От человека посреди пустой комнаты мало что осталось.

Точнее сказать от человека не осталось вообще ничего — только одинокий стул, повернутый к двери спинкой и смотрящий прямо на глухую известковую стену, исчерченную синей краской, и, конечно же, одежда, повторяющая очертания сидевшего этой ночью на стуле человека.

Свеча в мятом жестяном подсвечнике, стоящем прямо на полу между стулом и стенкой, давно прогорела, но через единственное в комнате узкое окно просачивался утренний солнечный свет, цепляясь проплывающие в воздухе одинокие пылинки. Ни одного звука не проникало внутрь комнаты со двора, куда оно выходило — только негромкие замечания переговаривающихся детективов внутри и скрип их обуви.

Похоже в последнюю минуту своей жизни сидевший на стуле откинулся назад, потому что на спинке стула свободно повисли рубашка и жилет спрашивавшего Двоих, словно человек ловко выскользнул из них, не расстегивая, в то время как брюки ровно лежали на сиденье и только туфли с безобразно опавшими носками стояли вразнобой.

За все время осмотра Владимир Боев хотел поднять эти брюки и посмотреть, что находится под ними — теоретически там должно было остаться выжженное пятно, как всегда было со всеми, кто не смог прямо ответить Двоим, но присутствие других детективов в комнате не давало ему действовать самостоятельно.

Владимир даже присел на корточки, чтобы взглянуть на пол под стулом, но ничего там не увидел, кроме точно такого же исшарканного разноцветного паркета, как и во всей захудалой комнатке.

— Господа, — раздался позади собравшихся детективов звонкий девичий голос и все в комнате обернулись на вошедшую молодую девушку, сопровождаемую ее двойником, — рада вас видеть!

Пока нестройный хор мужских голосов приветствовал начальницу полицейского управления, её автоматон, в точности копирующий внешность и одежду, стремительно прошел мимо нее, и коротко кивнув Владимиру, встал рядом с останками неудачливого призывателя.

Надо отметить, что начальница обладала незаурядным и безупречным обликом, от короткого жёсткого платья и кожаного корсета поверх белоснежной блузки, до миловидного лица. И всё это в двойной комплектации − она и ее автоматон были словно близнецы-сестры.

— Я собрала вас всех не просто так, — продолжила Екатерина Волконская. — Я знаю, что вы не занимаетесь этими делами, но ситуация и в самом деле не простая, потому что сегодня жертвой Двоих стал ваш коллега, — она внимательно осмотрела всех собравшихся, словно надеясь найти среди них причастных, что и в самом деле ей было под силу, потому что несмотря на внешний вид молодой девушки, Волконская разменяла уже восьмой десяток лет и опыта в подобных делах за ней было не мало. — Но, насколько я могу судить, никто из вас не причастен к этому происшествию, поэтому просьба — не поступайте так как он, — начальница указала рукой на пустой стул посреди комнаты вместе с лежавшей на нем одеждой.

Все присутствующие невольно склонили вниз головы, словно это их сейчас поймали на горячем. Оно и не удивительно — соблазн был велик, слишком легко давался призыв Двоих, когда запросто можно было сгореть без следа подобно их коллеге по профессии.

Осторожно Владимир скосил глаза на двойника начальницы управления и тот по-птичьи стремительно повернулся к нему, внимательно рассматривая молодого парня черными зрачками, идеально копирующими человеческие глаза.

— Вова, — произнесла княгиня Волконская, глядя поверх голов собравшихся, — задержишься на минутку?

— Конечно, Екатерина Александровна, — согласился он и невольно спрятал руки в карманы длинного плаща.

Правильно поняв ее последний вопрос как прощание с ними, детективы начали по одному расходиться, кивая и начальнице, и оставшемуся в комнате Владимиру, при этом намеренно игнорируя ее автоматона, безучастно наблюдающему за их исходом.

