Куда бежать?

И где медведь?

Арнетти покрутилась на месте, смутно различая толстые чёрные стволы деревьев, совсем на берёзовые не похожие. И много их как! Слишком много для небольшой рощи.

Подошва балетки вдруг со смачным чавканьем проехалась по грязи, и ногу в мокрой обувке рывком увлекло куда-то в неизвестность. За одной ногой последовала вторая, а там и всё тело рухнуло на землю, не в силах противостоять тяготению. Сыра-мать землица оказалась не только сырой и на диво неприветливой, но и чрезвычайно неровной и Арнетти не просто упала, а покатилась вниз по склону. Не иначе как чудом не перевернулась, не завалилась на бок, ни за что по пути не зацепилась и ни во что не врезалась с разгону. Проехалась по невысокому, относительно пологому склону прямо на попе, в вихре брызг и грязи, и застыла на дне оврага, соображая судорожно, закончилось всё или ещё сюрпризы будут?

Раскатисто шумел ливень, заглушая все звуки, кроме отдающегося в ушах заполошного стука сердца. Губкой набухала щедро напитанная влагой земля. Высоченные — даже со дна оврага видно, что не берёзки ни разу, — деревья тянулись далёкими кронами к низким тёмным тучам. До боли сжав руки, обнимающие залитый ноут, Арнетти сидела в грязи среди узловатых обломанных веток, мелко-мелко дрожала и пыталась понять, что, собственно, произошло.

Медведь.

Бегство от медведя.

Берёзовая роща, в мгновение ока превратившаяся в неведомую лесную чащобу.

В ином мире всякое, конечно, бывает и случается тоже разное, что не всегда в мире людей встретишь, но чтобы зелёные насаждения едва ли не на глазах мутировали в невесть что?

Теперь за компанию с телом и зубы стучать начали. По коже мурашки нескончаемым табуном бегут, и мокрая одежда кажется противным ледяным панцирем.

И холодно становится.

И общая повышенная сырость ощущается особенно остро.

— Барышня?

Арнетти подняла глаза на противоположный склон, начинавшийся всего-то в паре метров от её ног, но никого сквозь серую пелену ливня не увидела.

Галлюцинации?

— Барышня? — прорвался сквозь шум дождя мужской голос.

Арнетти обернулась к склону за своей спиной и наконец заметила мельтешащую наверху, среди деревьев, тёмную, непропорционально широкую фигуру.

— Барышня, с вами всё в порядке? — обеспокоенно вопросил незнакомец, поймав наверняка ошалевший взгляд Арнетти. — Подождите, я сейчас спущусь.

Арнетти отвернулась.

Ну, по крайней мере человек, не медведь.

Спустя минуту он и впрямь оказался рядом, хотя Арнетти не представляла, как можно спуститься — а не скатиться, — с этой грязевой горки. Отбросив с дороги ветку-другую, встал сбоку, наклонился к Арнетти, с тревогой всматриваясь в её лицо. Некоторая непропорциональность фигуры объяснялась просто: мужчина одет в широкий чёрный дождевик, скрывающий настоящие очертания фигуры. Прячущий большую часть лица капюшон низко надвинут и с его края ручьями стекала вода.

— Как же вас так угораздило? — риторически поинтересовался незнакомец.

— А г-где… — Арнетти ещё раз огляделась.

Мало ли где мог притаиться её преследователь?

— Что?

— М-мед-дведь…

— Медведь? — со странной интонацией повторил мужчина.

— Медведь… б-большой… я от него бежала… и вот я тут…

— Вы бежали от медведя?

— Д-да… а п-попала сюда… как попаданка, — нервный смешок вырвался сам собой.

— Давайте я помогу вам встать, — незнакомец потянулся к Арнетти.

А давайте. Что-то нет уверенности, что она подняться самостоятельно сумеет.

— Только вам придётся отпустить этот… эту штуку.

Какую штуку?

Мужчина ткнул пальцем в район ноута.

Ни за что!

В подтверждение Арнетти отрицательно помотала головой.

— Я бы и рад отнести вас на руках, но, к сожалению, я уже не так молод, ловок и силён для подобных упражнений. Да и в нашей местности не слишком-то удобно расхаживать с девушками на руках.

И вдруг надорвётся ненароком? Весу в Арнетти было… было, в общем.

Много и разного. Как говаривала бабуля, хорошего человека должно быть много, и иногда, в минуту душевной невзгоды, Арнетти повторяла себе нехитрую эту фразу вместо мантры.

— Л-л-ладно, — смирилась Арнетти и, кое-как разжав сведённые руки, попыталась передвинуть ноутбук под мышку.

