Я возвращалась после очередной уборки, когда заметила его. Уже целых полтора месяца прошло с того момента, когда я в первый и в последний раз увидела Арчи. Он сидел на скамейки у соседнего подъезда. Его голова была поднята вверх, будто бы он рассматривал небо. На нем не было куртки или чего-нибудь теплого, что меня сильно удивило. Лишь тонкая кофта, через которую легко просачивался октябрьский сырой воздух. Мне захотелось снять свое пальто и отдать ему. На улице обитала непроглядная темень, жильцы дома обитали в своих богатых и теплых каморках, даже не подозревая о тощем мальчике, сидящем на вычурной скамейке. Вокруг не было никого, кто бы смог предложить ему помощь и разбавить тоскливое одиночество. Лишь бездонное небо смотрело на Арчи миллионами глаз в виде звезд и собирало плотные тучи, готовясь заплакать.

Я старалась подходить тихо, чтобы не отвлекать Арчи от созерцания прекрасного.

– Всегда любила смотреть на небо и думать, что кто-то смотрит так же на меня, – осторожно поделилась я и присела рядом.

Арчи невольно вздрогнул и повернул голову в моем направлении. Две острые льдинки сверкнули в темноте. Не дожидаясь ответной реакции, я заговорила дальше:

– Представь, если кто-то так же сейчас смотрит на тебя с какой-нибудь планеты, похожую на нашу, и думает, один ли он такой одинокий во Вселенной. – Я заметила, как голубые глаза все больше округлялись от удивления, но не могла заставить себя замолчать. Я боялась представить, что может последовать после тишины. – Возможно, у него есть друзья, которые любят его и дорожат им, но он все равно чувствует себя каким-то другим. Он пытается найти ответы, смотря в небо, но слышит лишь молчание. Может, все это происходит лишь потому, что этот кто-то не желает взглянуть вокруг и поискать помощи где-то ближе, чем на другой планете?

Я тараторила без умолку, пока не почувствовала неприятную сухость в горле. Повисла тишина, я хотела быстренько уйти, пока Арчи не успел сказать ни слова. Но вскоре услышала смешок, потом второй, а после он громко рассмеялся. При желании и открытых окнах его смех можно было услышать и с двадцать пятого этажа. Тогда я впервые увидела, как Арчи расслабился, всего на пару секунд, но и этого было достаточно. Я молча сидела и хлопала глазами, не понимая, что так рассмешило его, но – признаюсь – было приятно.

Арчи облегченно вздохнул.

– Твою мать, Рей. Я уже думал все. – Он повернул голову к небу и накрыл глаза руками. – Ты меня напугала. Взялась из пустоты, начала рассказывать какую-то чушь. Я уже подумал, что какой-то педофил пристал. И все, прощай, жизнь. Боже, я так обрадовался, когда понял, что это ты… – Он запнулся. – В смысле, уж лучше ты, чем маньяк. Хотя это спорно.

На удивление Арчи оказался довольно многословным, что крайне отличало его от того молчаливого и грубого парня, которого я встретила в первый день. С перепугу бедный мальчик обрел дар речи.

– Больше так не делай, поняла?

– В следующий раз буду за километр предупреждать, что я приближаюсь.

Арчи фыркнул, после улыбнулся. Небо надо головой перестало давить облаками, сливающимися с чернотой вокруг. На улице стало светлее, половинчатая луна выглянула из-за дома и повисла над нами, как откушенный сыр.

– Зато теперь ты не выглядишь как потерянный ребенок, – сказала я.

– Чего? – переспросил Арчи, но ответа не дождался. – Тебя твои мамочка и папочка не будут ругать, что ты еще не дома?

Я достала телефон, чтобы посмотреть время. Уже было слишком поздно, чтобы звонить родителям и выдумать всевозможные причины не быть в такое время дома. По-хорошему, уходить пора, но оставлять Арчи одного в холодный осенний вечер совсем не хотелось.

– А я скажу, что ты меня проводил, – сказала я. – И они не будут беспокоиться.

Глаза Арчи округлились чуть ли не на пол-лица.

Папа меня часто ругал, когда я делаю что-то прежде, чем подумаю. Ох, папа, знал бы ты, как сейчас я ругаю себя за это. Но ниже падать некуда, так что я решила продолжить. Если позориться, то до конца.

