- Полька, - сказал он примирительно. – Это у тебя с голоду. Поешь чего-нибудь…

Блин! Вот блин! Я вырвалась. И умчалась в комнату. Там стоял дикий холод. Я яростно захлопнула форточку, пнула пакет с палёными платами и снова расплакалась. Он пришагал следом, сгрёб меня в охапку.

- Господи, Полька, - пробормотал он. – Ну, как к тебе подступиться? Ты будто в броне!

Я! В броне! Слёзы в момент высохли. Я уже открыла рот, чтобы наговорить гадостей, и он мне его быстро закрыл своими губами. Пришлось поспешно вцепиться в него, пока он не передумал и не вспомнил ещё какую-нибудь тупую претензию.

- Знаешь, когда я понял, что ты меня чувствуешь? - сказал вдруг Серёжка, - Когда ты мне фотки прислала наших качелей и вот этого дворика, а ещё школьных ворот…

Я вспомнила тот свой порыв перед самым новым годом и ещё теснее прижалась к нему.

- Пойдём в маленькую комнату, - предложил он. – Холодно здесь…

В этот раз мы будто заново открывали друг друга. Я вдруг увидела, какой он стал большой. Вдвоём на его подростковой кушетке нам было тесно. И он уже не казался солнечным мальчиком. В глубине его затаился сгусток тьмы, и мне очень страшно было заглянуть туда. Но никуда не делись его нежность и бережная снисходительность.

- Полька, кара миа, - пробормотал он. – Ты будто проявилась окончательно. Ты стала резкая и летящая…

Он с трудом подбирал слова. Я вдруг поняла, что он переводит, мысленно переводит с чего-то на русский, поэтому получается галиматья. Мне снова стало страшно.

- Серёжка, - шёпотом спросила я. – Ты кто?

Он усмехнулся.

- Знала бы ты, сколько раз мне задавали этот вопрос… Это я, Полька. Я вернулся. Вернулся – и не застал своего дома. Растерялся, прости…

Я мысленно ахнула. И в самом деле. Всё стало другим. Валерии Сергеевны уже не было, квартира ему не принадлежала. И здесь жила я. И со мной был чужой парень. И внутри всё изменилось. И я уже была другая. Я потрясённо и перепугано взглянула на него. На этот раз разглядела усталость и растерянность, затаённую печаль и невероятную внутреннюю силу. Что бы с ним ни произошло, это что-то украло у него юность, сделало его осторожным и придавленным грузом взрослой ответственности.

Он прикрыл лицо ладонью. А я, потрясённая до самого основания, вдруг поддаваясь безотчётному порыву, выскользнула из-под его руки и перебралась к нему на колени. Уселась верхом, как мы любили делать когда-то, сто лет назад. Я отвела его ладонь и обняла его лицо своими руками, заставляя глядеть на меня.

- Я тебя так ждала, - пробормотала я, чувствуя, как сдавливает горло и щиплет в глазах.

- Ты невероятная женщина, - с удивлением сказал он.

Поймал мою руку и заскользил губами по внутренней стороне запястья. Это было очень приятно. Я повозилась, устраиваясь поудобнее. А Сергей вдруг отчаянно зажмурился и в мучительном оскале скривил рот. Я перепугалась.

- Я сделала тебе больно? – принялась спрашивать я и просить прощения.

- Эступида, - пробормотал он и одним сильным движением опрокинул меня на спину.

Ва! Его одежда полетела в разные стороны, а мой любимый халатик развернулся как конфетная обёртка. Я, обмирая, прижалась к нему всем телом, чувствуя его желание, испытывая бешеное возбуждение и вознося безумные обрывочные благодарные молитвы каким-то богам…

Уже после всего, я сообразила, что мы не предохранялись, нам это просто не пришло в голову сделать. И это мне показалось еще одним знаком. Я переплела ноги и, тщательно сберегая в себе его семя, закинула ступни на подоконник, под которым и располагалась кушетка. Он проследил мою позу, понял и благодарно поцеловал в плечо. Я подумала, глядя на него, что в этот раз у меня был секс не для удовольствия, а ради какой-то высшей цели. Было ощущение, что, не случись вот этого стремительного соития, и что-то во мне остановилось бы и пошло не так, может быть, даже отключилось бы… У него, кажется, были похожие мысли.

- Теперь я буду жить, - пробормотал он и добавил. – Знаешь, я чертовски голоден…

- Пошли? – предложила я.

- Хочешь, принесу сюда, - сказал он.

