Когда Жанна поднималась по ступенькам, конечно же я с интересом наблюдал за ее покачивающимися бедрами. Очень, очень захватывающее зрелище. Причем она ведь не только приятная внешне леди, с ней точно «есть о чем потрахаться», как однажды выражение слышал.

Жанна наконец поднялась по лестнице и скрылась из вида, так что я вздохнул спокойно. Не, не святой Антоний я, вот ни разу, тем более накат такой более чем взрослый только что был.

И полагаю, что дело не только в образовании и умении; кажется мне, что почувствовал я во взгляде собеседницы ведьминскую сущность. Здесь, в этом мире подобное никак не оценить, но когда Жанна окажется в зоне действия Сияния, у нее наверняка появятся вполне серьезные способности.

Очень уж характерный у нее взгляд, думаю в ближайшие дни мне будет непросто сохранять голову. Но думаю, с искушением справлюсь. Тем более поможет держать себя в руках тот факт, что я понимаю: сказанное сейчас Жанной явно сознательная игра логических порядков.

Она ведь усложнила все настолько, что даже скорее всего умелый эмпат-менталист, заточенный на умение чувствовать правду или неправду в словах проверяемого, не сможет точно понять истинного замысла Жанны. Ведьминская сущность и практика психолога могут дать совершенно непробиваемый эффект.

Для этого всего-то нужна лишь малая капелька искренности и беседа превращается в замкнутый круг антиномий, из которых просто не выбраться: любая версия Жанны сейчас для меня становится равно истинной и ложной.

Сегодня, еще утром, она могла действительно собраться совместить служебное с личным, затащив меня в постель для, или помимо закрепления результата, на самом деле решив расслабиться. С другой стороны, она могла сказать об этом как раз в рамках стратегии «приблизить и влюбить», заставляя меня думать о том, чего я лишился из-за своего максимально делового подхода, продемонстрированного в начале беседы в ресторане. Причем напоминая мне об этом постоянно, и не только словами: мимикой тела она владеет виртуозно, я уже заметил. Простой проход с кресла до второго этажа заставил меня смотреть не отрываясь, а нам ведь здесь еще неделю жить.

При этом опять же, полагая что скорее всего я понимаю эту ее задумку, раз сразу начал беседу сейчас с подачи о «дипломированном психологе», Жанна вполне может маскируясь под попытку манипулирования, без утайки говорить правду про искреннее желание затащить меня в постель развлечься. И каждый день начиная следующий круг игры, нагромождать все новые уровни.

В общем, непросто все. Посидев немного, думая о насущных проблемах этого мира (совсем немного, больше конечно перед глазами совсем другое было), я поднялся и пошел спать. Завалился на кровать с удовольствием — не каждому дано целиком и полностью понять настоящую прелесть сна на чистом и свежем постельном белье на хорошей кровати. Я понимал, поэтому такими моментами дорожил. Вытянувшись, я с удовольствием потянулся и прокатился по широкой кровати.

Вот все сегодня хорошо было бы, если бы эти черти покушать мне дали. Не знаю, кто у них операцию планировал или приказ отдавал, но этот кто-то точно по пояс деревянный. Да, стояла задача меня забрать и куда-то доставить для разговора, это определенно ясно. И более чем вероятно, что работали свои, смежное ведомство — это я тоже по оговоркам Семеновича сегодня догадался. Рабочий процесс, служба идет, ничего личного, на кону новые горизонты — я это прекрасно понимаю.

Но почему было не подождать до конца обеда и не принять меня культурно на выходе из ресторана? Нормально делай, нормально будет — ну это же так просто! Почему эта простая истина так сложна к пониманию?

Вот никак не понимаю.

Заснуть не успел — только улегся, едва слышно щелкнул замок и дверь чуть-чуть приоткрылась.

— Максим, это я, — услышал я негромкий голос Жанны.

Молодец, с пониманием — помнит, что пистолет у меня есть. Держит в уме ситуацию, что вдруг я заснул уже и сейчас могу пальнуть в нее с перепугу. Только после предупреждения дверь открылась, и Жанна появилась в проеме. С босыми ногами, закутана в тонкое белое одеяло — на римлянку похожа.

