Чуть улыбнувшись, Владимир медленно поплелся за ним, позванивая кандалами.

Впрочем, пройдя часть пути, главный пропустил его вперед, чтобы закрыть за ним дверь полутемной разгромленной комнаты, видимо служившей когда-то кладовой.

— Итак, что ты хотел сказать?

— Не сказать, — улыбнулся Владимир и выплюнул изо рта механического светлячка. — Показать.

Несколько мгновений тот просто лежал, а затем облетев комнату по кругу, через небольшой разлом в стене вылетел наружу.

Пожевав губами, Владимир отошел в угол.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросил главный.

— Терпение, — попросил его Владимир и тут оно произошло.

Яркая вспышка ударила по глазам даже не напрямую, даже сквозь плотно закрытые веки был виден ее сияющий свет, а главарь, стоявший на фоне окна, мгновенно вспыхнул в окрасившемся в черно-белые цвета окружающем мире, когда остатки стекла лопнули от нестерпимого жара, льющегося снаружи. Затем пришел удар, с выбитой дверью, с хрустом металла и камня, с многовековой пылью этого места, с отшвырнутым вглубь комнаты главарем, истошно исходящем на крик.

Медленно разлепив засыпанные пылью глаза, Владимир огляделся.

Хорошо, что вокруг был только камень — здесь просто нечему было гореть. Впрочем, и камень, и металл плавились и сгорали в огне ядерного взрыва, устроенного им с помощью светляков. Владимир не смог рассчитать правильного расстояния до эпицентра. Он рассчитывал минимум на несколько тонн тротилового эквивалента, а вместо этого получил добрый десяток. Вон, даже несущая стена потрескалась от удара, хотя до эпицентра было чуть меньше ста шагов.

Правда, чтобы организовать этот взрыв, Владимиру пришлось собрать с металлического дерева почти всех механических светлячков, которых он смог поймать, да и то он изначально не предполагал, что собранного радия окажется достаточно для критической массы атомного заряда.

Но, как оказалось, их было даже слишком много.

Боев старался не думать о том, какую дозу получили его пальцы во время компоновки их тел и подбора поражающих элементов. И тем более, сколько рад получил его мозг, когда он засунул в рот последнего рабочего светлячка, который и должен был сыграть роль детонатора. Но полость рта была последним местом, где преступники догадались бы проверять или что-то искать.

В любом случае — это слишком малая цена обретенной свободы.

Он подошел к главарю.

Тот сильно обгорел, кроме того из многочисленных ожогов виднелись остатки стекла, вплавившегося в кожу. Из сгоревшей на верхней части туловища одежды выпал все еще дымящийся и почерневший от жара ключ. Ключ от его кандалов.

Спустившись по стене на пол, он стал ждать, когда стихнет снаружи пожар и остынет ключ от кандалов. Заодно стараясь вдыхать окружающий воздух через раз, потому что там, кроме раскаленного камня и пепла, прибавлялся сладковатый запах паленой свинины от сгоревшей человеческой плоти.

В это время заворочался главарь.

Похоже он вопил, но связки сгорели вместе с горлом, а может быть он их сорвал, когда кричал от яркого света при вспышке, когда та в считанные доли секунды выжигала все на своем пути. Странно, что он вообще был до сих пор жив.

Встав, Боев коротким ударом каблука сломал шею главарю, оборвав его мучения, и вернулся на старое место. Надо было дождаться, когда остынет ключ и стихнет пожар снаружи. Заодно может и уровень радиации снизится. Он совершенно не собирался умирать раньше времени.

Через пятнадцать минут Владимир не выдержал и подобрал с пола все еще немного горячий ключ. Отперев кандалы, он бросил их там же, после чего вышел наружу.

Жар раскаленной поверхности обжигал даже через подошвы. Все пространство полнилось стуком и треском расплавленного камня, иногда разбавляемого шорохом осыпающегося бетона. К счастью, когда Боев двигался, то было не так горячо. Только пустота вокруг пугала своей чистотой, когда взрыв вымел весь мусор и пыль, даже стало легче дышать или может быть ему это лишь казалось.

