– Девочка моя, господи, как же так? Отвезите меня к ней. В какой больнице? – бессвязно бормотала она.
Немного придя в себя, Кристина выпрямилась на стуле.
– Что случилось с Ниночкой? Как она оказалась в больнице? – стараясь держать себя в руках, жалобно пищала она.
– У них на пешеходном пешеходе, с нетрезвой женщиной, произошел конфликт. Свидетелей полно. Женщина поскользнулась на льду и упала, когда переходила дорогу. Из ее рук выпала собачка, чикакакуя. Нет чихукакуя. А черт разберет эти породы новомодные, – махнул рукой. – Так вот, Нина подбежала и взяла визжащую собачку на руки, что бы успокоить, а женщина выхватила псину из рук и толкнула сильно вашу дочь. Девочка ударилась об бампер стоящей на светофоре машины. Женщину уже посадили. Завели уголовное дело, так как есть пострадавшие. А вашей дочери, я вызвал скорую и проследил, как ее довезли. Затем поговорил с врачом и начал искать вас, так как телефон девочка утеряла. Ваш на память не вспомнила. Вот и вся история, – со слоновьим спокойствием проговорил Петр Лаврентьевич.
– А в какой больнице она находится?
– В городской клинической больнице им. Братьев Бахрушиных.
– Спасибо большое, я сейчас же туда поеду, – вскочила Кристина со стула, поспешно впихивая паспорт в сумку.
– Стойте, гражданка! Мы еще не разобрались как девочка оказалась одна на улице. Нужно записать протокол, подписать, заверить, с ваших слов. Процедура знаете ли, – резко остановил ее старлей.
– Ой, а когда же я попаду в больницу к дочери? А можно завтра, рано утром я приеду и все подпишу? – умоляюще посмотрела Кристина.
– Не положено! – грозно нахмурился Петр Лаврентьевич. – Тем более в больницу сегодня вас уже точно не впустят, часы приема закончились. Дочька ваша, скорее всего отдыхает, так что вот завтра с утра к ней и отправитесь, – положил ладонь на стол старлей. – А сейчас присаживайтесь и рассказывайте подробно, как и что произошло у вас с дочерью, в следствии чего произошел инцендент.
Кристина опустилась на стул. Плечи поникли, а голова упала на грудь. Она медленно стала рассказывать, чуть хлюпая носом и утираясь платком.
Отделение полиции.
Надежда вздрогнув, проснулась. Она оглядела темную комнату. Сначала она забыла, о том, что в гостях. Давно же она не спала в мягкой, уютной постели. Ей показалось, что она во сне. Надежда опустила ноги на ковер. Ворс был мягким и теплым. Она долго шоркала ногами по нему. Откинув одеяло, она медленно прошла в кухню. Шаги ее были шаркающими, потому что она еле-еле поднимала ноги. После уютного сна, стопы словно налились свинцом. На входе в кухню, старушка нащупала рукой по стене выключатель. Она щелкнула по нему и зажегся невыносимо для глаз, яркий дневной свет. Надежда прошла к плите. Плита оказалась газовой, но автоматической. Старушка заглянула в холодильник. Там ни чего не было, кроме кастрюли с остатками макарон. Тогда Надежда начала рыскать по кухне в поисках картошки. Ее она нашла в железном бачке, под раковиной. Она достала достаточной количество и выложила в раковину. После она нашла кастрюлю и сковородку. Ножи стояли на тумбе с четырьмя ящиками, около раковины. Она достала самый маленький и трясущимися руками стала чистить картошку. Таким образом, приготовив ужин, Надежда решила отблагодарить за гостеприимство.
Руки плохо слушались ее, но неспешными, кропотливыми движениями, двадцать минут спустя, она закончила обдирать мундир. Затем она подошла к плите, что бы разогреть сковородку. Плита упорно не поддавалась. Она не хотела зажигаться. Надежда начала оглядываться в поисках спичек или зажигалки. Ни чего не найдя, она заметила, что краник, открывающий газ, перекрыт. Тогда она взяла рычаг и из последних сил потянула на себя. Кран оказался тугим, поэтому пришлось подключить вторую руку. После того, как доступ к потоку был открыт, плита наконец заработала. Надежда налила масла. Сил строгать картошку на весу, прямо в сковороду у нее не хватало. Надежда нашла доску для разделывания и нашинковала овощ на ней. После, отправила содержимое жариться.
Пока картошка готовилась, Надежда отыскала листовой чай. Судя по всему его не заваривали, уже очень давно. Она прошла в комнату, что бы достать из сервиза чайник для заварки. Там же взяла и принесла три чашки с блюдцами. Пришлось сделать несколько ходок, но Надежду это не вымотало. Она была так сильно благодарна за приют, что готова была быть тут домохозяйкой. Она помешала картошку, заварила чай и стала ждать возвращения Кристины с Ниной.
