Словом, все было спокойно и гладко. Единственное, что далось ей тяжело, – разговор с родителями.

– Пап, мам… Я хочу вам сказать, – девушка немного замялась, подбирая слова. – Хочу сказать, что мои планы насчёт поступления в музыкальное училище несколько … эммм… корректируются. В смысле, я по-прежнему собираюсь туда поступать… только… на другую специальность. Не на фортепиано. На сольное академическое пение…

– Вот это новость! – удивился Папа. – А почему мы узнаём об этом за неделю до твоего отъезда?

– Да, дочка… Ну как же так? – подхватила мама. – Какое пение? Ты ничего не говорила. Да и не готовилась совсем… Тебя, по большому счёту, даже ни один приличный педагог по вокалу не слышал. Голос у тебя есть, это правда, но достаточно ли твоего таланта для поступления? Времена Фроси Бурлаковой давно прошли. У тебя нет школы, нет подготовки…

– Зато у меня есть голос, огромное желание и работоспособность! – возразила Катя. – А ещё мечта… Вы же знаете, что с самого детства я мечтала стать певицей! Что на фортепиано пошла только потому, что не было выбора! Нет, моя мечта никуда не исчезла. Она просто спряталась вовремя подальше… от насмешек… Но она есть. Она стала ещё сильнее.

– Мечта-мечтой, – строго проговорил папа. – Однако ко всему нужно подходить рационально. С холодным умом. Образование – это очень важно и нужно. Мне нравится твоя уверенность в себе. Это здорово. Только… Ну, допустим. Поступишь, выучишься, а дальше? Ты знаешь, какая сейчас конкуренция в этом мире? Гораздо больше вероятность найти работу, став пианисткой. Ты можешь быть концертмейстером, педагогом в нашей музыкальной школе. Даже давать частные уроки! А певица? По кабакам петь?..

– Надо будет – и по кабакам! – упрямо сдвинула брови Катя. – Мама, ну скажи уже! Это моя жизнь! А если у меня всё получится? Если я буду петь в театре? Стану знаменитой?..

– Н-не знаю, Катюш, – неуверенно проговорила мама. – Тут я, наверное, соглашусь с папой. Тебе же никто не мешает получить образование… ну, хотя бы, и концертмейстера – вполне достойная профессия. И очень востребованная, кстати. А вокалом заниматься в качестве хобби…

– Хобби! – фыкнула Катя. – И крестиком ещё вышивать.

– Ты столько вложила сил!.. Так готовилась, – продолжала уговаривать мама, а Катя почувствовала, как к глазам подступают слёзы.

– А куда мне было ещё эти силы вкладывать? Куда? Мои подружки от меня шарахались, как от заразной! Говорили, что я им всех парней распугаю своим видом… Мне даже погулять было не с кем!.. Меня за последние годы ни разу не пригласили на день рождения! С танцами мне пришлось тоже расстаться, – Катя говорила всё громче, и её голос уже начинал предательски дрожать. – Знаешь, мама, как меня называли в школе? «Саловей»! От слова «сало»! Да я просто пряталась за занятиями музыкой и книжками! Убегала от реальности, не более того. У меня просто ничего в жизни не было, кроме школы и музыкалки!..

– Катюш, – папа выглядел ошеломлённым. – Почему ты нам раньше ничего не рассказывала?

– Смысл? – шмыгнула носом Катя, а мама успокаивающим жестом погладила её по руке.

– Котёнок, – сказала она, – всё это уже в прошлом. Сейчас надо думать о будущем.

  Катя посмотрела на маму. Потом на папу. И поняла, что ей не удалось убедить родителей в своей правоте. Придётся пустить в ход тяжёлую артиллерию.

– Папа, – спросила она, – Ты помнишь, какая мечта была у мамы?

– У мамы? – растерялся тот. – Конечно, помню. Мама мечтала стать пианисткой.

– И была рекомендована к поступлению в Консерваторию, – подхватила Катя. – И тут познакомилась с тобой. Молодым специалистом-целевиком,  который только что закончил институт и должен был возвращаться сюда, в родной город, чтобы работать в своём НИИ.  Я ничего не путаю?

– Ничего, – согласилась мама. – Только я пока не понимаю, к чему ты клонишь.

