— Вот как? — я криво ухмыльнулся. — И сколько их?

— Я точно не знаю, но пришли они на пяти больших байдарах. Значит, около ста разбойников, может немного больше.

— Ты по дороге кого-нибудь встречал?

— Да, достопочтенный, меня останавливали и расспрашивали два мужика из Оряхово.

— Хорошо, можешь идти в село, а хочешь с нами — забирайся на телегу.

Что за тараканы в голове этого Омрына? Чувствую, встреча будет горячей. Балогун привел с собой большой отряд, больший, чем есть у меня. Мы продолжили марш, и мой разведчик встретил меня уже перед самой деревней.

— Господин, — поклонился охотник. — Тилинкиты стоят лагерем на побережье около своих байдар. Это, судя по тотему, — род куниц. Мы насчитали десять десятков и еще пять разбойников.

— Что с деревней и где второй?

— Микел следит за лагерем разбойников, я Вас дожидался, чтобы доложить, а деревню разорили, — понурил голову охотник.

— Веди к лагерю, — скомандовал я охотнику.

Мы пошли к побережью по дороге через деревню. Бабайки были разграблены и безлюдны. Ветер скрипел распахнутыми дверьми домов, всюду валялись разбросанные вещи и скальпированные трупы жителей.

Уже выезжая из деревни, я услышал в крайнем дворе детский голосок, и свернул к этому дому. Подъехав к распахнутой калитке, я увидел лежащие на земле тела мужчины и женщины. Головы были скальпированы, а на телах — многочисленные колотые раны. Рядом на коленях стоял мальчик, кругов шести, рядом с ним лежала тушка зайца.

— Мамочка, папочка, вставайте, — плакал мальчонка. — Я нам зайчика поймал. В силок, пап, который мы с тобой ставили. Мамочка, вставай, пожалуйста...

«Суки, я вас всех уничтожу, уроды!», — стиснув от гнева зубы я слез с Князя и тихо подошел к ребенку.

— Иди ко мне, малыш. Спокойно! — ухватил я за руку вскочившего мальца. — Мы свои и поможем тебе.

— Мои мама и папа...

— Мы позаботимся о них и о тебе, — я обнял ребенка. — Сток, паренька передай одному из возниц, пусть присмотрит за ним до возвращения в Оряхово. Дружина пусть вооружается, а повозки останутся в деревне. Возницы пусть уберут тела, а погребением займутся сами жители, когда вернутся из убежищ. Выполнять!

К берегу мы старались выйти незаметно, но обмануть тилинкитов не вышло. Их лагерь тоже выставил наблюдателей и охранение. Нас заметили задолго до приближения к лагерю и в боевое построение обе стороны начали вытягиваться одновременно.

У полувытащенных на берег байдар лежали несколько связанных пленников и навалено в кучу награбленное имущество. Был разбит один шатер, перед которым стоял тотем: шест с навершием из черепа куницы и большой связкой человеческих скальпов.

Перед нами, под вой и улюлюканье, извилистой стеной начала строиться сотня тилинкитов. Навстречу я вывел своих. Расклад был неоднозначный. По общему количеству мы уступали, но не критично: тилинкитов было сто пять воинов, у меня — семьдесят четыре. Плохо, что у меня было всего тридцать шесть копейщиков, это слишком мало против такой толпы, как у противника.

Зато у меня было шестнадцать конных воинов, а если считать меня и Стока, то восемнадцать. Немалая сила при правильном применении. Здесь, к счастью, местность позволяла применить кавалерию. Не по всему берегу, но Омрын выбрал ровное и достаточно чистое место, без наваленных камней и растущих деревьев. Видимо, полностью уверен в своей силе и преимуществе.

А еще у меня был десяток арбалетчиков с павезами и десяток лучников. Сколько стрелков было у стоящих напротив варваров, я не знаю. Диспозиция выходит такая, что при атаке лоб в лоб, а ля стадо на стадо, шансов у меня не много. Надо постараться использовать сильные стороны своих дружинников.

Как обычно, перед боем меня стало потряхивать. Адреналин, норадреналин, все дела... Кое-как уняв сердцебиение и нацепив на морду «ледяную маску», я подозвал к себе Матея, Стока и командиров стрелков и копейщиков.

— Слушай сюда! — я демонстративно зевнул. — Сделаете, как я прикажу, и мы порвем этих оленеё..в, как цепной кобель дедушкину мошонку.

