– Рознег с ума сойдёт от такого!

Не знаю, остался ли в умственном здравии молодой муж, но то, что подруги Мирославы, а за ними и их матушки немного свихнулись на модной фишке, это точно.

*Вяжихвостка – сплетница (древнерусский).

Теперь почти все заказчицы хотели к платью новый комплект белья. Дабы соответствовать. А мне и в радость.

«С улицы» в мастерскую не приходили. Но, несмотря на рекомендации, далеко не все клиентки могли похвастаться тем, что смогли заказать у меня больше одного наряда. Помня, как аристократы отказывали от дома неугодным, запятнавшим репутацию или тем, с кем не желали продолжать отношения, я отказывала некоторым вздорным бабам в обслуживании.

Фасон, цвет и отделка, заведомо уродующие заказчицу, настаивающую именно на таком варианте платья, отметались без обсуждения. И здесь на руку играла моя немота: я просто переставала жестикулировать и Дуняше нечего было озвучивать.

«Откуда во мне эта жёсткая неуступчивость?» – часто удивлялась сама себе после визита очередной капризной боярской дочки, одевающейся в стиле «дорого-богато, и много всего сразу». Наверное, от понимания, что популярное мнение, будто сшитые мною наряды счастливые, легко можно испортить всего лишь одним уродливым сарафаном.

Удивительно, но именно моя несговорчивость заставляла столичных модниц терпеливо ждать очереди на обслуживание. А потом хвастаться подружкам, что «немая мастерица» взяла в работу второе или даже третье платье. В декаду в мастерской шили не более одного наряда, но каждым я искренне гордилась.

Слава светлым богам, методом проб и ошибок смогла за год найти отличную кружевницу, хорошую вышивальщицу и двух аккуратных и расторопных швей. Моделировала и кроила сама, попутно обучая этому Дуняшу. Платила работницам хорошо, но требовала от них и безупречного качества, и срочности выполнения. Хозяйкой была строгой. Могла спокойно оштрафовать за брак и с работы безжалостно прогнать за леность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 – Даша, какая ты разная на работе и дома! – удивлялась Дуняша. – Другим человеком становишься, когда в мастерскую заходишь. Даже я тебя побаиваюсь.

Ласково обнимая девочку, мысленно успокаивала её, что на работе иначе нельзя, хоть и сама толком не понимала, почему именно нельзя. А в памяти из неведомых глубин всплывали непонятные слова: дефолт, конкуренция, рейтинг, стагнация. Они большими хищными рыбами кружили в сознании, не давая расслабиться, нагнетая страх за будущее.  

Всё чаще дамы заглядывали в «Счастливое платье» не только наряд заказать, но и взглянуть на необычное исподнее. Чтобы смягчить восприятие шокирующей новинки, решила называть бельё «Комплект для спальни». При желании клиентки могли дополнить набор солидным вышитым халатом из тяжёлого атласа или легкомысленным кружевным капотом.

За два дня перед праздником покупательский ажиотаж закончился, и, наверное, можно было бы закрыть мастерскую на четыре праздничных дня. Но я никак не могла на это решиться. Мастериц, чтобы не сидели без работы, отпустила, Дуняша бегала между двумя домами и сараем с «пухлатой» козой Машкой, а меня словно держал кто. То пересчитывала остатки ткани, ниток и кружева, то писала списки необходимых покупок, то ставила греть воду, чтобы заварить себе чаю.  

Измучившись вконец, вспомнила, что хотела проверить, сколько спальных наборов осталось в наличии. Предполагая, что на праздники обязательно найдутся любительницы делать себе необычные подарки, я за месяц до новолетья посадила работниц за пошив комплектов. Расчет оказался верным – почти все запасы белья закончились. Немного осталось для барышень-боярышень или молоденьких женщин стройных, да для матрон солидных с объемами впечатляющими, а в самом ходовом размере не купили только наиболее смелые модели. 

Топот конский и гомон людской за окнами дали понять, что к дому подкатил кто-то. Выглянула в глазок смотровой, что упросила плотника в дверях входных сделать, и ахнула беззвучно.

