К оживающей беседе присоединилась эффектная блондинка из группы бородача, явно копирующая внешность и манеры знаменитой актрисы Мэрилин Монро.

– А лично я думаю, что это сделал ее ухажер, – манерным голосом озвучила она свое личное мнение, – собственник, импотент и лузер. Просто отомстил ей за то, что она уехала без его согласия.

– Все с ума сходят, кто это может быть, а ты что-то знала и молчала? – тут же получила она упрек от вспыльчивой Кэт.

– Да нет… – Блондинка сделала рукой неопределенный жест. – Я о мужчинах вообще.

– Жаль, лес не прочесали… – продолжал сокрушаться загорелый, начав ненавязчиво ощупывать напряженный трицепс.

– Так что же не прочесали, Нарциссик? – наконец осадила его Кэт.

Загорелый парень по прозвищу Нарцисс, оторвав наконец взгляд от своей накачанной мускулатуры, поднял на нее виноватые глаза:

– Кэт, ну там же в траве полно шишек, ноги больно колют…

– А тропинки на что?

– …Арнольд вообще себе пятку проколол…

– Ай-ай-ай, бо-бо себе сделал маленький мальчик, да?

– …Потом хромал всю обратную дорогу… – так и продолжал канючить Нарцисс, не замечая издевки в словах Кэт.

Не обращая внимания на начавшуюся перепалку, две подруги – Пампуша, или сокращенно Памп, как называли упитанную Веронику, и Аня-швабра, или просто Шва – продолжали нагнетать страсти.

– А что если это в самом деле маньяк? Ведь люди просто так болтать не станут, – Шва перешла на заговорщический полушепот, нервно почесывая голову ногтями через жгуты волос. На ее костлявые плечи сыпался белый «снежок», но она не обращала на это внимания, продолжая безостановочно чухаться. – Ведь только маньяки нападают на молодых девушек.

– Вот и я говорю, – поддакнула Памп, – у них фобия сильных мужчин.

Блондинка явно заскучала от скудной фантазии простоватых девчонок: ну маньяк, и что дальше? Где развитие сюжета? Где ужас, леденящий кровь и заставляющий волоски на теле вставать дыбом и шевелиться от одной только мысли о маньяке? Она быстро что-то смекнула, ткнула локтем в бок бородача и лукаво подмигнула ему, мол, сейчас повеселимся.

– Как, а разве вы не слышали, – обратилась она к подругам, копируя их манеру говорить доверительным полушепотом, – что в том году здесь одна девочка пропала? Пошла в поселок, – блондинка опасливо покосилась на Кэт, – и не вернулась.

– Так и не нашли ее до сих пор? – заинтересовалась Памп.

– В том-то и дело, что нашли… но лучше бы не находили. У всех, кто ее знал, челюсти поотвисали, когда они увидели ее фотографии. Боже, до какой неузнаваемости она изменилась. Ведь целый год она провалялась…

– В канаве? – воскликнула от нетерпения Шва.

– В канаве? – удивленно переспросила блондинка. – Нет, не в канаве. В тот день она встретила на тропинке олигарха, который отдыхал в Псыгыпе, и он влюбился в нее. Теперь она только и знает, что валяется на пляжах Лазурного берега и всем на зависть выставляет свои фотки в паблике…

Бородач заржал во все горло.

В это время одна из хлопотавших над Огняшей девушек, убедившись, что от нее больше ничего не требуется, отделилась от группы и направилась в сторону здания турбазы. Это была эффектная шатенка, выглядящая взрослее всех остальных «детей природы». Дойдя до центра площадки, она остановилась и воздела руки к небу, привлекая всеобщее внимание, а затем сильным, громким голосом произнесла:

– Дети мои!

Все разом замолчали и, повернувшись в ее сторону, в один голос ответили:

– «Да, королева!»

– Дети мои, – повторила та, – в нашей дружной семье произошло ужасное происшествие, о котором я обязана сообщить в полицию. Поэтому до прибытия наряда никто никуда не расходится. Да поможет нам природа.

Она повернулась к жгучему брюнету с ястребиным профилем, что следовал за ней по пятам, и положила руку ему на плечо:

– Жуаник, а ты пока проследи за ними, хорошо?

Брюнет молча кивнул и оставил свою королеву. Она проследила глазами, как он ловко взобрался на сохранившуюся возле бывшей баскетбольной площадки судейскую вышку и, как ястреб, оглядел округу, после чего быстрым шагом направилась к административному зданию и скрылась в темном дверном проеме.

Участковый уполномоченный по Предгорному району старший лейтенант Всеволод Вячеславович Залихвацкий был не в духе. Сегодня его раздражало буквально все: и головная боль от похмелья после вчерашней пьянки у самогонщицы Вертихвостовой, и невыносимая духота, царившая в его кабинете даже несмотря на шумно работающий вентилятор с погнутыми металлическими лопастями, и его кабинет, занимающий тесное помещение в здании железнодорожной станции, да и сама работа, незаметно превратившаяся из «золотой жилы» в тяжкое добывание средств к существованию… и даже муха, влетевшая в распахнутое настежь окно и устроившая пикировку над его головой, раздражала Залихвацкого до чертиков. Однако больше всего его раздражал телефон, звонящий вот уже трижды с короткими интервалами.

– Ну нет меня на месте! – не выдержав, воскликнул Залихвацкий, глядя на телефон. – Какого черта, спрашивается, без конца трезвонить?

Он поморщился от усилившейся головной боли и помассировал висок. Телефон так и продолжал меланхолично названивать: «Дз-з-з-з-знь. Дз-з-з-з-знь. Дз-з-з-з-знь…»

Залихвацкий нервно снял трубку и бросил в нее:

– Минуту.

Отложив трубку на стол, он достал из верхнего ящика початый блистер анальгина и выдавил из него на ладонь две таблетки. Закинув их в рот и пережевав, он поморщился от горького вкуса, после чего вновь взял трубку. Даже на расстоянии Залихвацкий все это время отчетливо слышал в ней взволнованный женский голос.

– Старший лейтенант Залихвацкий. Слушаю вас, – прервал он нескончаемую тираду.

– Я уже все сказала… – недоуменно ответила женщина.

– Кто – я?

– Мое имя Ева, но я предпочитаю, чтобы ко мне обращались королева. Надеюсь, теперь ты меня вспомнил?

– Разумеется, – коротко ответил Залихвацкий.

Телефонный разговор начинал его заинтересовывать. Залихвацкий потянулся к письменному прибору за карандашом и бумагой:

– Что там у вас стряслось? Опять Ляпин активизировался, что ли?

– Нет, Сев, на этот раз у нас настоящее чэпэ. Кто-то неизвестный совершил зверское нападение на одну из девочек. Представь, он изуродовал ей лицо. Боже, нам только маньяка не хватало…

Дальше из трубки полился целый поток восклицаний, и Залихвацкий непроизвольно отстранил ее от уха и положил на стол. Он извлек из письменного прибора ярко-желтый квадратный листок бумаги с клеящимся краем и неразборчиво нацарапал на нем сточенным карандашом короткую записку: «Уехал на вызов».

Динамик в трубке так и продолжал звенеть от возбужденного голоса королевы, когда Залихвацкий снова поднес трубку к уху и коротко сказал:

– Буду через пятнадцать минут.

Он бережно опустил трубку на рычажки телефона, размышляя: «Неужели и впрямь на турбазе объявился маньяк? Да нет, наверняка впечатлительная королева сгущает краски. Просто очередная "хулиганка". Ничего, разберемся», – с этими мыслями Залихвацкий поднялся из-за стола, надел на голову форменную фуражку и вышел за дверь, не забыв наклеить на нее записку.

В просторном зале ожидания железнодорожной станции было малолюдно: родители с ребенком, по виду курортники, собравшиеся в Акваторск, к морю, молодая парочка у кофейного автомата, старушка у стойки «Союзпечати». Залихвацкий подошел к кассовому окошку, за которым сидела круглолицая молодая женщина и строила ему глазки.

– Слушай, Раис, ты ничего не слышала, нудисты ночью не шумели? – спросил он.

– Так я же сегодня в ночную смену, – ответила та и обидчиво добавила: – А ты меня бросил…

– Ах да… – рассеянно ответил он. – Прости. Ты понимаешь, у кореша днюха была, всю ночь пробухали. Теперь еще этот вызов так ни к стати.

– А что там такое?

– Да черт его знает. Походу, кому-то вздумалось пошалить по-крупному. Ну ладно, я на турбазу. Если будут искать, переводи туда, окей?