Пленников было много. Двадцать пять женщин, включая и очень молоденьких девушек, даже девочек, двадцать один мужчина. Вот мужики были почти все статные, не хилые, видно, что либо работящие, либо воины. Определить же действительно бойцов было не сложно, это были пятеро мужчин, которые смотрели с выкоподнятыми головами на своих вроде бы освободителей, что не спешат снимать путы. Эти мужики были более других биты, с многочисленными порезами и синяками. Особо выделялся тот самый поединщик, который, несмотря на кровопотерю и разные травмы, гордо встал во весь рост.

— Потяша нас, али как? — прохрипел несломленный пленник, возможно уже и бывший.

— Горыня, иди, базарь со своим корешем, — отмахнулся от «поединщика» Большой, который не пошел смотреть и считать хабар, а стал жадно срывать куски мяса с опьяняюще пахнувшего кабана на вертеле.

— Ты бы накормил людей, — сделал замечание Большому Константин.

— Не ты, а Вы, и я — не общепит. И вообще, у нас вон генералиссимус Рог есть, ему и думать, — ответил Большой, но все же достал свой большой нож и стал нарезать куски мяса, укладывая их на примятую траву. — Давай помогай, раздавай хавку кощеям.

— А почему кощеям? — спросил Костя, пристраиваясь с другого бока сочного кабана.

— Учи язык, Костя. Кощей — это по-ихнему раб или пленник. Вон, оно как! — Большой нравоучительно поднял указательный палец к верху.

Костя только вздохнул, для него Большой был странной и непонятной личностью. Вот урка же, бандит, но как быстро он учит местное наречие, иногда философские и умные вещи говорит, быстро сходится с людьми, со всеми людьми. Вон грека в первый раз увидел, языка не знают, но ведь что-то даже пели пьяными в палатке во время торга.

— Ты сегодня убил? — неожиданно спросил Большой, когда Костя уже сгреб часть нарезанного мяса и собирался отдать его женщинам.

— Не пришлось, с фонарем стоял, а потом все быстро кончилось, но Рог заставил сделать контроль и добить двоих, — ответил Костя и резко посмурнел.

— Все правильно, вы должны стать волкодавами, для этого и здесь. Ты, если надо плачь, убить человека — это грань переступить, как прежде уже все равно не будет, — сказал Большой сам себе, глядя на удаляющегося молодого парня и отпил какого-то сладкого хмельного пойла из кувшина. — Шмурдяк! Как такое пить можно?

Пленные были накормлены, практически все мясо с кабана ушло на их прокорм, а жарить двух глухарей, которые общипанные лежали в одном из шатров посчитали ненужным. Тем более, что эти тушки были уже не первой свежести. Да, так раскидываться ресурсами тут не принято, но свободных рук не оказалось, всем пришлось тащить на себе хабар, несмотря на то, что лошади были гружены максимально. Возникал вопрос, как это все погрузить на корабль, но драккар оказался весьма устойчивым на воде и вполне вместил все и всех, пусть и стало очень тесно, и порой гребцам было неудобно работать. Ну а попутное течение, как и способствующий ветерок, быстро погнал корабль домой.

* * *

Не успели еще все в поселении позавтракать, не закончилась планерка с распределением на работы, как все обживаемое пространство огласил звон в найденную где-то рельсу. Это могло означать только два варианта — появление посторонних, либо кто сошел с ума. Последнее вряд ли, даже те, кто был на грани умалишения, пришли уже в относительный порядок, ну или Игорь чего-то не замечал. А вот пришлые вполне возможно.

Еще до своего отбытия на ратные подвиги по окончательному истреблению банды Снора, Горыня с Бойко сходили к другой общине извергов, которые прятались в болотистой местности у относительно небольшого озера. До Днепра этой общине было километра три-четыре, поэтому они рыбачили, но основу их существования составляла охота и немного земледелие. Получалось у этих людей еще мед добывать и, по словам Горыни, они в этом сильно преуспели. Ну, так говорил глава наших беглецов только до того, как увидел пассики Казака и бабы Клавы.

Между тем, гости стояли со стороны «отсечённого» переносом кукурузного поля, где уже был ров и вал, но пока отсутствовала стена. Входить на уже определенную территорию соседи не решались.

