожным недоумением взирающих на него из ярко освещенного салона. Успокоительно покивав им, Карпухин принялся осматривать колеса. Он вспомнил, что слышал неприятный хлопок, который раздался за мгновение до того, как машина остановилась. К сожалению, хлопок ему не послышался – шина переднего правого колеса явственно просела под тяжестью автомобиля. Выругавшись сквозь зубы, его владелец попытался вспомнить: есть ли у него запаска или нет? И не вспомнил…