— Она очень ценная? — техника удостоилась исполненного сомнений взгляда.

— Д-да… — выдавила Арнетти и добавила на всякий случай: — Для м-меня.

— Ясно.

Реквизировать явно мешающийся ноут незнакомец не стал и осторожно помог Арнетти подняться.

— Я б-балетку п-потеряла… — пожаловалась Арнетти, в процессе подъёма заметив прискорбное отсутствие обуви на левой ноге.

И в пределах видимости, что характерно, туфли тоже не было.

Сгинула, предоставив хозяйке дивную возможность оценить все прелести прогулки босой по насквозь промокшему лесу.

— Что потеряли?

— Бал-летку… туфлю… ай!

— Что такое? Наступать больно?

— Да… я ногу подвернула… или сломала… нет, всё-таки подвернула… если бы сломала, было бы больнее… я так думаю.

Придерживая застывшую на правой ноге Арнетти, мужчина наклонился вновь, глянул на поджатую босую левую.

— Похоже на ушиб.

— А вы врач?

— Нет.

— Целитель? — и как в Тёмном княжестве лекари зовутся? — Или знахарь?

— Нет. Пойдёмте. Мой дом находится неподалёку, там вы сможете переодеться в сухое и согреться. И ногу вашу осмотрим как полагается.

Дом и впрямь находился неподалёку. Мужчина шёл уверенно, с твёрдым пониманием, куда и зачем идёт, хотя и подлаживался под черепаший шаг Арнетти, спотыкания, шатания и неловкие попытки прыгать на правой ноге. Наступать на левую было больно и не только от возможного ушиба, но и от того, что не шибко приятно и удобно шлёпать в одной туфле через чащу. В какой-то момент деревья резко, безо всякого перехода, расступились, и взору предстала поляна, наполовину теряющаяся за стеной ливня, и двухэтажный дом, водружённый на толстые деревянные сваи. Под ногами вильнула тропинка, и мужчина повёл Арнетти прямиком к освещённым окнам. Со всеми предосторожностями помог подняться по ступенькам высокого крыльца на крытую террасу и не успел повернуть к двери, как та распахнулась, являя темноволосую девушку в длинном сером платье.

— Папа! — воскликнула она и тут разглядела постороннюю даму, почти что повисшую на её отце. В тёмных глазах на круглом личике отразилось закономерное удивление. — Папа, что произошло? Где Бентон?

— Задержался, должно быть, — в проёме мужчина пропустил Арнетти вперёд, и она, ухватившись свободной рукой за дверную раму, с горем пополам запрыгала внутрь. — Вместо твоего брата в логе неподалёку нашлась она. Барышня, а теперь позвольте-ка мне забрать эту вашу штуку. Обещаю, ничего с ней не случится, и она вернётся к вам в целости и сохранности.

Ноут Арнетти отдала неохотно, но всё-таки отдала.

Во-первых, он леший знает сколько пробыл под дождём и неизвестно, был ли скорее жив, чем мёртв, или наоборот.

Во-вторых, техника сильно бэушная и для посторонних особой ценности действительно не представляла. Всего-то и было, что музыка, картинки и тексты.

В-третьих, судя по фасону платья на девушке и упорному именованию ноутбука «штукой», местное население вообще не в курсе, что это за зверь такой и с чем его едят.

Последний факт несколько настораживал. Обитатели Агатовой чайки и обслуживающий персонал более чем продвинутые и в большинстве вопросов ничем не отличались от соотечественников Арнетти из мира людей. В ближайших к замку городах с пониманием технологического прогресса другого мира вроде тоже был полный порядок, а раз этот мужчина и его дочь не узнают обычный ноутбук…

То куда она попала?

И как попала?

И, что немаловажно, как отсюда выбираться?

Девушка прошмыгнула следом за отцом и закрыла дверь. Мужчина передал Арнетти дочери, и та провела нежданную гостью в просторную комнату с растопленным очагом. Помогла сесть на табуретку перед огнём, выудила откуда-то отрез небелёной ткани, протянула. Арнетти взяла, вытерла лицо и шею и попробовала промокнуть волосы. Текло с неё словно с плохо отжатого белья, по полу от двери до очага змеилась цепочка грязных следов и тёмных пятен. И сама она, поди, выглядит не лучше, вымокшая насквозь и грязью обляпанная по самую макушку. Мужчина задержался у порога, снимая плащ и высокие сапоги, а девушка внимательно осмотрела гостью, охнула, всплеснула руками и убежала к лестнице.