Простые горожане и даже купцы зажиточные в мастерскую ко мне не ездят, только бояре да дворяне. А они народ спесивый, друг перед другом не только родовитостью и богачеством хвастаются. Лошадки и повозки у них тоже предметом похвастушек являются. Поэтому удивить меня выездом трудно – насмотрелась. Но такого ещё не видела.

Четвёрка коней, запряжённых цугом, изяществом не отличалась – не скаковые, чай – но были они крепкими и какими-то нарядными. Рыжие с белыми гривами, хвостами и продольными отметинами на мордах. Спокойно стоят, не хрипят нервно, не зыркают по сторонам. Такие вряд ли понесут элегантную карету, в которую их впрягли. Именно карету, а не домик на колёсах, чаще всего для поездок используемый.  

Интересно, кто же это ко мне пожаловал? Явно кто-то из ближников царских позволил дочери или жене гардероб обновить. Прогресс, однако! Эти господа самые закостенелые во взглядах своих. Из женской половины дома можно выйти только в храм светлых или по саду прогуляться за забором крепким да высоченным. И то в сопровождении толпы мамок-нянек. Домострой.

Решительный стук в дверь возвестил, что открыть следует немедленно. На крыльце стоит воин лет немалых. Седые пряди из-под шапки выбились, лицо обветренное морщинами изрезано, в бороде в косички тонкие обереги вплетены. Варяг, что ли? Их часто в охрану нанимают.

Отодвинул меня бережно, шагнул в дом не спросив разрешения. Легко взбежал по лестнице, быстро осмотрел второй этаж. Спустился, заглянул на кухню, в гостиную, где я с клиентками работаю, потом у меня спросил:

– Ещё кто в доме есть?

Качаю головой отрицательно – ушли все, одна я.

Сбежал с крыльца к карете, попутно делая какие-то знаки. Верховые, сопровождающие мою гостью, спешились. Челядь бросилась дверцу открывать и ковёр стелить под ноги. Ого, – подумалось мне, – крутизна невероятная! Готова была увидеть кого угодно. От царицы шамаханской в шальварах прозрачных до богообразной матроны в кике рогатой, но на ковер по ступенькам, откинутыми слугами предусмотрительными, скатился карла в пёстрых одеждах. И уже следом лебёдушкой белой выплыла боярыня светлая, закутанная в традиционные одежды, с накинутой на плечи тяжёлой меховой шубой, золотой парчой крытою.

Встала, спину распрямила, словно дух перевела, и что-то тихо приказала. Охранник, что дом осматривал, дернулся было возразить, но женщина только бровью начернённой повела, тот и скис. Вдобавок лёгким движением шубку ему на руки сбросила.

Слегка склонив голову, дабы почтение выказать, я ожидала гостью на крыльце. А когда поднялась она, то, присев в реверансе, жестом пригласила в дом.

Этикет в столице для каждого сословия свой. Холопы, сняв шапки, кланяются поясно, земли рукой касаясь. Горожане, равные друг другу, либо кивают, поклон изображая, либо кланяются, но не особо низко и с достоинством. Перед боярами высокими и шапки «ломают», и в пояс кланяются почти все. Но вот купцы заморские, посольские служащие и прочие гости иноземные здороваются согласно традициям своего народа. Кто ладони молитвенно перед грудью складывает, кто дотрагивается до глаз, губ и сердца, кто пируэты ногами выписывает и шляпой пол у башмаков метёт. Приемлемо всё. Ведь главное уважение, а как оно выражено – вторично.

Вот и я, определив для себя статус не простой горожанки, а внучки чародея и хозяйки модного ателье, приветствовала клиенток либо книксеном, либо реверансом. А что? Если шью, ссылаясь на фряжский* стиль, то пусть и манеры такие же будут.

*Фряжский – европейский (старорусский). 

– Говорят, ты не всем шьёшь. Правда ли это? – спросила боярыня, присев в креслице, специально для клиенток дорогих заведённое.

Киваю – да, так.

– Почто завела такое? – не отводит взгляда гостья.

Пожала плечами. Как объяснить, что часто количество влияет на качество,  и касается это не только изделий, но и клиентов.