Слабонервным в милиции делать нечего. Да они и сами здесь не уживаются. Зато уж те, кто сумел перебороть себя, сердцем прирастают к милиции навечно. Это люди, влюбленные в свою профессию. Профессию, которая требует от человека отдавать всего себя без остатка. Сергей Владимирович оказался как раз таким человеком.

Только под утро заснул капитан Качалов. Несколько часов сна ему было достаточно для того, чтобы встать бодрым и посвежевшим. Поупражнявшись с гантелями, он наскоро позавтракал и стал думать, как одеться сегодня. Остановился на кожаной спортивной куртке, подбитой искусственным мехом. Подумав, сунул во внутренний карман сложенный плащ «болонья».

В половине восьмого он был уже в территориальном отделении милиции, где многое узнал об интересующей его женщине. А позже ехал с ней в одном автобусе. Сергей Владимирович благодарил судьбу за то, что в салоне оказалось много народу. Как только он вышел вслед за ней из автобуса, сразу же завернул в ближайший подъезд, накинул на плечи плащ и надел солнцезащитные очки.

Встреча, которую он ждал, состоялась.

Они встретились около здания панорамы «Бородинская битва». Капитан Качалов, предъявив контролеру свое удостоверение, вошел внутрь здания и, стоя на лестнице, отмечал каждый их жест, старался по губам угадать смысл беседы.

Разговор длился минут пятнадцать. По всему было видно, что эти двое — мужчина и женщина — остались недовольны друг другом. Капитан Качалов глаз не спускал с мужчины в модном, отливающем всеми цветами радуги плаще. А он, кончив разговор, закурил и медленно двинулся по Кутузовскому проспекту. Потом резко повернулся и бросился к троллейбусной остановке. «Опытный или что-то вспомнил», — подумал Сергей Владимирович и занял очередь на троллейбус.

Выйдя вслед за незнакомцем, Качалов «проводил» его до дома, определил на слух, на каком этаже хлопнула дверь, зашел в соседний подъезд, подождал, а потом разыскал дворника.

— Первый подъезд, третий этаж, говорите? — уточнил дворник. — Это, должно быть, Ковалев.

...— Ковалев? — переспросил полковник Батурин. — Трудновато сразу по памяти. Давайте-ка лучше сходим к нашим девушкам, посмотрим документы, — полковник встал, застегнул китель на все пуговицы и первым пропустил в дверь Качалова.

Когда снова вернулись в кабинет, Павел Михайлович хитро прищурился:

— Что, именинником себя чувствуешь? Думаешь, за кончик уцепился? Подождем. А сейчас вызывай машину — и в отделение.

В коридоре Сергей Владимирович столкнулся с капитаном Струмилиным. Тот схватил Качалова за рукав:

— Какой-то техник-смотритель тебе звонит, никому другому ничего говорить не желает.

Качалов вошел к себе в кабинет и стал ждать. Минут через пятнадцать техник-смотритель позвонил опять. Капитан взял трубку.

— Да... Большое спасибо... А я целый день в бегах... Через полчасика буду в отделении... Очень хорошо... Договорились...

Сергей Владимирович тут же набрал номер телефона начальника отдела.

— Капитан Качалов, товарищ полковник... Лестница нашлась... В отделение привез... Нет, недавно... А кто из экспертов? Пусть зайдет ко мне, ему все равно по пути... Есть!

Техник-смотритель и Качалов встретились, как старые знакомые. Сергей Владимирович долго жал ему руку.

— Вы понимаете, что получилось? — оживленно рассказывал техник-смотритель. — Разговариваю я, значит, с жильцами, и тут подходит Митрошин, шофер. «Что, говорит, митингуешь?» Кто-то возьми и скажи ему: «У техника лестницу украли». «Какую лестницу?» — спрашивает он. Ну, я ему и сказал. Тогда он ударил себя в грудь кулаком и говорит: «Я вор, я твою пропажу увез!».

Оказалось, что в ту ночь шофер поздно вернулся из рейса и с разрешения заведующего гаражом поставил свой «газик» у дома. Когда он чуть свет приехал в гараж и полез в кузов, то увидел там лестницу. Подумал, что на стройке кто-то подшутил над ним — подбросил ему эту лестницу. Он вытащил ее и оставил в гараже. Техник-смотритель уговорил Митрошина немедленно ехать за лестницей и привезти ее сюда.

