Осмотрелся и не заметил ни одного иллюминатора. Сопровождающий нас молчаливый товарищ — он уже один остался, кивнул прощаясь, и так и не сказав ни одного слова покинул салон самолета. Или все же подземной лодки? Или подводной?

Несмотря на бурлящее любопытство, внешне я сохранял полную невозмутимость.

Кресел в отдельном салоне куда нас привели было немного, всего шесть. Из них пары по два друг напротив друга, и еще два кресла чуть впереди. Алиса, которая шла первой, уже заняла понравившееся место, явно не впервые на таком транспортном средстве перемещается. Села она у стенки, словно оставляя мне свободное место с краю.

Рядом с ней я садиться не стал и прошел к паре кресел напротив. И только усевшись понял, что получается сижу я сейчас против хода движения.

— Первый раз? — поинтересовалась вдруг Алиса.

— Первый раз что?

Алиса собралась было уточнить, но тут зазвучал голос старшей бортпроводницы.

— Уважаемые пассажиры, авиакомпания Аэрофлот приветствует вас на борту суборбитального корабля «Владимир Петляков», готового выполнить рейс до Петрограда. Ориентировочное время в пути три часа пятнадцать минут. Капитан сообщил, что наш корабль готов к взлету, поэтому просим вас пристегнуть ремни безопасности и выпрямить спинки кресел в вертикальное положение. Пожалуйста, выключите все личные электронные устройства.

— Кнопка вызова, если вам что-то понадобится, — вдруг добавила к речи старшей бортпроводницы стюардесса, которая незамеченная подошла ко мне со спины и сейчас прошла мимо и уже контролировала ремни и угол спинки кресла у Алисы. После этого стюардесса сделала пару шажков в мою сторону, и я встретился с ней взглядом.

Симпатичная, улыбчивая, в кокетливо сдвинутой набок пилотке. «Жанна», — гласил аккуратный бейджик на кителе. Красивое имя, вроде даже как-то связанное с полетами и почему-то мне кажется, что именно со стюардессами. Вот только как связано, никак вспомнить не могу, хотя в голове что-то крутится совсем рядом.

— Вы первый раз летите на суборбитальном корабле? — вежливо поинтересовалась у меня Жанна. И тут же добавила, предваряя ответ: — Если впервые, вам будет лучше пересесть, взлет спиной по направлению движения некомфортен. Или же я могу перекинуть спинку кресла, но тогда вы не сможете общаться друг с другом.

Заметив мое непонимание, Жанна сделала шаг в сторону и показала на примере соседних кресел — оказалось, несмотря на внушительно-комфортабельный вид, спинки кресел легко перекидывались, так что можно было менять положение по направлению движения. Садиться спиной к Алисе я не стал, поднялся и пересел на кресло рядом с невоспитанной красоткой.

Жанна улыбнулась и проговорив короткий набор дежурных фраз про напитки и другие приятности в полете, покинула салон. Я прислушался — постепенно нарастал гул работающих двигателей. Глухой, как будто далекий — шумоизоляция в салоне все же серьезная.

Пол под ногами и ручки кресел ощутимо задрожали. Салон вдруг пришел в движение — я сначала не понял, что происходит, подумал было что мы уже взлетели. Как оказалось, нет — просто пол мягко наклонился.

Летательный аппарат, в котором мы находились, менял положение в пространстве, готовясь ко взлету. Вскоре корабль встал практически вертикально, носом вверх. Теперь я понял, что имели ввиду и Алиса, и стюардесса насчет первого раза — сиди я сейчас напротив, было бы не очень комфортно висеть в кресле на ремнях. Сейчас же как космонавт в ракете, в сторону невидимого неба смотрю — понятно теперь почему «минус пятый этаж», похоже из шахты взлетаем.

Одновременно с этими мыслями на панели с пиктограммами помигала желтым, а после ярко засветилась надпись «ВЗЛЕТ». Я вдруг почувствовал, как Алиса взяла меня за руку. Посмотрел на нее — лицо бледное, глаза закрыты, губа закушена до белизны.

Да она летать панически боится! — догадался я. Когда из Петрограда вместе одним рейсом вылетали, я ведь ее отметил и запомнил как раз потому, что в компании шумных мажоров она вела себя тише всех. Оказывается, поэтому так и вела — из-за тихой паники.