— Работаем от обороны, — начал я раздавать команды. — Далебор, своих копейщиков строишь в одну шеренгу. Они должны сдержать натиск этих засранцев в первые минуты боя. Колояр, перед копейщиками поставишь арбалетчиков за павезами, за ними выводишь лучников.

— Это твое место во все время перестрелки и сближения с оленеё..ми, — я продолжил. — Если от меня не будет других команд, ты должен поразить как можно больше противников, пока они не приблизились на опасное расстояние. Потом отводишь стрелков за шеренгу копейщиков и смотри, куда ударит наша конница. До удара конницы можешь помогать копейщикам.

— Только аккуратно, пускай медленно стрелять будешь, главное — в своих не попади. Иначе после боя глаз на жопу тебе натяну, — командиры загоготали, а наши бойцы, глядя на смеющихся командиров, приободрились. — Далебор, до того, как до тебя доберутся варвары, бойцы должны успеть использовать все плюмбаты. Вы много тренировались, и я хочу увидеть, как эти вонючки превращаются в ёжиков.

— Как только ударит наша кавалерия, — продолжил я раздавать команды. — Бегом, вслед за конницей, выводи на тот же фланг своих стрелков и расстреливай тилинкитов, атакующих наших копейщиков. Далебор, тот фланг, который останется без помощи кавалерии, можешь потихоньку загибать в тыл. Но не ломай шеренгу. Локоть к локтю, щит к щиту, бейтесь вплотную друг к другу. Держись, и конница со стрелками сломают хребет засранцам. Но если твои побегут, — умрем все.

— Матей, — я обратился уже к командиру гвардейцев. — Как только я тебе скажу, с какого фланга атаковать, уводишь туда своих, чтобы хватило для разгона. И сразу бей варваров во фланг. Ты обязан их смять! Больше этого никто сделать не сможет. Всем подчиненным доведите, что после победы, по возвращению домой, каждый получит премию.

— Господин, — Сток указал рукой на тилинкитов. — Они зовут на переговоры.

Я посмотрел в указанном направлении. Перед отрядом тилинкитов вышло два воина. Один из них держал над головой копье, на котором болтались пустые ножны, что на Этерре повсеместно означало приглашение к переговорам.

— Сток, со мной. Остальные, стройте бойцов.

Встретились с переговорщиками мы примерно в центре будущего поля боя. Не доезжая до тилинкитов, я спрыгнул на землю и подошел, держа коня в поводу. Передо мной действительно был Омрын, его медвежью фигуру и надменную рожу я без труда узнал.

— Серржыо, — с сильным акцентом заговорил балогун. — Я пррышол на землы своей охоты. Как всегда ходыл Ррод Куныцы, это нашы землы. Здес ныкогда не было людей. Но на прошлой охоте встрретылся ты. Ты почты человек. Я увыдел!

— Теперр говорру с тобой. Я для этого даже выучыл ваш зверрыный язык. Горрдыс, — выражение лица балогуна вообще не менялось, как будто говорит каменная маска. — Еслы ты вожак этых зверрей, делай так: в последный ден каждые трры черртога на этом месте должны быт одын пленнык, четырре байдарр еда и полмешок железо. Тогда мы не будем вас убыват. Понял меня?

— Теперь слушай меня, — я еле сдержался, чтобы не полоснуть Омрына по горлу. — Сейчас мы будем драться, и я покажу тебе, кто тут животные. И все, кто будет приходить на мою землю войной, будут находить лишь смерть.

Безэмоциональная маска балогуна треснула, Омрын довольно улыбнулся, спокойно повернулся ко мне спиной и пошел к своим воинам. Блин, если ты так доволен предстоящему сражению, на хрена ты мне предлагал обойтись без боя? Ему что, моржи в голову нагадили? Я вскочил в седло и рванул к своим бойцам.

Мои командиры уже выстроили дружину. Я «по смелому» встал за спинами своих копейщиков и стрелков. Со стороны тилинкитов опять раздались крики, вой и улюлюканье. От их строя, если его можно так назвать, отделились застрельщики. Примерно три десятка человек побежали в сторону нашей дружины. За ними медленно двинулись бойцы ближнего боя.

Как же здорово! Я боялся, что тилинкиты ломанутся в атаку сразу. При всей кажущейся глупости и примитивности, для них это был бы наилучший вариант. Особенно, если балогун выбрал пересечённую местность. Но гордыня, она такая гордыня, хе-хе.