Расследование Охранки зашло в тупик, но в мае 1915 года за эту задачу взялась армейская контрразведка. Кульминацией этого стал обыск в петроградском офисе Животовского 2 июля и его последующий арест и тюремное заключение.[386] Абрам оставался под стражей до января 1916 года; его освобождение по-разному объяснялось отсутствием улик, взятками или политическим влиянием. Вернувшись к бизнесу, он в основном приостановил свою импортно-экспортную деятельность. Вступив в отношения с русским Торгово-промышленным Банком (Торгпром), он начал крупномасштабные спекуляции акциями и валютой. К началу 1917 года, когда Троцкий связался с ним, он прочно утвердился среди российской "финансовой элиты".[387]

Разделял ли Животовский марксистские взгляды своего племянника, или он помогал Троцкому из общего антицаризма или простой семейной лояльности, неясно. Вероятно, это было сочетание нескольких факторов. Если мы чему-то и научились до сих пор, так это тому, что капиталистическая проницательность и революционные симпатии не являются взаимоисключающими. Какова бы ни была причина, дядя Абрам поддерживал свою связь с Троцким в годы, предшествовавшие 1917 году, и был готов оказать финансовую помощь, когда это было необходимо. В случае с профессиональным революционером это было в большинстве случаев. У Троцкого была веская причина телеграфировать ему по прибытии в Христианию.

Отношения Троцкого и Животовского не закончатся и в 1917 году. В декабре 1918 года в циркуляре Госдепартамента А. Л. Животовский значился "в составе большевистской миссии в Стокгольме", где он продавал акции российских компаний по самым низким ценам.[388] В отчёт от начала 1919 года его связывали с советскими "политическими интригами" в Копенгагене.[389] И это было бы ещё не всё.

Дело было не только в дяде Абраме. В августе 1918 года Бюро расследований США завело дело на старшего брата Давида, "русского банкира", который подал заявление на визу для приезда в Штаты из Токио.[390] Он указал "Guaranty Trust" и "Equitable Trust" в качестве ссылок и утверждал, что целью его прибытия в США было подать судебный иск против "Guaranty Trust" из-за спорного счёта в 473 тыс. долларов. Дальнейшее расследование показало, что у Давида Животовского было еще 150 тыс. долларов, спрятанных в "National City Bank". И всё же он никогда раньше не бывал в Америке. Итак, кто открыл эти счета и откуда взялись деньги? Это был Троцкий? Госдепартамент отказал в выдаче визы, возможно, потому, что имя Животовского недавно всплыло в связи с открытием "большевистской пропаганды в Японии".[391]

Сидней Джордж Рейли получил посмертную известность как "ас шпионов" и прототип Джеймса Бонда. Обе награды не заслужены.[392] Большая часть того, что было написано о нём, в том числе этим автором, ошибочно, принимая всю или даже часть легенды о Рейли за чистую монету. Его история настолько насыщена полуправдой, дезинформацией и откровенными фантазиями, что отделить этого человека от мифа практически невозможно. И это именно то, чего хотел он, и другие тоже. В 1968 году советский диссидент Револьт Пименов написал переоценку, пожалуй, самого известного эпизода Рейли – его участия в заговоре 1918 года с целью свержения правительства Ленина.[393] Так называемый "заговор Локхарта" провалился, но не потому, что, как гласит история, герой-антибольшевик Рейли сделал всё возможное, чтобы добиться успеха. Пименов обнаружил, что, когда это предубеждение было отброшено, доказательства ясно указывали на то, что Рейли был большевистским оперативником и главным предателем заговора. Эта оценка была правильной.

Фундаментальный момент, который часто упускается из виду, заключается в том, что Рейли вообще никогда не был Рейли; эта личность никогда не была более чем удобной фикцией. Вероятно, впервые он появился как Леон Розенблатт, радикально настроенный еврейский студент из Одессы, которого Охранка обнаружила в медицинской школе в Западной Европе в 1894 году.[394] Однако первое место, где его можно с уверенностью идентифицировать, — это Лондон в начале 1896 года, где он был избран членом Химического общества.[395] В этот момент он называл себя Зигмундом Саломоном Георгиевичем Розенблюмом и утверждал, что является сыном "землевладельца" с академическим образованием в области химии.[396] За исключением его знаний по химии, всё остальное было ложью. Где-то на этом пути он тоже стал масоном.

Розенблюм называл себя "химиком-консультантом" и стал партнёром в организации под названием "Коммерческий озоновый синдикат". Он зарегистрировал по меньшей мере два патента в Великобритании и Соединённых Штатах.[397] Они касались рафинирования животных и пищевых жиров с особым применением в красках и пигментах.[398] Эта деталь не является незначительной. В Лондоне он также присоединился к кружку польского революционного изгнанника Уилфрида Войнича, который сбежал из сибирской ссылки пятью годами ранее. Войнич был близким другом Степняка, основателя организации "Друзья русской свободы". Войнич был уставным членом. Мир тесен. В Лондоне ячейка Войнича занималась печатанием и контрабандой революционной литературы. Они также подделывали российские рубли, и именно здесь очень пригодился опыт в области красителей и пигментов. Это также отвечало интересам нового бизнес-приикрытия Войнича, антикварного книготорговца. Начиная с 1898 года, он добился поразительного успеха в раскопках ранее "утерянных" средневековых и ренессансных сокровищ, которые продавал за баснословные суммы, самой известной из которых была причудливая "рукопись Войнича", написанная неразборчивым алфавитом.[399] По всей вероятности, он подделал большинство из них.

Тем временем у Розенблюма была другая работа: информатор грозного главного инспектора Скотленд-Ярда Уильяма Мелвилла. Таким образом, ему удалось обеспечить определённую степень защиты операций Войнича. Эта договорённость лопнула весной 1899 года, когда всплыло имя Розенблюма в связи с операцией по подделке документов.[400] Охранка направила группу из Санкт-Петербурга для расследования. Это поставило Мелвилла, который поддерживал ценное сотрудничество с русской тайной полицией, в щекотливое положение. В июне 1899 года он вручил Розенблюму британский паспорт на имя Сиднея Джорджа Рейли, мёртвого ирландского младенца, и отправил его на Дальний Восток.

К 1901 году новоиспечённый Рейли жил в Порт-Артуре, русском военно-морском бастионе, работая на подрядную и снабженческую фирму "M. A. Ginsburg & Co." Последняя, как уже отмечалось, вела дела с Животовским. Если дядя Абрам и Рейли ещё не были знакомы лично, то они определённо встретились здесь. В конце ноября 1903 года, всего за несколько недель до начала Русско-японской войны, Рейли исчез во время обычной деловой поездки в Японию. Достаточно сказать, что в этом была замешана женщина, богатая американка.[401] Весной 1904 года они с Рейли появились в Рио. В январе 1905 года, когда в России разворачивалось Кровавое воскресенье, он жил один в Брюсселе. В июне он заехал в Вену, где получил новый паспорт в британском посольстве. Вооружившись им, Рейли направился в Санкт-Петербург. Охранка взяла его след в августе и держала под наблюдением, подозревая, что он британский агент. Так оно и было, но это было ещё не всё.