Эксперт в это время, вооружившись лупой, тщательно осматривал стойки и каждый марш лестницы. Закончив осмотр, он отозвал Качалова в сторону.

— В некоторых местах лестница залита гудроном. Удалось изъять пять пальцевых отпечатков. Придется проводить дактилоскопирование.

Сергей Владимирович, что-то прикинув в уме, ответил:

— Пока мы знаем только троих прикасавшихся к лестнице: техника-смотрителя, дворника и шофера. Может быть, кто-нибудь пользовался лестницей в гараже? Ну что ж, будем выяснять.

Потом Сергей Владимирович еще долго беседовал с сотрудниками милиции. Они тоже не теряли времени даром — установили, с кем был связан Ковалев.

Совещание в отделе затянулось до позднего вечера. Павел Михайлович Батурин внимательно слушал высказывания подчиненных, но в разговор не вступал. Наконец, когда страсти утихли, он откашлялся, вышел из-за стола и, как бы рассуждая вслух, сказал:

— Сложилось два мнения по делу: немедленно задержать Ковалева, то есть Гундосого, и подождать с этим. Допустим, мы задержим его. А что дальше? Он ведь будет все отрицать. Нет, надо набраться терпения. Подождем заключения эксперта, опознания и выберем из восьми дружков Ковалева того или тех, кто был с ним. И правильно здесь говорили, что лестница как вещественное доказательство может отпасть и появится другой «подъемник» на второй этаж. Правильно и то, что мог быть и третий соучастник преступления, который бросил лестницу в кузов грузовика. Я считаю, надо оставить Ковалева под наблюдением. Может, он сам выведет на соучастников или они к нему пожалуют. Нет возражений?

Никто не возражал. Когда все разошлись, Павел Михайлович позвонил начальнику научно-технического отдела.

— Батурин... Что сижу? Значит, надо... А ты чего застрял? Это я уже пережил... Мой? Мой окончил инженерно-физический... Ну, не буду занимать линию, а то вдруг позвонит... Да ты не беспокойся, сдаст. Ты вот что мне скажи: как там наш заказец?.. К утру?.. Ну, есть!

Утром полковник Батурин, не заходя в отдел, сразу же поднялся к экспертам. Присев на край стола, долго читал заключение. Остался доволен.

— Большое дело — наука, — подытожил полковник, положил документ в папку и вышел. В коридоре он встретился с Качаловым, спросил:

— Вы на опознание?

— Так точно! — ответил капитан и зашагал к выходу.

...На этот раз Сергей Владимирович прошел в палату беспрепятственно. Сев возле раненого на предложенный медсестрой стул, он справился у Аркадия Самуиловича о здоровье, пожелал ему поскорее выздороветь и приступил к делу.

— Я привез несколько фотографий. Может быть, среди них...

— В свое время я работал юристом, — перебил капитана Аркадий Самуилович. — Давайте, что вы там принесли.

Сергей Владимирович передал потерпевшему лист тонкого картона, на котором были наклеены три фотографии.

Руки раненого дрожали. Как будто раскрывая тайну, он с волнением прошептал:

— Тот, что справа!

Понятыми согласились быть медсестра и санитарка. Сергей Владимирович тут же оформил протокол предъявления фотографий на предмет опознания личности и уточнил у пострадавшего еще некоторые детали происшествия.

Быстро пролетели сутки, и, когда Сергей Владимирович вновь перешагнул порог кабинета Батурина, ему показалось, будто продолжается вчерашнее совещание. Стараясь не шуметь, капитан Качалов примостился у входа на одном стуле с майором Макаровым.

Докладывал старший инспектор Струмилин.

— Мы имеем заключение экспертизы, утверждающее, что один из пальцевых отпечатков, изъятых с бруса лестницы, принадлежит Сергееву по кличке Серега-Хмырь. Я с группой занимаюсь им. У меня возникли опасения, что Сергеев, видимо, почувствовал надвигающуюся грозу, потому и скрылся. Вторая неделя пошла, как он не показывается дома. Считаю необходимым не только проверить его связи, родных, но и дать телефонограмму всем подразделениям о его розыске и задержании. У меня все.