Когда последний из присутствовавших на месте происшествия детективов покинул комнату, Екатерина Александровна сделала шаг к молодому парню:

— Спрашивай, — коротко распорядилась она.

— Можно взглянуть на сиденье? — сразу задал Владимир вопрос, мучающий его все это время.

Екатерина Александровна посмотрела на своего автоматона и тот, правильно расценив взгляд начальницы, молча протянул Владимиру тонкую плоскую палочку. Поблагодарив разумный механизм кивком, Владимир приподнял одним концом шпателя штанину, чтобы увидеть выжженное пятно на стуле.

— Убедился? — спросила Екатерина Александровна парня, на что тот просто пожал плечами. — Это был Алексей, — сразу добавила она.

Теперь по крайней мере становилось понятно, почему она оставила его.

Алексей был армейским другом Владимира и на должность детектива они поступили практически одновременно. Честно говоря, они давно не виделись, работа развела их по разным участкам и за последний год общение совсем прекратилось, поэтому Владимир мало чем мог помочь в расследовании. Поняла это и начальница. Посмотрев теперь на подчиненного как на пустое место, она распорядилась:

— Хорошо, можешь идти.

— Дела Алексея, — не стал торопиться Владимир, — кто теперь ими теперь займется?

— Другой детектив, наверное, — отстраненно ответила Екатерина Александровна, — или разбросаем по соседним участкам. Ты, как я погляжу, не спешишь, так хочется со священником пообщаться?

— Нет, — улыбнулся он и помотал для убедительности головой, — не хочу. До свидания.

— Пока, пока, — поторопила его начальница, подходя к своему автоматону.

В дверях Владимир оглянулся, чтобы увидеть их стоящими друг на против друга без единого слова или движения, словно и сама Екатерина Александровна была точно таким же механизмом, как и ее автоматон.

Спустившись по узкой лестнице в маленький дворик, утопающим в необычной для ясного утра тени, Владимир поднял голову, чтобы увидеть управляемый аэростат, неторопливо проплывающий над черепичными скатами старых домов. Показавшееся из-за баллона солнце на миг ослепило его, заставив заслониться рукой. Опустив голову, Владимир Боев вышел на мощенную камнем мостовую к стоявшему вплотную рядом с домом байку и, только почувствовав спиной чужой взгляд, он обернулся.

На косо освещенную солнцем улицу вышел священник в простом черном монашеском облачении.

Хотя за металлической дугой, закрывающей глаза, не было понятно куда тот смотрит, но Владимир был убежден, что его механические глаза видят все и намного больше, чем это доступно простому человеку. Из уважения к его нелегкому занятию Владимир не стал садиться в седло байка, а встал рядом, не обращая внимания как матери украдкой прячут своих детей по домам, а редкие прохожие стремятся перейти на другую сторону тесной улочки.

Когда до священника оставалось несколько шагов, Владимир смиренно наклонил голову, но тот прошел мимо парня, не дав напутствия, что тоже было хорошо — значит, ничего страшного его в ближайшие дни на работе не ожидает.

Как только священник вошел во двор, Владимир достал из внутреннего кармана плаща сложенный вдвое картуз с защитными гоглами и надел себе на голову. Ловко перекинув ногу через байк, удобно уселся в седло. Машина довольно заурчала мотором, опознав хозяина.

Пора было возвращаться домой.

Проехав по узкой протоптанной дорожке прямо к старому деревянному дебаркадеру, пришвартованному у брошенного причала, Владимир въехал по узким мосткам прямо на его борт.

Остановив байк внутри центрального прохода, он устало снял гоглы с лица. К нему с дальнего края палубы, переделанной под домашний огород, сразу же вышла Даша, их семейный автоматон. Одетая в простое ситцевое платье, она совершенно по человечески поправила сгибом кисти выбившуюся из-под косынки прядь волос, потому что ее ладони были испачканы в земле.

— Скажи, что ты получил деньги? — без обиняков задала она ему вопрос.