Невольно его взгляд приковало к теням на стене дома, где собралась вся команда напавших на их участок. Почему-то это были реальные тени, темные на светлом фоне стены, хотя казалось бы вспышка должна была вымарать стену, впечатав в ее структуру всю пыль и грязь, собравшуюся здесь за столетия, оставив чистые участки на месте людей. Но нет, это были самые настоящие тени, даже можно было разобрать их положение тел или рук в тот момент, когда пришла смерть.

На секунду остановившись, он осмотрелся.

Даже сами здания казалось стали мертвыми, какими они были задолго до этого, — каменные скелеты с выбитыми окнами и дверьми, медленно тонущие во черноте, спускающейся сверху вместо привычного дня.

Боев прошел мимо бронетранспортера, теперь совершенно не опасного.

БТР сейчас больше всего напоминал старый жестяной шкаф, брошенный в пламя на свалке — корпус прогорел, колеса расплавились, все двери и люки распахнуты, даже пламя было обычным, красным и уже затухающим.

За углом здания показался подъемный желоб в каменном основании.

Медленно подойдя к платформе, чудом уцелевшей от устроенного им взрыва, Владимир взошел на нее.

Последний раз посмотрел на обширный каньон, все также полнящийся темной непроглядной пустотой. Неожиданно край обрыва медленно и бесшумно съехал вниз, еще больше увеличив проем в земле.

Нажал на единственный переключатель на вынесенной консоли и платформа, резко дернувшись, понесла его вверх. Через несколько секунд край темного провала скрылся за бешено мелькающими пролетами.

На этот раз он не считал сколько времени поднимался.

Да это было и не важно.

Самое главное — он выбрался.

Сверху показался светлый проем. Он выбрался.

Платформа внезапно затормозила, подбросив все его внутренности к горлу.

Владимир осмотрелся.

Справа виднелись темные завалы свалки, а слева светили фонари близкого Нижнего города. Еще раз оглядевшись, он различил в темноте за лампами освещения пожарный гидрант. К нему он и направился. Вывернув его рукоятку, он добился струи свежей воды.

В первую очередь он утолил жажду.

Напившись, он вытер рот рукой и, быстро умывшись, скинул верхнюю одежду, подав на нее воду.

Несколько минут Владимир смывал с нее всю радиоактивную пыль и попавшие частицы. Он тщательно выжимал свою верхнюю одежду, когда к свалке прибыл отряд местной милиции, одетой кто во что горазд и вооруженной точно также.

Не обращая внимания на угрожающие лица, он резко встряхнул одежду и начал одеваться. Мокрая одежда вела себя как любая мокрая одежда — края ее слиплись, натягивалась она с превеликим трудом и сильно холодила кожу. Наконец он справился со своими штанами и рубашкой, а плащ, тщательно свернув, бросил к остальному мусору.

Только закончив с дезинфекцией личных вещей, он повернулся к прибывшим людям.

— Где здесь выход наружу? — требовательно спросил Боев милиционеров.

Смутившись под его взглядом, милиция Нижнего города начала переглядываться друг с другом, пока из них не вышел точно такой же, как и все остальные, бледный и поджарый человек:

— Кто вы?

— Я из Верхнего города, — громко и уверенно представился Владимир, демонстрируя снятый заблаговременно значок. — Был взят в плен выродками снизу.

— Что… — начал тот и сбился. — Что с ними произошло?

— Они умерли, — прямо ответил Владимир.

Внезапно в задних рядах собравшейся толпы началось какое-то движение.

Все милиционеры перед кем-то расступались, давая ему проход.

Через пару мгновений показался его старый знакомый старик-священник, с которым он беседовал в свое прошлое посещение Нижнего города, все в той же гражданской одежде и с той же самой бородой. Даже черные каемки под ногтями никуда не делись.

Дожидаясь, пока тот приблизится, Боев повесил свой значок детектива с неизменными словами «Спасение жизни превыше всего» на карман рубашки, так чтобы он был у всех на виду.

— Здравствуйте, — поздоровался он первым.