Кроме того, суточный цикл газет был смещен из-за того, что большинство граждан заканчивало свою работу вечером и все приемные газет работали именно с этого времени, а печатали свои выпуски уже глубокой ночью, чтобы спокойно раздать их поутру.

И, самое главное, он снова хотел есть.

Последний фактор и сыграл свою роль в выборе пути.

Владимир направился домой, на дебаркадер.

Еще на шоссе он заприметил возле дебаркадера черный паромобиль, на каких обычно разъезжало начальство.

Выехав на дорожку, ведущую к его дому, он наконец опознал в людях, о чем-то жарко спорящих с Дашей, коллежского асессора своего участка Алима Степановича и парочку старших полицейских. Судя по перепалке, домашний автоматон стоял насмерть, не пуская посторонних туда, где был их общий дом.

Поправив и расстегнув кобуру с револьвером позади, Боев остановил байк в двух косых саженях от приезжих, чтобы иметь возможность среагировать.

Гости также повернулись к нему, заслышав шум мотора.

Демонстративно достав из кармана ключ и отперев замок на байке, Владимир достал коробку патронов, продолжая держать одну руку свободной, чтобы выхватить вовремя оружие.

— Что господам угодно? — громко поинтересовался он.

Один из городовых неуверенно оглянулся на начальника и тот кивнул ему.

Как только городовые двинулись к Владимиру, он завел руку за пояс, готовый выхватить револьвер. И не просто выхватить, а сразу пустить его в дело.

Этот жест заставил городовых сразу же остановиться.

— Итак, — снова громко повторил Боев, — что господам угодно на «моей» земле? — специально выделил он предпоследнее слово, чтобы подчеркнуть, что готов пойти на что угодно, пока они находятся на его территории.

Адим Степанович начал кусать губы, но все же сделал шаг вперед, продолжая прятаться за спинами городовых:

— Владимир Боев, — тем не менее громко провозгласил он, — вы обвиняетесь в государственной измене.

— Бумага есть? — коротко спросил Владимир.

Как только Алим Степанович сунул руку за пазуху, Владимир тут же выхватил револьвер, наставив его на своих незваных гостей.

Один из городовых резко закашлялся от неожиданности, а второй побледнел. Начальник городской управы вовсе замер на месте, не решаясь двинуться.

— Что же вы? — с интересом глянул на него Владимир. — Продолжайте доставать циркуляр, только медленно. А потом мы поговорим, почему вы утаили от меня приказ моего непосредственного начальника Екатерины Александровны Волконской.

— Простите ваше благородие, — вмешался в разговор один из городовых, — у нас приказ был…

— Потом, — махнул он рукой с револьвером, останавливая городового, — сейчас я говорю с вашим асессором, — напомнил Владимир разницу в социальной лестнице между начальником управы и собой.

То краснея, то бледнея, Алим Степанович достал бумажку из внутреннего кармана и застыл в нерешительности, даже сжав документ рукой:

— Владимир, послушайте…

Сзади громко щелкнуло и к ним сзади приблизилась Даша, сжимая штуцер в тоненьких ручках. Ружье большого калибра то и дело смещалось с одного из пришедших на другого, стараясь держать каждого под прицелом.

На мгновение Владимир опустил сокрушенно голову.

Ведь все знают, что автоматоны снабжены защитой от нападения на людей и даже от причинения им малейшего вреда.

Подняв взгляд, он обратился напрямую к Даше:

— Опусти ружье, этим их не обманешь.

Видя, что она продолжает держать людей под прицелом, Владимир поднял голос:

— Даша, я к кому обращаюсь?

Нерешительно девушка опустила ствол штуцера вниз, продолжая держать его на изготовку, словно на охоте.

— Владимир, — снова начал свою речь Алим Степанович, медленно проговаривая слова заготовленные заранее, — вы должны пройти с нами, это не арест…

— Пару минут вы утверждали обратное, — иронично глядя на него, но продолжая держать небрежно направленный на всю честную компанию револьвер, заметил Боев.

Смешавшись, коллежский асессор замолчал.