***
Кристина заканчивала давать показания, ее история подходила к концу.
– И тут в меня словно вселился дьявол, – рыдала она. – Я нанесла дочери пощечину. Естественно она разозлилась и в истерике, убежала. Затем я отвезла Надежду Николаевну к нам домой, надеясь, что к тому времени, дочь успокоится и вернется на платформу, или же домой. И вот теперь вы мне сообщили ужасные вести, – пуще прежнего, начала вопить Кристина.
– Я все записал, гражданка. Мдаа… Ситуация, однако. Вроде вы и не виноваты, а вроде и виноваты. Как же мне рассудить? – цокнул старлей. – Ладно, распишитесь вот здесь, – Петр Лаврентьевич пододвинул бумагу с показаниями Кристине.
Кристина подтащила к себе документ. Она взяла ручку. Пальцы ее совершенно не слушались. Она несколько раз выронила ручку на стол. Выпив пару глотков воды, Кристина все же взяла себя в руки, совладав с телом.
– Что писать? – вполголоса спросила она.
– Пишите: «с моих слов, записано верно», – подпись, расшифровка и дата, – ответил Петр Лаврентьевич.
Он видел, что женщина была совсем измучена и плохо соображала. Как отец двоих детей, он прекрасно понимал ее чувства. А вот как служитель закона, был обязан, находится в непоколебимой строгости и безучастности. Кристина поставила последнюю цифру. Кисть ослабла и она снова выронила ручку.
– Я могу быть свободна, офицер? – спросила она растерянно.
– Да, можете быть свободны, – вставая, что бы проводить ее до дверей, сказал Петр Лаврентьевич. Он даже не стал ее поправлять насчет офицера, видя в каком ужасном состоянии, она прибывала.
Кристина приподнялась на стуле. Ноги подкосились в коленях и она села обратно. Каблуки Кристина носила всегда средней высоты и обязательно шпильки. Сейчас это было ощутимо. Она провела на ногах весь день, поэтому сил стоять у нее почти не было. Старлей взял женщину под локоть, помог ей подняться. Он проводил ее до самого КПП. Там он распорядился, отвезти женщину до дома, на бобике.
– Ну что вы, не стоило, я бы и сама дошла, – пыталась отнекиваться Кристина.
– Сама вы, простите, до ближайшего тавмпункта только доедите. У вас вон, ноги не держат, – поправляя фуражку сказал Петр Лаврентьевич.
Кристина не стала больше спорить. Она сдала на выходе пропуск и села в машину.
***
Время было уже почти девять вечера. Надежда доготовила ужин, расставила тарелки с приборами на стол. Она села на стул и стала ждать. Через пять минут в двери послышался поворот ключей. Надежда встала и короткими шагами поплелась в прихожую. Она стояла, замерев в проеме. Дверь стала потихоньку открываться. Сначала показалась сумочка Кристины, а затем спина. Кристина внизу, на уровне руки, щелкнула выключателем. Она полностью вошла в прихожую и закрыла за собой, дверь на замок. Кристина прислонившись к стене, начала медленно по ней сползать, параллельно стягивая с себя шарф. Его она тянула так сильно, за один конец, что чуть не придушила себя. Бросив сумочку на пол, она помогла себе второй рукой, развязать злосчастный шарф, окончательно сползши на пол. Надежда стояла и смотрела на обессиленную Кристину.
– Что случилось дочка? Где Ниночка? – спросила старушка.
Кристина зарылась головой в колени и содрогаясь, начала плакать. Надежда стояла неподвижно. Внутри все будто бы померкло. В голове стали проноситься, самые безумные мысли.
История.
Нина проснулась. Она огляделась вокруг. Тусклый свет ламп и гнетущая тишина, все что окружало ее. Нина села на кровати. Нога ужасно чесалась. Она начала двигать гипс, что бы хоть как-то унять зуд. На душе стало тоскливо. Нина посмотрела в окно. Там горел яркий фонарь. Нина вместе с одеялом забралась на подоконник. Укутавшись поплотнее, она начала любоваться видом. За окном шел легкий снежок. Свет от фонаря падал на тротуар за пределами больницы. Прохожих было не много. Лишь изредка проходили старички и старушки. Нина посмотрела вдаль. Взгляд остановился на крыше противоположного, жилого дома. Там были спутаны провода. Лунный свет падал прямо на телевизионную тарелку. Нина вспомнила про старушку и маму. Сейчас она хотела находиться дома, в кругу близких людей. Да, старушка стала ей близким, родным человеком. Нина тихонько захныкала. По щеке скатилась слеза.