– А к тому, мои любимые родители, что у мамы был ты, папа. Она полюбила тебя так, что отказалась от своей мечты, уехала из Москвы. Не потому, что ей запретили родители. Не потому что она просчитала выгоду. Не потому что не хватило таланта. Ради тебя, папа. А вот у меня нет такого человека, ради которого я могла бы поступить как мама… И не факт, что будет… Вы предлагаете мне забыть свою мечту просто так. Отступить просто потому, что у меня может не получиться. Из-за этого вы хотите лишить меня даже шанса. Даже шанса… Не хотите, чтобы я хотя бы попыталась…

– Ну не знаю… – задумчиво протянула мама, и Катя поняла, что попала. Она готова уступить.

– И ещё, – Катя сделала паузу. – Я вполне могла бы уехать молча. Вам ничего не сказать. Вернее, сказать, что, как и планировалось, еду поступать на фортепиано. Только это было бы нечестно. Я вас люблю и на такой обман бы не пошла, – поставила она красивую точку.

Родители переглянулись.

– Так, – папа побарабанил кончиками пальцев по столу. – Хорошо, Катерина. Считай, что ты меня убедила. Понятно, что мы с мамой всё равно будем волноваться… Но ты права. Лишать тебя шанса осуществить свою мечту было бы неправильно.

– Да и едешь ты всё-таки не совсем в неизвестность, – кивнула мама, – Тётя Женя тебя ждёт.

  Евгения Петровна, объективно говоря, была тётей самой Марины Николаевны, родной сестрой ее отца, а Кате приходилась, соответственно, двоюродной бабушкой, однако Катя, когда ездила с родителями в Москву привыкла называть её именно тётей. А пожилая дама против этого нисколько не возражала.

– Она уже несколько раз звонила, спрашивала, когда ты приедешь. И несколько раз напомнила, чтобы ты даже не думала ни о каком общежитии. Да! – вдруг вспомнила мама и обернулась к папе. –  Юр, ты помнишь, тётя Женя говорила, что занимается в какой-то самодеятельности? Не то поёт, не то пляшет… Нет, всё-таки поёт. Я думаю, у неё вполне могут оказаться знакомые среди педагогов по вокалу.

– Резонно, – согласился папа. – Думаю, такое вполне возможно.

  Катя вздохнула с облегчением. Раз родители перешли на обсуждение рабочих моментов и деталей, значит, в целом, решение уже принято.

– Катюш, ну а если все-таки не поступишь? Будешь пробовать на фортепиано или вернёшься домой? – спрашивала мама неделю спустя.

  Они стояли на перроне у здания вокзала и ждали поезда. Он останавливался здесь всего на пять минут, и Катя очень боялась, что может не успеть в него сесть – со всеми своими сумками. Она категорически отказалась от того, чтобы мама поехала с ней. Хватит. Не маленькая. Теперь со всеми своими трудностями она будет справляться только сама.

– Нет, мам, – ответила она, всматриваясь вдаль. Поезда пока не было. – Если не поступлю, устроюсь на работу. Найду педагога, буду готовиться и поступлю на следующий год. Но я поступлю, – Катя всё-таки посмотрела на маму и обняла её. – Мам, я уже совсем взрослая. И еду не в неизвестность – ты сама говорила. И телефоны у нас есть, не голубиной почтой переписываться будем. Ты бы лучше спросила, взяла ли я деньги и документы.

– А ты взяла? – переполошилась мама, а Катя весело рассмеялась.

В Москву! В Москву! Она едет в Москву! Она поступает в музыкальное училище учиться на певицу! Вот это да! Даже не верится, что это происходит на самом деле. Теперь она не просто мечтает – она сделала первый шаг к осуществлению своей мечты…

 Ночью в поезде Катя крепко спала, а утром, едва успев умыться,  заметила, что в окне уже замелькал пригород. Всё правильно. Чуть меньше часа, и поезд прибудет на Курский вокзал. Цифры километровых столбиках уже давно сменились с трёхзначных на двузначные и теперь, казалась, ещё быстрее бежали в обратном направлении. Ещё на десять километров ближе, ещё на пять…

Катя забыла, что нужно позавтракать или хотя бы попить чаю – девушка смотрела и смотрела в окно и, если бы не сборы попутчиков и громкий голос проводницы, наверное, так бы и сидела до самого прибытия  на вокзал.

Она позвонила родителям, сказала что всё хорошо, а, когда поезд остановился, не стала спешить, чтобы выйти в числе первых. Какой смысл нервничать, толкаться?.. Нет, если кто-то торопится, у кого-то срочные дела – пожалуйста. А Катя подождёт. Тем более, что тётя Женя позвонила ей пару часов назад и извинилась – с утра шалит давление, поэтому на вокзал она не приедет, будет ждать Катю дома.