— Даша, — распорядился Владимир, — возьми пожалуйста бумагу из рук моего дорого начальника и принеси ее мне. Только ружье оставь, — поспешно добавил он.

Даша молча положила штуцер на желтый песок дорожки и приблизилась сбоку к Алиму Степановичу. Слегка наклонив голову, она посмотрела прямо ему в лицо.

— Вы ответите за это, — раздраженно пробормотал Алим Степанович, но подчинился.

С явным сожалением в глазах полицейские наблюдали как Даша делает огромный крюк обходя их так, чтобы они не имели никакой возможности ни кинуться на нее, не прикрыться ею. Также молча она протянула бумагу Владимиру, сломав восковую печать и раскрыв ее.

Не спуская глаз с гостей, Владимир попросил Дашу:

— Прочти, если не сложно.

— Так, — начала как всегда в своей манере Даша, пропуская маловажные по ее мнению моменты, — написано на бумаге, которую используют опричники, водяные знаки об этом говорят. А вот печати, внешняя и внутренняя, — из твоей конторы, Владимир.

— А чья подпись? — с интересом спросил он.

— Ее нет, — просто сказала Даша, опуская лист.

— Знаете, Алим Степанович, — иронично поглядывая на своего местного начальника заметил Владимир, — я всего ожидал от вас, но явно не такого грубого подхода. Ох, ты ж черт! — выкрикнул он в тот же момент, когда пуля снайпера, засевшего на пригорке, сорвала фуражку вместе с головой городового и обрызгав второго чем-то серым с алыми разводами.

Бросившись на Дашу, Боев повалил ту на землю, как вторая пуля вошла прямо в грудь ошеломленно оглядывающегося напарника погибшего. Таща одной рукой несопротивляющуюся девушку по зеленой траве к ближайшим деревьям, а второй загребая рукояткой револьвера землю со всяким сором в попытке ползти, он с сожалением подумал о патронах, рассыпавшихся возле байка.

Достигнув края небольшого берегового обрыва, он столкнул Дашу вниз, на речной пляж и скатился за ней следом. Пользуясь тем, что берег порос всякими кустами и травой, Владимир осторожно выглянул наружу.

Алим Степанович, вооружившись его ружьем спрятался за паромобилем. В остальном все было точно также как до этого, не считая двух мертвых тел перед дебаркадером.

— Что? — громко спросил он коллежского асессора, опускаясь вниз. — Довольны?

Даша рывком за рукав, развернула Владимира к себе лицом и показала на реку.

— Нет, — тихо помотал головой Боев, — а если в тебя вода попадет?

— Владимир, вы как? — раздался негромкий оклик Алима Степановича.

— Нормально, — отозвался он. — Что собираетесь делать?

— Не знаю, Владимир.

Даша приблизилась прямо к уху Владимира:

— Слишком часто повторяет твое имя, явно надеется склонить на свою сторону.

Отмахнувшись от девушки, Владимир снова выглянул сбоку от кустика, но так ничего и не увидел.

— Давай сместимся, — предложил он.

— Пляж слишком маленький, — сокрушенно отозвалась Даша.

Владимир огляделся.

Да, это место даже пляжем трудно назвать. Просто небольшой пятачок земли, покрытый песком.

— Так, — распорядился он, — ты сейчас отходишь в самый дальний конец, а я попытаюсь выманить стрелка.

Даша согласно кивнула и отползла в самый дальний конец песчаного участка.

Как только Владимир выглянул снова, он тихо выругался.

К ним направлялось два солдата в тяжелой экипировке, вооруженных ручными митральезами с четырьмя стволами, стреляющими одновременно. Снайпер скорее всего их прикрывал.

Он посмотрел на свой револьвер.

Всего шесть патронов, хоть и регулируемого типа подрыва.

Внезапно ему пришла в голову идея.

Переведя стрельбу на воспламенение, когда электрический заряд в цепи патрона не просто воспламенялся при ударе, мгновенно освобождая всю накопленную энергию в вечной цепи, и не бил электричеством наружу, обездвиживая жертву, а подогревал пулю до максимальных температур во время вылета из ствола, позволяя той прожечь любую броню, Владимир снова крикнул своему начальнику: