«Я не стану её трогать, она специально выводит меня. Я пообещала не гневаться» – проговорила Лора про себя, но следующие слова сестры заставили её нарушить данные себе обещания.
– Ты его специально погубила, отвела на болото и принесла в жертву духам реки, чтобы они тебя научили в волчицу перекидываться.
Лора ощутила, как что-то изнутри, горячее, плотное поднимается к самому горлу, заполняет все её тело, давит на ребра, на грудь. Прошло два года, но она в мельчайших подробностях помнила первую ночь после свадебного обряда, то как лучились светом глаза Кира, когда она скинула платье и шагнула к нему омываемая светом луны, то как дрожали его руки, когда он впервые коснулся её обнаженной груди и как все тело отзывалось на его прикосновения тонким кристальным звоном.
– Что ты такое говоришь, Клара! – Элли прильнула к Лоре, словно защищая от слов сестры. – А ну забери свои слова назад! Лора добрая, она никогда бы не…
– Я убила Кира? – слова падали как льдинки, в сам рот словно занемел.
– Принесла его в жертву в ночь полной луны. – Клара брезгливо скривилась. – Ты ведьма и все это знают.
– Замолчи, или я тебя ударю, – едва слышно проговорила Лора, но Клара не услышала и продолжила:
– Я верю, что ты подкидыш волков, как говорят в деревне. Ты не наша сестра, ты даже на нас не похожа, – она окинула Лору холодным взглядом. –Это ты убила тех людей в лесу, и если бы мать позволила, я бы донесла на тебя герцогу!
В следующую секунду Лора перепрыгнула грядку и вцепилась Кларе в волосы. Сестра в ответ со всей силы ущипнула Лору за грудь, от боли перед глазами поплыли цветные круги, но она не разжала пальцев и что было сил дернула Клару за косу. Та завопила, попыталась вырваться, но Лора потянула сильнее и вынудила сестру упасть в грядку. Ботва марана сломалась и в воздухе разлился пряный аромат.
– Девочки, не надо, – Элли пыталась растащить сестёр, но её сил явно не хватало для этого.
Клара засучила ногами и больно ударила Лору под колено, она оступилась и рухнула вниз, едва успев выставить вперед руки. Ладони глубоко ушли в рыхлую землю, повредив еще с десяток корнеплодов.
– Пожалуйста, не надо, вы же грядку портите. Отец задаст нам трепку! – едва не плакала Элли.
Но сестры не слышали, они катались по земле сцепившись словно два жука оленя в смертельной схватке. Клара выкрикивала грязные ругательства, пытаясь придавить сестру собственным весом, но юркая Лорелей выскальзывала и лупила ту кулаками и пыталась расцарапать лицо. И если бы не выбежавшая из дома на крики мать, неизвестно чем бы кончилась эта драка. Она разняла девочек, облив их водой из бочки, отвесила обеим по крепкой затрещине и отправила Лору отмываться на ручей, а Клару на задний двор. А сама с тремя младшими сестрами занялась редисом, которому досталось больше всех.
Лорелей хотела бы надеяться, что мать не расскажет о драке отцу, когда тот вернется из лесу, но Агнет Хольцхауэр никогда ничего не скрывала от мужа и потому вместо ужина Лорелей отправилась в коровник, чистить навоз, а Клара на огород, в наказание за драку отец поручил ей в одиночку прополоть морковь и не возвращаться, пока не закончит.
Но все же Клара управилась быстрее, Лора вернулась в дом глубокой ночью и повалилась на постель, в надежде провалиться в крепкий сон, да не тут-то было. Из-за вони с которой приходилось сражаться несколько часов кряду у Лоры разболелась голова. Отец прекрасно знал особенности её нюха и обычно не отправлял на подобную работу, но сегодня она сильно разозлила Гаспара. Он никогда не любил старшую дочь, но до того, как она вернулась от виноделов, был с ней мягче. Лорелей знала: Гаспару пришлось вернуть часть выкупа отцу Кира, но не хотела верить, что все дело в деньгах. Таков был обычай, если брак продлился меньше года, то отец невесты обязан отослать половину выкупа семье жениха, и через пару недель после её возвращения бывший свёкор прислал гонца за причитающимся шестью золотыми.
