Кир пропал на Замхейн. Отправился в одиночку на ярмарку, что устраивали у стен замка герцога, да так и не вернулся. Его искали всей деревней, но тщетно. Кира нигде не было, ни мертвого, ни живого и тогда его отец разгневался, схватил Лорелей и силком потащил к ведьме. Она знала, что в семье мужа невестку недолюбливают и что мать Кира была против их брака, но пока тот защищал молодую жену никто ей и слова не говорил, а теперь защитника не стало…

Ведьма жила на болоте, и была такой старой, что кажется знала Древних Анимагов, что еще при Карле Первом ушли в Зачарованный лес. Говаривали что старуха в лунные ночи перекидывается в ворону и улетает на ничейные земли, потому живет так долго, и Оркан не забирает её в верхние сады верховного бога Трамма. Судачить, судачили, но боялись ведьму крепко и потому герцогу не жаловались. Да и глупо жаловаться, ведь кроме старухи не было в округе ни одного лекаря, что мог вылечить хворь, ни шамана или жреца, что мог провести традиционные обряды, принятые в этих краях. А еще старуха ведала будущее, и, хотя иногда ошибалась, всё же иные её предсказания сбывались с поразительной точностью. А тем, чья жизнь зависит от урожая винограда, такие предсказания на вес золота.

Лорелей ни за что не пошла бы на болото по собственной воле, но сейчас выбора не было, ей во что бы то ни стало хотелось доказать, что нет на ней никакой вины.

Дом ведьмы стоял на высоких деревянных сваях, стены были выложены из гладкого камня, добываемого лишь в Черной пустыне, что находилась в пяти днях пути на запад по королевскому тракту, а широкие квадратные окна выходили на все четыре стороны, словно в насмешку над суровой ветреной зимой этих долин. Из трубы на крыше валил густой белый дым и пахло в округе дурно: сыростью и смертью. Свёкр не дал ей задержаться у порога, чтобы как следует разглядеть жилище ведьмы снаружи и распахнув дверь грубо втолкнул Лору внутрь душного, жарко натопленного помещения.

От резких незнакомых ароматов, ударивших в нос закружилась голова. Если бы не свёкр, крепко удерживающий её за плечо, она, наверное, не устояла на ногах. Лора задержала дыхание и постаралась отключить нюх, за семнадцать лет она довольно ловко научилась это делать, а иначе не выжила бы в мире, наполненном сотнями запахов созданных человеком. Когда глаза перестали слезиться и головокружение прекратилось Лорелей осмотрелась.

      Она никогда не видела такого дома, ни в её родной деревне на границе Тёмного леса, ни здесь в долине виноделов. Даже в храме Селены, куда она с сестрами ходила учиться грамоте, жилые помещения выглядели иначе. Где это видано, чтобы очаг строили в центре комнаты, а спали и ели прямо на полу на набитых соломой матрасах? Подобное встречалось разве что у диких кочевников, живших на границе Шварцвальда.

Но Лоре не дали времени как следует осмотреться, ведьма, сидевшая до этого на полу, поднялась навстречу и шагнув к девушке крепко ухватила её ледяными пальцами за запястье.

– Ты не местная, – голос шелестел как сухая трава.

– Она из лесорубов, – тут же подсказал свёкр, но ведьма даже бровью не повела, потянула Лору за руку и заставила опустился на пол, рядом с очагом.

– Зачем пришла? – ведьма и по-птичьи склонила голову к плечу. Лора лишь молчала и испуганно глядела на морщинистое лицо старухи, не зная, что говорить.

– Сын мой пропал, ма́ли1, – помог свёкор. – Ты всё знаешь, правда ли что молодая жена на него проклятье навела? И если так, то скажи, как снять наговор, и где сына искать.

Лорелей плотно сжала губы и потупила взгляд. С детства её преследовала дурная молва, звали её и ведьмой, приносящей несчастье и дочерью волков, а всё потому что дали ей боги острое зрение, да звериный нюх. И хотя пользы от этих даров было больше чем вреда, и за всю свою жизнь Лорелей зла никому не сделала, но её всё равно не любили и даже прочили ей судьбу а-ддаты2, да прогадали.

Едва Лоре исполнилось семнадцать зим, как к радости отца лесоруба Гаспара, она вышла замуж и покинула отчий дом. Кир, старший сын зажиточного винодела, любил её всем сердцем и Лорелей отвечала ему взаимностью. Он говаривал что они связаны нитью судьбы и часто рассказывал ей древнюю легенду:

      Душа каждого человека рождается из небесного ореха с плотной скорлупой. Он так устроен, что под одной скорлупкой всегда рождается две души – мужская и женская. Плод небесного ореха вызревает на дереве жизни, растущем в саду верховного бога Трамма двенадцать месяцев. Все это время две души находятся рядом, связанные нитью судьбы, и нет для них никого ближе и роднее в целом мире. Когда орех полностью созревает, скорлупка трескается, обе души падают вниз, и разделяются. Рвется нить судьбы. Бог ветра Оркан подхватывает их и уносит на Землю. А там уже, богиня плодородия Хальге, помещает души в тела новорожденных детей. Когда дети вырастают, они начинают искать свою родную душу, и если находят, то нить снова соединяется, связывая их навек. И как только это случается оба находят счастье.