Послышался предупредительный сигнал, Алиса сжала мою руку еще сильнее. И вдруг негромко ойкнула: одновременно с тем, как в животе появился невесомый комок — ощущения очень похожи на те, которые испытываешь в скоростном лифте в небоскребах.

Набор высоты продолжался гораздо меньше, чем в обычном, привычном самолете. Ощущения довольно странные, но закончилось все довольно быстро и вскоре перед нами уже появилась стюардесса с предложениями горячих напитков. От кофе я не отказался, и уже через минуту сидел с небольшой кружкой. Когда Жанна уходила, невольно посмотрел ей вслед, задержавшись взглядом на туго обтянутых форменной юбкой ягодицах.

Очень приятное зрелище, надо сказать. Стюардесса Жанна. Ну вот знакомое что-то, а что это и к чему в памяти мысль болтается — убей не помню. Да где же я такое слышать мог?

— Так и будешь молчать и делать вид что меня здесь нет? — вдруг поинтересовалась Алиса.

От нее, судя по тону, мой взгляд вслед стюардессе, причем акцентированный на нижних девяносто взгляд, не укрылся.

Алиса больше не паниковала явно, хотя была заметно напряжена. Я, кстати, теперь понял почему она так удивительно свежо выглядела после посадки во Флориде — просто не спала все восемь часов полета. Наряженный человек, который бодрствовал всю ночь, очень часто свежо и бодро утром выглядит, по себе знаю.

— Молчать о чем?

Мой прямой взгляд Алису почему-то смутил. Глаза, впрочем, она не опустила, только румянец на щеках появился.

— Увидел. Наконец-то! — всплеснула руками девушка. — Ну здравствуйте!

Как-то она уже заметно взволнована. Комментировать ее слова я никак не стал, просто продолжал внимательно смотреть.

— Скажи, у тебя действительно столь заниженная планка качества, или ты просто из тех кому третий сорт не брак? — поинтересовалась Алиса, дернув подбородком и коротко глянув в сторону, явно намекая на ушедшую в служебный отсек стюардессу.

Ух ты, как она неожиданно.

Я за последние несколько суток мало спал, зато много бегал и стрелял. И если бы не Ульяна, которая утром рассказала об угрозах Алисы, я бы, наверное, ничего не понял и сидел бы хлопал глазами в недоумении. Но сейчас прекрасно догадался, о чем идет речь. Впрочем, виду не показал.

— Я не очень понял, о чем ты.

— Скажи, я красивая девушка?

— Безо всякого сомнения.

«А еще невоспитанная, невежливая и похоже крайне беззастенчивая»

— Тогда почему ты как медведь на мед смотришь на жирную задницу какого-то ходячего антиквариата, а на меня сейчас даже внимания не обращаешь?

«Да какой антиквариат, Жанне даже тридцати нет!» — возмутился внутренний голос. С такими приятными леди и время проводить очень приятно. После одного неудачного опыта с большой и чистой любовью к сверстнице в восемнадцать лет я это понял сначала бессознательно — путем практики после неприятного открытия что любовь была чиста только с одной стороны; потом, когда служил уже, старшие товарищи словами просветили, на пальцах объясняя те плюсы и минусы противоположного пола в контексте примеров разных отношений, о которых в школе не рассказывают. НВП есть, то есть рассказывать как убивать можно, а учить грамотно строить отношения — от постоянных до необязательных… С другой стороны, это должны делать родители, но у меня-то не было родителей. Ладно, это лирика уже.

Алиса, кстати, с каждым разом меня удивляет все больше. И если безотносительно остального, то ее прямота мне, надо сказать, уже начинает нравиться. Это настолько плохо, что даже хорошо.

— Ты хочешь поговорить о моих вкусах?

— Хоть о чем-то поговорить, если других тем предложить не можешь.

Я бы, на самом деле, вообще бы никаких тем не предлагал — поспал бы еще. Но у меня сейчас проблема, как у черепахи, которая на себе змею везет — сбросишь, укусит.

Не знаю какая молния девушке Алисе в голову ударила, но похоже она ко мне теперь неравнодушна. Можно конечно рубить жестко, но дело такое — от любви до ненависти один шаг. А что случается после таких потрясений в голове у семнадцатилетних девушек — это вариативная загадка посложнее тайны Бермудского треугольника.