Отвечать я ей не стал, просто приподнялся на локтях и оперся на изголовье кровати. Показывая, что не сплю. Жанна пошла вперед, оставив дверь приоткрытой. У меня плотно опущены шторы, а в коридоре свет неяркий, горит слабое дежурное освещение, так что она сейчас явно с трудом ориентируется в темноте комнаты. Мягко и осторожно ступая, Жанна подошла и присела ко мне на кровать.

— Юра позвонил, — неожиданно сообщила она.

— Что сказал?

— Сказал, что через четыре дня летим в Москву.

— Зачем?

— Принято решение отправить тебя во Флориду, там спокойнее. Но прежде, это политический вопрос, тебе надо будет посетить прием в посольстве Конфедерации. Там тебе в торжественной обстановке хотят вручить орден за спасение прокурора.

— Оперативно.

— Дэвид Мэйсон далеко не последний человек, так что да, оперативно. Но есть и еще кое-что.

— Что?

— С тобой хочет поговорить Генрих Станкевич.

— Насчет чего?

— Я не знаю. Но это согласовано с Родионовым, так что можешь сильно не переживать, на съедение не бросят.

— Да я и не переживаю.

— Это хорошо.

Жанна поднялась с кровати и замерла, глядя на меня сверху вниз. Глаза ее поблескивали (для меня, в моем спектре зрения), контур закутанной в одеяло фигуры четко очерчен на фоне светлого проема двери.

— А ты знаешь, что у тебя в темноте глаза как у кошки светятся? — вдруг спросила Жанна.

— Знаю.

— Отчего так?

— Воздействие Сияния, я тебе про него рассказывал.

Жанна постояла еще немного, потом ткань с ее плеч мягко соскользнула на пол. Если закутанная в одеяло она была похожа на обычную римлянку, то без одеяла глядя на нее я легко представил римскую богиню. В обычной ситуации, обычный человек, кроме очертаний фигуры мало бы что рассмотрел — темно, но я-то в темноте хорошо вижу. Так что сравнение с римской богиней проводил вполне полно и экспертно.

Жанна между тем скользнула под одеяло, прижавшись ко мне неожиданно горячим телом. Я так и сидел оперевшись плечами на изголовье, так что Жанна перевернулась на спину и положила голову мне на грудь, глядя снизу-вверх.

— Помнишь я упоминала, что рассчитывала устроить себе небольшой, но незабываемый отпуск?

— Помню.

— Ты как насчет поучаствовать?

— И кто же такой Генрих Станкевич?

Родионов в ответ на вопрос только хмыкнул и отвернулся, глядя в иллюминатор.

Наш Ил-108, небольшой административно-служебный самолет, как в этом мире в России бизнес-джеты официально называли, только что набрал высоту и под ровный гул двигателей направлялся в сторону Москвы.

Посмотрев на проплывающие снизу облака, Родионов еще раз усмехнулся невесело себе и своим мыслям, после чего наконец поднял на меня взгляд.

— Кофе будешь?

— Не откажусь.

— Сахара сколько?

— Три ложки.

Родионов воззрился на меня в состоянии крайнего удивления, я же недоуменно плечами пожал. Кофе пью раз в несколько дней, иногда даже раз в неделю, но, если уж пить, так чтобы со всех сторон бодрило.

Смотрел Родионов крайне удивленно, но комментировать мой запрос не стал и зажал кнопку связи со стюардессой.

— Лидочка, мне как обычно, а Максиму положи три ложки сахара. Только не размешивай, он слишком сладкий не любит.

А нет, все же не удержался от комментария.

Через минуту стюардесса Лидочка принесла кофе, поставила на столик и приветливо нам обоим улыбнувшись, удалилась. Только после этого Родионов заговорил.

— Генрих Станкевич — экстраординарный человек великих возможностей. Человек, который сделал себя сам, яркая звезда на политическом небосводе и эталонный пример для подражания.

Родионов смотрел на меня, во взгляде виделась грустная насмешка.