«Так, и почему тебя сюда «затянуло»?»

«А я почем знаю?! Не беси меня! Весело здесь, и всё тут! Мне нужны чувства, эмоции… понимаешь? Желательно, наихудшие, вот! А в мальчонке их как раз полно, вот я и, ха-ха, присосалась»

«Он хоть даром… тобой управлять умеет?»

«Научим! А на первое время я уж помогу. Но дальше пусть сам справляется!»

«Лисса, говоришь… Это то, что превращает человека в монстра, жаждущего крови и разрушений?»

«Точно, оно самое! А что?»

«И нахрена, скажи, мне везти ТАКОЕ в свой дом?»

«Хаа, я говорю, а ты не слушаешь, девчонка… Мне чувства нужны, вот и всё! А их достать можно и без всего этого. Нет, можем и поломать чего, если хочешь. Мне такое нравится! Хи-хи-хи»

Долго герцогине раздумывать не пришлось, она, итак, была человеком излишне импульсивным, и действия её частенько шли впереди разума и здравого смысла. Тем более её с самого начала привлекла мысль вырастить из этого мальчика настоящего наследника, да и детей она любила. Только вот мужчину не нашла… Тут уж не срослось. Хотя, вряд ли на этой земле найдется тот, кто сможет справиться с её характером. Был один, да, как говорится, сплыл! Так, слово за слово, и попал наш совсем юный оборванец в руки к герцогине Бьянке Рассел…

Когда наступает переломный момент, который будоражит сознание и заставляет тебя задуматься о том, что было «до» и что будет «после», волей или неволей приходит тот самый момент — решить, кто ты есть. И так уж вышло, что человеком я был не без греха, много ошибался, часто менялся и разнился в собственных принципах и действиях. Так могло быть ранее, когда всё еще было впереди, но дальше продолжаться так не может — тот самый момент наступил на меня со всей своей нежданной силой…

Кто же я есть? Безвольный «палач» или воин, славный и честный? Несмотря на то, что путь обоих усеян трупами, отрубленными бошками и, конечно же, кровью, как уж без неё, есть существенная между ними разница. Риск. Всё, что он порождает, — страх за себя, за близких, несравнимый ни с чем ужас потерять всё в один момент. Думаю, нет причины объяснять, кто же рискует, а кто нет? А вот причины рисковать поймут не все. Что же толкает воинов в объятья смерти, пусть славной, даже героической, но всё же — смерти? Кого-то зовёт долг, а тот порой бывает посильнее воли к жизни, кого-то толкает безнадёга своими толстыми пальчиками, увешанными кольцами с камнями, кто-то доказывает свою ценность, кто-то защищает, у кого-то просто нет выбора, и такие часто ничем не отличимы от презренных «палачей»… Так есть ли у меня похожая причина, которая не проиграла бы по важности?

Такое сравнивать нельзя, я знаю, но ведь ручки так и тянутся, само моё существо желает вылезти из тела, расправив гордо грудь, и прокричать на весь мир, так чтобы барды потом разносили в песнях этот крик. Сказать, насколько благородна была та причина, по которой, к сожалению конечно, сложили головы свои, быть может, сотни или даже тысячи.

И я таким грехом не обделён. Кому не хочется, чтобы душа его была чиста? Нужна та самая причина, чтоб не прослыть через века лишь жалким убийцей, головорезом, разбойником-изгнанником, которого влечёт Большая дорога и нажива, что можно с неё аккуратненько собрать, таких еще по неизвестному мне разумению часто восхваляют, как личностей сугубо романтичных… Так вот, причина? К счастью, она есть. На том и порешим! Значит настало время рисковать по-крупному.

Хотя, в моём случае трудно определиться, что риск, а что нет. Вроде бы и тогда «во сне» думалось мне, что уж я-то ничего не потеряю! А вон, как оно всё вышло… Буду аккуратнее. Потому и медлю сейчас, взирая на постепенно уходящий ко сну Озёрный город. Работка непростая выдалась, право слово. Не подходит мне такое, хоть тресни, хоть убей! Убийство клановой верхушки — дело непростое, нападёшь на один Клан, все остальные разбегутся, кто куда, а бежать им, уж поверьте, есть куда. У проныр, оказывается, есть неплохие связи и в Королевстве, и в Империи. Гоняться за ними желания я не имею.

— Охо! Снова здорова! — вылез из какого-то подобия таверны немного опьянелый капитан «Морского пса». — Чего это ты, путник, среди ночи шляешься, как неприкаянный?