Неужели родительская любовь дешевле золота? Лоре было больно об этом думать, но чем старше она становилась, тем больше убеждалась в том, что для её отца только деньги имеют ценность. И в эту ночь, когда тело ломило от усталости, а в голове словно поселился улей диких пчел, ей предстояло снова в этом убедиться.
Дом у дровосека Хольцхауэра был большой, богатый. Он в отличие от менее зажиточных соседей мог позволить себе с женой отдельную от дочерей спальню, но из-за жадности сделал стены внутри дома тонкими. Кровать Лоры стояла вплотную к стене, отделяющей комнату дочерей от родительской спальни, и сейчас оттуда доносился мерный скрип кровати и тяжёлое дыхание Гаспара. Для Лоры в этом не было ничего нового, несмотря на преклонный возраст – отцу было почти за пятьдесят, – Гаспар всё еще не утратил интерес к плотским утехам и, когда Лоре не спалось она часто слышала доносящиеся из-за стены звуки. Обычно это длилось недолго, вот и сейчас, мать вскрикнула, а потом все затихло. Лора тяжело вздохнула. Она снова вспомнила ночи, проведенные в доме Кира и сердце, сжалось от мучительной боли. Когда она выходила замуж за светловолосого юношу с россыпью веснушек по щекам, то представляла, как они проведут вместе всю жизнь, и родят много-много детей. Она так хотела быть женой и матерью, так гордилась, когда жрец застегнул на её шее обручальный кулон…
– Нам нужно все подготовить так, чтобы она ничего не узнала, – услышала Лора приглушённый голос отца. – Если она заподозрит, то наверняка сбежит. Кривой Сильвестр сказал мне, что она расспрашивал его об обозах, идущих в Шварцштайн.
– Думаешь она решилась бы на такое, яни4? – отозвалась Агнет. Она всегда звала мужа почтительно, словно не делила с ним постель.
Лора затаила дыхание. Кривой Сильвестр? Неужели отец был в «Красном осле» после того происшествия с Дедриком? Но зачем ему это понадобилось? И почему, если он знает правду, то до сих пор ничего не сказал ей?
– После того что рассказал мне Сильвестр, я уже не знаю, что и думать, – ответил отец и надолго воцарилось молчание.
Как же не вовремя появился этот проклятый сенешаль, и надо было ему зайти именно в их трактир! А ведь сначала Лорелей даже обрадовалась его приходу, он был любезен, и говорил с ней так, как никто до него не говорил, а потом еще и золотой дал. Кто бы мог подумать, что всё это так кончится.
Из-за стены послышался кашель отца, а потом голос матери:
– Лучше бы ты не ходил туда, Гаспар. Может кривой трактирщик наговорил на нашу девочку, а ты поверил и…
–Нет, он не врал, – перебил отец. – Да и не напрасно все, если бы Сильвестр не открыл мне глаза, я так бы и дальше терпел её выходки, она хитра и умеет претвориться ягненком. Хотя далеко не так невинна, как хочет казаться. Клара сказала, что Лора едва не выцарапала ей глаза, а всего то за то, что она упомянула о замужестве.
Лора ахнула и прижала руку к губам. Младшая сестренка снова наплела отцу с три короба и оклеветала Лорелей, а он и поверил.
– Девочка завидует Кларе, Гаспар, и тут ничего не попишешь. Томми хороший мальчик и выйти замуж за такого мечтает каждая девочка, а уж такая как наша Лорелей и подавно.
Лоре пришлось закусить кулак, чтобы не рассмеяться. Томми был высоким нескладным детиной с красным носом картошкой и россыпью прыщей на над сросшимися бровями. Вряд ли нашлась бы хоть одна девушка, которая позавидовала бы Кларе и покусилась бы на такое «богатство».
– Тот человек сказал, что его господин молод и хорош собой, так что может она и забудет Томми, – сказал отец и Лорелей резко затихла и навострила уши.
– Что-то мне не спокойно, Гаспар, – видно мать поднялась, потому что кровать скрипнула, а потом послышались мягкие шаги по деревянному полу и голос стал почти неразличим. – Ты ведь его совсем не знаешь, а хочешь отдать девочку.
Лора перевернулась на бок и приложила ухо к стенке.
– Он платит полный выкуп, а ты знаешь, что за неё и шести золотых никто давать не хочет, – возразил Гаспар.