Но недолгим оказалось их с Киром счастье. Они поженились на праздник первого урожая, скрепив союз молодым вином, но не прошло и месяца, как Лорелей осталась одна.

Ведьма долго разглядывала Лору зелеными мутными, как виноградины глазами, что-то шептала себе под нос, жгла в очаге вонючие сухие травы и наконец ответила:

– Девка ни при чем, зря напраслину возводишь. Не ведьма она, нет в ней магии ни Древней, ни той что я пользуюсь.

Лора ощутила, как от сердца отлегло. Ведь скажи ведьма иное, обвини Лору в Древнем колдовстве и гореть ей на костре у стен замка, как и всем, кого уличали в запретной магии.

– И что же мне с ней делать теперь? – свёкор тяжело вздохнул. – Младший ни за что её замуж не возьмет, у него и невеста имеется, да и зачем ему эта пришлая? Это Кира духи леса попутали, взял в дом непонятно кого, а Нила я нипочем не заставлю на проклятой жениться.

Лора вздрогнула и снизу-вверх поглядела на свёкра. Она знала, что на юге Тотенвальда до сих пор принято отдавать жену старшего брата замуж за младшего, чтобы избавить девку от позора, но то касалось тех, кто успел от мужа понести, а она точно знала, что не беременна. В ночь, когда Кир ушел на ярмарку у неё шла кровь, а значит не носит она дитя под сердцем, как бы ей этого не хотелось.

– Домой её отправь, в Темном лесу судьбу свою встретит, – старуха так нехорошо поглядела на Лору, что та ощутила, как по спине пробежал холодок.

– Какую судьбу? – едва слышно проговорила она, но свёкр отвлек внимание ведьмы вопросом:

– И как же я её туда отправлю? Это пять дней пешего пути, а скоро снег выпадет. Околеет девка, а я буду виноват, – мужчина нахмурился. В семье Кира было несколько хороших лошадей, но Лорелей понимала, что нелюбимой невестке никогда не позволят взять коня, пускай даже она имела на него наследное право.

– Завтра тут пройдет рыбный обоз, с ним пускай и едет.

– Так может она брюхатая, – всплеснул руками свёкр. – Они же месяц с Киром миловались. Как на меня люди то посмотрят, коли я родного внука прочь отошлю?

– Нет у неё плода, – отрезала ведьма. – Ступай, отец. И сына своего забудь, не жди, не вернётся он, с богами пирует в верхних садах.

Старуха не ошиблась, следующим днем через деревню проходил рыбный обоз с юга и Лору с её пожитками отправили к отцу.

С тех пор минуло два года, но Лора так и не сняла траур и как отец не пытался её сосватать, замуж больше не пошла. Лорелей работала в огороде за двоих, а вечерами ходила в трактир, где за пару медных монет мыла полы в комнатах, выносила помои, а когда и на кухне помогала. Она хотела доказать отцу что может содержать себя сама, и муж ей не нужен, да только Гаспара этим было не пронять. За невесту давали богатый выкуп золотом, а старый лесоруб был жаден до денег и потому мечтал выдать всех дочек замуж. Он был настойчив и водил женихов для Лорелей из самых дальних уголков северных земель, и даже из-за границы Тотенвальда, но Лора всем отказывала. Справедливости ради, женихи эти были незавидные, все старики да увечные, но Лора и за молодого бы не пошла. Гневался старый Гаспар на непокорную дочь и даже пару раз запирал её в чулане в наказание. Но Лора оставалась верна своему решению принять обед безбрачия до самой смерти. Правда в последние пару месяцев Гаспару стало не до Лоры, и за это стоило поблагодарить младшую сестру Клару. Едва той исполнилось семнадцать, как к ней посватался сын кузнеца из соседней деревни. Клара согласилась и в начале первого осеннего месяца Хальге, на праздник первого урожая, молодые должны были сыграть свадьбу. Хлопоты, связанные с предстоящим обрядом, не оставляли Гаспару времени на то, чтобы думать о женихе для старшей дочери. Лорелей понимала, это ненадолго. Стоит только потухнуть праздничным кострам, как отец снова крепко возьмется за неё и тогда ей несдобровать. Еще весной, когда Лора отказала очередному жениху, которого Гаспар привез из самого Фейремира, южных земель королевства, он сказал, что прогонит её из дому, если до конца года она по доброй воле не выйдет замуж. Она знала нрав отца и не сомневалась – то не пустые слова.