В траншее VIII «у южной стенки на глубине 42 см был найден раздавленный человеческий череп»[112].
А.В. Збруева в своей публикации датировала могильник VI–V вв. до н. э., но, как я уже писал[113], для такой относительно поздней датировки нет оснований.
Новые материалы для характеристики и датировки памятника были получены осенью 1975 г., а также весной 1976 г., когда здесь были проведены охранные раскопки.
Осмотр местности и опрос старожилов показал следующее. По сравнению с 1927 г. вся территория древнего могильника оказалась почти сплошь занятой постройками и прогулочными аллеями дома отдыха (рис. 19, А). По сообщениям старожилов, особенно А.Я. Якимова (1906 г. рождения), живущего в районе Пустых Моркваш более 60 лет и участвовавшего в раскопках В.Ф. Смолина в 1927 г., выяснилось, что траншеи В.Ф. Смолина в основном были заложены в районе, где сейчас находится жилой корпус № 3 (рис. 19, А). Удалось установить также, что дом лесника, показанный на схематическом плане А.В. Збруевой[114] и важный как репер для отыскания местоположений вскрытых в 1927 г. погребений, также находится рядом с корпусом № 3 (у юго-восточного его угла — рис. 19, А). Кроме того, удалось установить, что при строительстве корпуса № 1 в 1939 г. и рытье котлована для старой котельни (корпус Д на плане — рис. 19, А) были обнаружены следы человеческих костяков и отдельные металлические, преимущественно медно-бронзовые предметы. Такие же находки производились при размыве берега, особенно после поднятия уровня Волги с 1956 г., примерно на протяжении 125–130 м от устья Морквашки к западу.
В рекогносцировочных целях были заложены 4 траншеи — № 1 и 2 к северу в 8-10 м от корпуса клуба параллельно центральной аллее (рис. 19, А). Эти траншеи, как и небольшая траншея № 4 (1×3 м) у корпуса № 1, никаких следов древних захоронений не выявили. Более интересной оказалась траншея № 3.
Траншея (рис. 19, Б), заложенная к западу в 5 м от корпуса № 3 (рис. 19, А), состояла из 11 квадратных участков (2×2 м), соединенных под прямым углом. В северной части траншеи была вскрыта часть котлована позднейшей постройки. Такие же остатки были обнаружены и в квадратах Б, В Г/1. Этими постройками, очевидно, были разрушены древние захоронения — при расчистке квадратов В, Г/1 найдены обломки человеческих костей и медные пронизи и накладки от головного убора. В квадратах А/1-2, Б, Д, Е/1 намечены, а также и исследованы остатки погребений раннеананьинского времени. Прежде чем перейти к их описанию, несколько слов об общей стратиграфии памятника. Общая мощность культурных напластований в районе траншеи № 3 достигает 40–50 см. Они включают в себя покров дерна и перекопанный слой толщиной до 20 см, прослой темно-серой супеси с углистыми включениями толщиной 5–7 см (возможные отложения древнего уровня могильника), слой темно-серой подзолистой супеси, содержащий в основном фрагменты керамики маклашеевского этапа приказанской культуры (цилиндрошейные округлодонные сосуды, нередко с «сетчатой» поверхностью), и редкие осколки и отщепы белого окремнелого известняка. Мощность этого слоя 15–20 см. Ниже находится прослой серой подзолистой супеси толщиной не более 5 см, содержащей осколки, отщепы и пластины, в том числе и трехгранные, прочного преимущественно желвачного кремня серого и черного цветов. Керамики здесь нет, потому не исключена принадлежность прослоя к эпохе мезолита. Таким образом, есть основание предполагать, что для функционирования Морквашинского могильника здесь существовала в разное время по крайней мере два поселения — стоянка эпохи мезолита (скорее конца) и позднеприказанское поселение X–IX вв. до н. э.
