Все персонажи и события этой книги вымышлены, любые совпадения случайны. Если в каких то из описываемых событий или персонажей вы вдруг случайно узнали себя, своих знакомых, общественных или политических деятелей, знакомые по типажу географические объекты или исторические события – пожалуйста, спишите это всего лишь на непреодолимые силы природы и цикличность мировой истории.

Моей жене, без которой эта книга бы не получилась

… среди часто вспоминаемых формул [в фольклорных плачах по умершим] –

обращение к стихиям, где, наряду с ветром, песком, землей,

встречается словосочетание “гуси серые”

“Гуси серые. Образы птиц и ветра в причитаниях на Вологодчине”

До основания гор я нисшел,

земля своими запорами навек заградила меня;

но Ты, Господи Боже мой,

изведешь душу мою из ада.

Книга Ионы 2:7

Вечером в начале июня птицы начинают петь особенно ярко. Кажется даже, что их юные и свежие летние голоса наливаются красками и внутренним соком. Звуки во тьме пропитаны соком молодых липовых листьев и зеленью взрослых елочек-хвощей. Птицы поют летом так, как никогда. Никому не повторить их песни. Еще пару месяцев назад они вернулись с зимовки в те же места, где и жили, начинали подновлять свои гнезда и устраивать брачные игры, осторожно откладывать первые яйца. И все это проходило под песни. Но вот только в начале голоса какие-то были блеклыми, тусклыми, в них было мало всего. Тона, силы, краски. Выведет, кажется, птица мелодию, поет что-то, но все не то. А вот уже с пришедшим летом, глядишь, надрываются так, что любой, слыша их, остановится. Кто-то просто заслушается, кто-то даже всплакнет.

В сегодняшний вечер птица пела именно так – красиво, заливисто, выводила какую-то свою, доселе не спетую еще никем мелодию. Что ей движет? Почему она постоянно поет? Но нынешнему ее слушателю было на это совершенно все равно.

Эту птицу он услышал уже издалека и старался все время подползти к ней так, чтобы не быть замеченным. Тропинок в этом участке леса не было отродясь, да и он уже много лет их остерегался. Птица не слышала ни шороха травы, ни того, как на соседнее, рядом стоящее дерево тихо залез ее слушатель.

Уши были поджаты, тело чуть подрагивало, спина сокращалась. Зверь почти полностью сливался в сумерках с приземистым деревом. Крона низкая, забрался удобно, аккурат напротив гнезда. Прыгать, конечно, далековато, но это не беда.

В последние несколько лет он был вполне себе удачливым охотником. Трудно было только зимой и ранней весной. Но выкрутиться можно было и тогда. Только за последнее время (день, два, неделя? – он в этом не разбирался) ему решительно не везло в охоте.

Попадались маленькие лесные лягушки, жуки, всякая дрянь. Зверь не брезговал ничем уже давно. Когда то, в самом начале, когда он попал сюда, от такого рвало наизнанку. Но жизнь закалила. Наконец то повезло и попалось что-то вкусное. Наступает лето – не пропадет. Эта птица и стала первым в сезоне везением. После полуголодного сна почти за целый день, силы на единственный точный прыжок были. Главное тут – не промазать.

Песня резко оборвалась. Если бы вы слушали сейчас ее, то очень бы удивились. Птица выводила уже новый мотив и тут внезапно песня пропала, растворилась в воздухе. В вечернем полусумеречном лесу с ветки на ветку метнулась тень, заставшая птицу замолчать навсегда.

Там, где она только что пела песню лету, сидел уже обычный кот. Взрослый, крупный, бурого полосатого окраса, с густой длинной шерстью и белым кончиком хвоста. Ему было около восьми лет, никакой линьки, плеши, как бывает у бродячих городских котов. Встретьте вы его у дверей местного универсама – прошли бы мимо, не заметив, а может быть и купили ему что-то. Кот как кот, только взгляд. Не то чтобы дикий. Что значит дикий? Скорее немного злой, стальной какой-то, словно человеческий.

Полосатый сидел на ветке, нос и морда в мелких перьях. В зубах его была прокушенная голова птицы, а тело ее уже и не трепыхалось.