— А сам-то?

— В этом чудеснейшем заведении, к твоему сведению, кутить можно, пока душонка не нарадуется! Если ты не буйный слишком, хе-хе. — сказал он, достав свою излюбленную трубку.

— Может, еще просветишь? Есть у вас тут праздник какой или еще чего, когда вся верхушка четырёх Великих кланов будет в сборе?

— А тебе, мм, фууу… — говорил он, причмокивая и пуская дымные кольца. — зачем такое знать? Затеял чего? Ты лучше сразу скажи, я-то человек свободный и любви особой к Стране не питаю. Хотелось бы заранее понять, когда драть ноги… то есть вёсла.

— Так значит всё же собираются… Вот в тот день можешь и драпать, я даже советую. — раскрыться мужику я не боялся. Кому расскажет, тем меня не найти, а Главы кланов на такие бредни даже внимания не обратят.

Капитан раздумывал, почесывая репу, губы его сложились трубочкой и не расправлялись, жадно притягиваясь к спасительной трубке.

— Собираются. — сказал он всё-таки. — Через неделю ровно пир будет во дворце, День основания Страны вод. Таким, как я, вход туда закрыт… но ты, я чую, разберешься, хех.

— Спасибо, капитан. Из города лучше уезжай на пару деньков, здоровее будешь.

— Вот уж успокоил, морской ёж тебе в задницу! И не повезло же связаться на свою голову… — всё приговаривал он и удалялся восвояси.

Что ж, одной проблемой меньше. Если не соврал, через неделю все мои жертвы соберутся в одном месте. Но даже так, убить одним махом будет трудно. Вспомнить былое и намешать им ядовитого отвара? В лучшем случае половина поляжет… И к Марике за помощью не обратиться, добивать нужно именно мне — такого уж условие.

Идея настигла меня неожиданно на третий день раздумий, это было такой же неожиданностью, как и лягушка, по неведомой мне причине сидящая у меня на лице. Вылупив свои глаза, которые она с некоторой методичностью облизывала языком, лягушка раздувала брюхо, издавала горловые стрекочущие звуки. Они и разбудили меня тем днём.

По обоюдному решению мы решили жить вне города, вокруг него как раз расположилось озерцо, опоясанное плодовыми деревьями. Марику выводило из себя подземная тюрьма, о которой она просто не могла не думать, меня же напрягало присутствие там одной противной и высокомерной сущности. Неприятным было осознание того, что в город всё же придется еще вернуться, дабы завершить начатое. От этого уж никуда не деться.

Раз план готов, пришла пора приготовлений. Так, по мелочи. Позаимствовали некоторые вещи из некоторых лавок и бутиков. Пробрались в пару домов, где так же на время одолжили официальные приглашения во дворец с печатью у их владельцев, благо они были не именные. А чтобы никто не заметил пропажи и, не дай бог, не проговорился, двух причастных успешно упокоили. Надеюсь, их пропажу не заметят слишком рано.

Наконец пришёл тот самый день, даже солнце вставало из-за горизонта как-то иначе, с неким рвением и особой прытью, пытаясь поскорее приблизить наступление спасительной ночи и начать уже день другой… не такой проблемный. Лучи светили блекло, слегка сконфуженно и даже боязно, будто подозревая, что же ждёт освещаемую ими Страну в ближайшие часы. Зрелище сие было весьма приятным, потому, убедившись, что Марика точно знала, что, как и когда ей нужно было делать, мы гордо и победоносно направились во дворец. Перелезли через стены, прошмыгнули сквозь ряды домов, затерялись в толпе, и вот — мы на пороге круглого дворца.

Внутренняя часть его была уж украшена, арки скреплялись красочными лентами, всюду развевались гобелены с геральдикой, в вазах свежие цветы, столы накрыты, бокалы начищены, еда ждёт всех гостей. На входе стояла стража и слуга во фраке, что проверял приглашения. Взяв Марику под руку, на которой было надеты лишь киртл и сюрко (на большее она не соглашалась), а волосы её были изящно заплетены (ох, знали бы вы, сколько пота и крови было пролито ради создания этого шедевра), я подошёл к слуге и протянул два конверта с красными печатями. В лице сделался представительным и важный, на что слуга посмотрел с улыбкой явно одобряющей, вот только Марика портила весь маскарад своим полным холода и угрюмости взглядом. Но это не помешало нам попасть во двор после кивка слуги и пожеланий о приятном проведении празднества по случаю настолько известному, что о нём даже упоминать не стоит.