- Пошли, - я быстро поцеловала его и двинула бедром, спихивая на пол.

Он приземлился на четвереньки как кот и принялся собирать свою одежду. А я увидела шрамы на его спине. У меня дух захватило. Я издала что-то вроде всхлипа. Сергей вопросительно оглянулся.

- Чем это ты? – спросила я.

Он понял.

- Да тварь одна до меня добралась. Спрыгнул сверху гад пятнистый…

Я представила кого-то вроде Шварценеггера в камуфляже и ужаснулась.

- А чем это он тебя? – снова спросила я.

- Ну чем, - весело сказал Сергей. – У него ничего такого, кроме когтей да клыков и не было…

Я сообразила.

- На тебя животное напало?

- Ну да, - откровенно засмеялся Сергей, застёгивая джинсы. – Повезло, что он не взрослый ещё был, подросток. А то бы я тут сейчас не стоял.

- Пятнистый, - сообразила я. – Леопард что ли?

- Ягуар, - сказал Сергей. – Красавец, злюка, шипучий такой!

Он захохотал. А я всхлипнула.

- Кошки, - сказала я. – Твари!

Сергей подал мне мой халатик.

- Пойдём, кьерида…

На кухне было уютно. Сергей полез в холодильник, а я устроилась за столом, позволяя ему распоряжаться.

- Что тебе сказал мой отец? – спросила я.

- Что тебя надо кормить! – Сергей плюхнул передо мной на тарелке толстенный бутерброд из нескольких пластов хлеба, мяса, соуса и всякой травы.

Меня передёрнуло.

- Только не это, а? Я салатику жевну…

Сергей уставился на меня.

- Слушай, это ненормально…

- Не хочется, - призналась я. – Давай-ка я приготовлю горячий шоколад. Будешь?

- А ты умеешь? – не поверил Сергей.

- Я много чего умею, - сказала я. – Ты просто ещё не знаешь…

Я пошла к плите, а он вцепился зубами в бутерброд, подбирая капельки падающего соуса.

- Что за музыку ты сегодня слушала? – спросил он.

Я рассказала про общественное поручение. Он заинтересовался.

- Ты будешь танцевать?

- Придётся, - сказала я. – Раз уж оказалась такой дурой, что не сумела отвертеться.

- Я помню, - вдруг мечтательно сказал он. – Кажется, это было в девятом… Дурацкий смотр самодеятельности. Пятьдесят вариантов «Прекрасное далёко», матрёшки и берёзки. И вдруг на сцену вылетаешь ты. Три минуты бешеного пламени и полёта. Я обалдел. Ты всегда была такая чинная, бесцветная, причёсанная волосок к волоску, юбочки до середины колена, школьный каблук… Умеренность и аккуратность. А тут… взрыв страсти. И чёрное трико, и алый шарф на талии… А ещё волосы по плечам…

Я искоса посмотрела на него. Так вот как он меня заметил! Сергей улыбнулся.

- Да я тогда был уверен, что мне не светит. Ты вся была рафинированная такая. Типичная женщина, воспитанная, чтоб стать женой и хозяйкой… какого-нибудь особняка. А когда понял, что ты в меня влюбилась, не знал, что и делать со своим счастьем…

Он немного подумал и сообщил:

- Всё последнее время, там, в Европе, утешал себя тем, что это было. И ещё… что ты бы всё равно не осталась со мной. Вышла бы замуж за благородного…

Мне стало смешно. Этот человек по-прежнему считал себя плебеем. Я налила готовый шоколад в большие чашки и поставила на стол. Сергей отхлебнул, обжёгся, часто задышал.

- А не спеши, - сказала я.

- Да я и в этот раз был уверен, что всё, - сказал он. – А твой отец тебя привёл и…

- Я сама пришла, - снисходительно объяснила я.

Он ухмыльнулся и сообщил, что верит. А меня снова царапнуло упоминание про Европу.

- Ты собираешься возвращаться? – хмуро спросила я.

- А они мне не оставят выбора, - беспечно сказал Сергей.

Я даже не стала спрашивать, кто эти они. Я просто сказала, что ненавижу их всех.

- Поздно мне дёргаться, - объяснил Сергей. – Увяз. Ну или пуля в голову. Как вариант.

Я пнула по ножке стола. Шоколад в чашках тяжело качнулся.

- Энаморада, - сказал Галицын. – У тебя-то выбор есть. Мне Харьков рассказал… Ну и… Артём подтвердил…