Хорошо. Птица невелика, но все свежее мясо. Только вот перья. Но это ничего, мы к этому привычны. Нам бы только разгрызть, а там и до косточек дойдем. Полосатый пружинисто и грациозно прошелся по толстой ветке. А вот и гнездо неприметное. Кот огляделся с дерева, прислушался. Никого, ему подобного в лесу рядом не было. Это тоже хорошо. Скинуть добычу вниз или с ней дойти до гнезда? А была не была, в лесу никого, кроме таких же летающих и поющих, но остальные далеко. Полосатый разжал зубы и тушка птицы упала на землю. Сейчас дойдем до ее гнезда и вернемся вниз, там и поедим.

В гнезде пищали птенцы. Большеротые, еще уродливые, может в них всех мяса было и не побольше, чем в певшей, зато перьев нет, кости мягкие. Самое вкусное. Ну да они то уже никуда и не денутся. Летать не научились, вылупились недавно. За вами я уже вернусь попозже.

Полосатый легко спрыгнул вниз и захрустел костями.

Крупный кот поел и пошел в темноте, неслышно переступая лапами. Он жил тут уже не первый год. А сколько еще осталось? Знать бы.

Если вам скажут, что у котов короткая память – не верьте. Все знают о ждавшем хозяина Хатико, Белом Биме, собаках, спустя много лет узнаваюших хозяев. А что кот? Да тот тоже все помнит. Сытый и залезший на ветку Полосатый еще не дремал. Таращился в темноту, но в лесу было никого. Что-то, наверное, всколыхнулось в памяти. Взгляд дикого кота стал чуть мягче. Конечно, появись тут враг (а они тут бывали, одни мелкие, но злые ласки чего только стоят), взгляд бы снова стал безжалостным. Полосатый обжил в лесу тот пятачок, который по праву считал своим. Но надо быть начеку. Сейчас было тихо и сытый хищник, свернувшись, смотрел в темноту совсем другим взглядом. Могут ли кошки лить слезы? Если бы могли, то вы бы не узнали недавнего убийцу.

Он не всегда был таким. Вы бы удивились – кот жил в Москве и все было написано на роду там же и умереть. В хозяйской квартире на шестнадцатом этаже на Братиславской. А вот. Знаете, с людьми как бывает? Один миг – потерял все. Сегодня ты имеешь планы на жизнь, а завтра оглушительный крах. А чем кошки то хуже?

Полосатый был совсем котёнком, когда его принесли в семью. Двое людей, пугающих его, совсем еще маленького, большеголового и пищащего своим видом, пытались с ним говорить, держали на руках. Котенок перестал пищать, когда увидел еще человека, выскочившего из дверей в прихожую. Она тоже была совсем маленькой. Так же как и он, еще плохо ходила и спотыкалась. Котенок думать толком не умел, но в его детской голове сложилось – они примерно равны. По возрасту, уму, речи. Она будет его сестрой.

Котенка назвали Бусиком. Он рос быстро, лапы выпрямлялись, пушок стал меняться шерстью. Даша (так звали девочку, котенок запомнил на слух, как и свое имя) часто таскала на руках. Мучать не мучила, но и приятного мало. Но он искренне привязался к ней. Котенок понимал – эти большие люди, которые принесли его, это совсем не то. В этот мире у него есть только она, а у нее – только он. Они друг друга понимали. Научившаяся уже почти четко говорить Даша требовала чтобы “Бусика поколмили”, кот, росший быстрее и становившийся подростком, приходил к ней спать. На ребенка не ложился, устраивался в ногах и мурлыканьем давал ей понять, что в общем то, никого в мире так не любит. Наверное, это был один из самых удачных союзов животного и человека.

Вспоминая это, Полосатый, хотел рвать от ярости ветку, на которой сидел. Он не мог плакать как человек, он не любил шуметь в своем лесу. Но в такие ночи мог позволить себе все. Кошачья душа болела. Говорят, душа есть только у людей. Тоже не верьте – да у всех она есть. И в эту ночь птицы замолчали ненадолго, услышав в лесу потяжный кошачий вой. Голос был пропитан болью. Кот по-своему, по-животному плакал.