Судя по плану (рис. 19, Б), раннеананьинские погребения в районе траншеи № 3 располагались двумя рядами параллельно Волге. В первый ряд можно отнести могилы № 19 и 26 (не исследованы, во второй № 24, 25 и конструкции «дома мертвых» с частичными погребениями № 20, 21, 22, 23. Погребение № 19 с могильной ямой (210×60 см), вытянутой с юго-юго-запада на север-северо-восток (азимут 10°) выявилось на глубине 50 см и продолжалось до 85 см. В засыпи отмечены углистые включения, но на дне следов человеческого костяка не обнаружено. В юго-восточном углу найден бронзовый кельт, воткнутый лезвием в землю и расположенный широкой плоскостью параллельно длинной стороне ямы. В юго-западном углу на дне лежали рядом кремневый отщеп и две гальки. Возможно, перед нами кенотаф. Бронзовый кельт из погребения относится к раннеананьинскому типу (рис. 19, Г, 1). Во втулке его сохранились остатки топорища, обернутого берестой и кожей.
Могильная яма погребения № 24 также имела нормальные размеры (210×50–80 см), была углублена до 90 см от поверхности и вытянута с северо-северо-запада на юго-юго-восток (азимут 195°). На дне расчищены остатки двух очень плохо сохранившихся костяков — взрослого человека и ребенка, положенных скорее всего вытянуто на спине головой на юго-юго-восток, ногами на север к реке (рис. 19, Г, 2). В засыпи ямы отмечены углистые включения, а в изголовье взрослого костяка расчищен небольшой бронзовый кельт раннеананьинского типа (типа рис. 19, Г, 1), но несколько больший — 4,5×4,7 см и с двумя поперечными валиками по верхнему краю, и обломок железного шила, трехгранного в сечении.
Все остальные погребения 1975 г. выявлены в западном конце траншеи (квадрат Е/1) и связаны скорее всего с конструкциями какого-то большого сооружения, возможно, типа «дома мертвых», изученных на Ст. Ахмыловском могильнике. Погребения № 20, 21, 22, 23 в этом районе представляли собой частичные или вещевые захоронения, а погребение № 25 — нормальное ямное захоронение, но связанное с конструкциями «дома мертвых».
Все частичные (№ 20, 23) и вещевые (№ 21, 22) погребения обнаружены примерно на одной глубине — 65–75 см и имеют довольно однотипного планировку (рис. 19, Г, 3, 4, 5). Общие контуры их ям можно наметить лишь приблизительно, так как на темно-сером общем пятне они практически не прослеживаются. Лишь условно можно говорить о подквадратной форме 65×70, 60×55 см. Более четче выделяется центральная часть, имеющая большую пигментированность как за счет тлена от органических остатков, так и за счет окиси меди, придающей окружающей поверхности более темную окраску. Эти части обычно имеют подквадратную форму 25×30, 30×30 см. Возможно, это следы погребальных коробов, хорошо прослеженные в материалах Ст. Ахмыловского могильника. В заполнении пятен отмечены углистые вкрапления.
В погребениях № 20 и 22 выявлены коронки от человеческих зубов — остатки отчлененных черепов. В погребении № 20, очевидно, была захоронена мужская голова, так как сверху был положен пояс с достаточно богатым набором поясных подвесок (рис. 19, Г, 3а, б, в, г), в погребении № 22 — женская голова, так как сверху был положен головной убор, состоящий из шапочки, обшитой бисером из белой пасты, и налобной повязки с крупной подпрямоугольной бляхой, украшенной пятью рядами выпуклин (рис. 19, Г, 5а). В этом же погребении обнаружены обломки железного шила, круглого в сечении и, может быть, железного ножа.
Погребение № 21, в центральном пятне которого найден только бронзовый кельт раннеананьинского облика (типа рис. 19, В, 4), очевидно, было совершено в честь мужчины, а погребение № 23, содержащее интересный набор женских головных украшений (рис. 19, Г, 4а, б, в), — в честь женщины. Может быть, это поминальные комплексы, так как в квадрате Е/1 под указанными комплексами еще продолжается интенсивно гумированное пятно, уходящее за пределы траншеи и поэтому неисследованное.
Под погребением № 23 выявилось пятно нормальной могильной ямы (155×40 см), вытянутой с северо-северо-востока на юго-юго-запад. К юго-восточному углу ямы примыкало пятно продолговатой формы (50×25 см), возможно, от столба конструкций «дома мертвых». В основной яме (№ 25) на глубине 75 см расчищены остатки захоронения подростка, лежавшего скорее всего головой (сохранился лишь тлен от коронок зубов) на юго-юго-запад, а ногами — к реке.