– Теперь мы сможем вместе уходить домой из кофейни, и тебе не будет так одиноко.

Хотелось ударить себя по лбу чем-то тяжелым, чтобы остался здоровенный след, напоминающий мне о позоре. Было желание не просто провалиться под землю, а собственноручно выкопать себе ямку, да и лечь. Прямо сейчас, вот под тем деревом.

Арчи все же попытался собрать себя обратно по частям.

– А кто сказал, что мне одиноко?

Как же я сейчас была ему благодарна. Мои щеки готовы были запылать ярче солнце, если бы Арчи продолжил мусолить эту тему.

– А чего ты тогда тут один сидишь?

– Просто воздухом дышу, что непонятного?

Я пожала плечами.

– Ну и хорошо. Значит я тоже подышу.

Понимая, что от меня не так просто прогнать, Арчи потер лоб и запрокинул голову на скамейку. Я заметила, как его шея была усеяна мурашками, да и сам он дрожал.

– Почему ты тут воздухом дышишь, а не на балконе, например? Если уж хотел выйти на улицу, приоделся бы хоть. Лето как бы закончилось уже.

Арчи громко вздохнул.

– Ладно-ладно, молчу, – буркнула я.

Я смиренно сидела рядом, покачивая ногами. Вдалеке слышался вой диких собак, гудение машин и гул засыпающего города. Огни в окнах не желали гаснуть: завтра выходной, можно лечь и позже. Ветер усиливался, поднимая опавшие листья в воздух, а после швыряя их вниз.

Арчи вздрогнул и согнулся, пытаясь сохранить тепло.

– Не хочу возвращаться в тишину.

Он сказал это тихо, практически шепотом, но я услышала и взглянула на окна. На каком этаже живет Арчи? Горит ли там сейчас свет? Он сидел сейчас здесь, мучая себя холодом и мыслями, лишь бы не возвращаться домой, в тишину. Можно было предположить, что тишина вызвана отсутствием людей или их нарочитым молчанием. В любом случае одинокая фигура, сидевшая на скамейке, была и правду одинока.

Я хотела обнять Арчи, но не могла. Даже если он находился рядом, чувствовалось, что Арчи не хочет никого к себе подпускать. Он продрог и сломлен, но не беззащитен.

– Я не эксперт по части советов, – предупредила я, – но тебе стоит прийти в следующую пятницу. Я ничегошеньки не знаю ни о тебе, ни о твоей жизни и не могу сказать что-то грандиозное, чтобы это врезалось в твою память и перевернуло мир, но пойми, никто не сможет тебе помочь, если ты сам об этом не попросишь.

Арчи молчал.

– Да и вообще, это очень эгоистично с твоей стороны. Стеф так по тебе скучает, все оглядывается по сторонам, а тебя нет…

– Мы каждый день в школе видимся.

– Ой. Ну, может ты Тома боишься. Я могу попросить его, чтобы он тебя не бил.

– Боюсь Тома? – усмехнулся Арчи. —Ты это сейчас серьезно? Этот смазливый пацан ничего не сможет сделать. Он слишком…

Из кармана джинсов донесся звонок, прервавший Арчи. Не удержавшись, я слегка наклонилась, чтобы посмотреть. Звонок был от мамы. Арчи поморщился и, ни секунды не думая, заблокировал телефон.

– Почему ты не ответил? Если я отвлекаю, то могу уйти. Она, наверное, волнуется.

Арчи грубо посмотрел на меня, пока я мысленно пыталась забрать свои слова обратно.

– Ну и почему ты подумала, что тебя это касается? – Ледяной голос обжег уши. – Не лезь не в свое дело.

Глаза наполнились безразличием. Арчи скрестил руки на груди и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Не понимая, что произошло, я попыталась извиниться, но Арчи никак не реагировал на мои слова. Он отвернулся от меня и погрузился в свои мысли. Мир, в котором я сейчас находилась, перестал его интересовать. Я понимала, что сейчас мне лучше уйти, но оставлять его одного в таком настроении… Я ничего не могла с этим поделать, но мне так хотелось, чтобы в будущем Арчи еще хоть раз заговорил со мной. И он так сильно мерз.

Я рывком встала с места и побежала к подъезду. Дрожащими руками открыла дверь, дождалась лифта – как назло, он ехал очень медленно, – и влетела домой.

– И что же на этот раз? – грозно взревел папа. Было совсем не страшно.