— Гой еси? — строго спросил гостей Игорь. Это прозвучало, может, и грубовато, но из-за неполноценного владения местным наречием, как начать разговор Солдат не знал.

А Игорь непроизвольно сравнивал пришедших со «своими извергами». У тех уже и лица аккуратные, бороды, по крайней мере, чесаные, частью и пострижены, одежда уж явно приличнее, да и уверенность у людей Горыни появилась, чувство достоинства и принадлежности к чему-то, пусть пока до конца и непонятному, но важному и правильному. Тут же замученные сгорбленные, низкие с широкими натруженными плечами мужики.

— Аз есмь Рысь, а ты Игорь, Горыня поведал мне сие, — начал вещать один из гостей, слегка обозначив поклон. — Горазд ты окормляти земли сии, наряд ладны.

Игорь вопросительно посмотрел на стоящего за его спиной Рыгора.

— А что тут не понять то? Он представился, что зовут Рысью, это ему сказал Горыня и гость восхищен, как под твоим чутким руководством мы наводим порядок в этих местах, — поведал моховец, то, что в общем понял и Игорь, но сомнение в своих талантах переводчика Рыгор не переоценивал. — Позову ка я Злату, она лучше многих освоилась с языковой проблемой, уже лучше меня матерится. Но мутные они, эти товарищи.

Через пять минут практического молчания, к компании мужчин, все еще стоящих у входа в поселение присоединилась одна из извергов. Это была одетая в пестрые, несуразно подобранные одежды, женщина. Казалось, что выбор ее гардероба был обусловлен только одним критерием — больше красок. И вот такая «радуга» сильно впечатлила гостей, которые только что на колени не бухнулись, потеряв интерес к важному разговору. Женщина же с чувством превосходства смотрела на пришлых, то и дело поправляя свои одетые несколько юбок под красочный женский домашний халат с принтом из розочек.

Игорь с улыбкой смотрел на это действо, не желая нарушать такой немой спектакль.

— Злата, тя ли узрел я, али сама Лада ступила на землю? Зрак лепы вельми, — сделал вычурный комплимент Рысь, который, видимо был знаком с женщиной, сравнивая ту с богиней.

Женщина улыбнулась, но оставила в дальнейшем без ответа флирт гостя. Между тем Рысь и его молчаливого сопровождающего, в котором наша «радуга» признала ведуна общины, пригласили для разговора в палатку для переговоров на краю поля ржи, пусть и школа и дом бабы Клавы и были намного ближе.

Там, под чай и вареную колбасу, которую уже срочно нужно было есть из-за ее сроков годности, разговор, наконец, вошел в нужную колею. И предметов для разговора было немало. Первое, что хотели гости, так проявить наши намерения и вероятную агрессивность. Род извергов был немалый и они уже давно общались с общиной Горыни, не уступая той в численности, что была еще до нападения варягов. Но эти изгнанные из родов, объединенные в свою общину изгоев, оказались менее воинственны, но с маниакальным стремлением к выживанию. Однако, у общины уже подрастает большая группа активной молодежи, которой не хочется постоянно прятаться на болотах и трястись от любого прямоходящего человека.

— Поросль отроков у них великая, три десятка пацанов и два десятка дев, они и желали, прознав про бой, идти к нам на помощь, — переводила Злата слова Рыси для Игоря и Рыгора, с присоединившимся к ним Алексеем.

— И чего они хотят? Скажи Злата, что мы бы с оплатой пригласили этих молодцев к себе на строительство. Нам сейчас сильно не хватает мужских рук, — высказался Игорь.

Ведун закивал, и Рысь дал свое согласие быстро. Складывалось впечатление, что глава соседской общины, стремился избавиться от бойкой и эмоциональной молодежи. Из дальнейшего разговора стало понятно, что молодые воины желали более открытой и воинственной политики для своей общины. Место, где жили изверги Рыси, было богато на природные ресурсы, прежде всего дары леса, но у них было катастрофично мало инвентаря, оружия и вообще не было своего кузнеца. Когда соседи узнали о нападении на общину Горыни, они сильно заволновались, что единственный источник получения железных предметов иссякнет. Именно Горыня торговал с Рысью топорами и стрелами.