Дракончики переговаривались лишь изредка, так как на любую попытку Зигфрида завести беседу Альберто лишь отмахивался и тяжело вздыхал, указывая на тележку.

– Решительно не могу поддержать разговор, ибо я угнетен своею ношей, – комментировал он с некоторым сожалением.

Рундук был нелегок, но по гладкой дороге тележка ехала свободно и быстро. Зигфрид лишь пожимал плечами.

Не прошел и час, когда Альберто принял настолько изможденный и трагический вид, что Зигфрид не сдержался и сам предложил некоторое время поуправлять повозкой. Изобразив глубокие раздумья, Альберто согласился.

– Если вы так настаиваете, – снизошел дракончик. – Мне претит перекладывать не другого свою ношу, но я не вижу иного выхода. Мой деликатный организм балансирует на грани истощения, а без исчерпывающего знания местности, которым в нашей небольшой компании обладаю только я, все путешествие, увы, обречено на провал. Поэтому я уступаю вашей просьбе.

Зигфрид молча принял поводья и передал Альберто свою котомку. Посох он оставил у себя, потому что успешно управлять тележкой можно было и одной лапой. «Неужели это Альберто настолько хилый?» изумился дракончик, недоверчиво покосившись на своего спутника.

Альберто, который, по его собственным заверениям, был унижен своей слабостью, вскоре на удивление воспрял духом. Он зашагал бодро, с достоинством, и сделался разговорчив. Котомка при этом волшебным образом пропала из его лап и переместилась на тележку по соседству с рундуком, отчего ее хозяину даже сделалось немного спокойнее.

До заката, объяснил тем временем Альберто, путешественники достигнут придорожной таверны. Там можно будет заночевать (наконец-то Зигфрид как следует выспится в настоящей постельке!) и пополнить запасы провианта. Чем ближе к столице, тем больше им будет попадаться деревень и харчевен. Да, на следующий день они войдут в Западные леса, но даже это обстоятельство не отдалит их от цивилизации. Скорее напротив, они все чаще и чаще будут натыкаться на других путников и купцов, а также набредут на несколько лесных поселений дракончиков-лесорубов и дракончиков-декораторов, которые учинили свои мебельные фабрики неподалеку от лесопилен.

Мохнатый Тракт и вправду становился все оживленнее – здесь и там стали попадаться отдельные дракончики, а порой и целые группки, которые едва удостаивали наших путешественников повторного взгляда и невозмутимо продолжали свой путь. То и дело взгляд натыкался на одинокие фермы, а кое-где домики ютились небольшими группами. В некоторых местах побочные дорожки убегали от тракта направо и налево, причем иные были такими широкими и ответвлялись под таким плавным углом, что при определенной нерадивости можно было перепутать их и с главной дорогой. Зигфрид даже порадовался ненароком, что с ним был Альберто, который уверенно продолжал шагать, ни разу не смутившись при виде очередной развилки.

Когда его рассказ о географии здешних мест был завершен, Зигфрид задал давно занимавший его вопрос:

– А чем вы занимаетесь, Альберто?

Альберто как будто бы призадумался, но потом все же гордо тряхнул головой и сознался.

– Табличками!

– Табличками? – удивился Зигфрид. – Прям все время?

– Милейший, – заверил его Альберто с видом дракончика, которого только что заставили объяснять очевидные вещи, – таблички многогранны и неисчерпаемы. Бывают горизонтальные таблички, вертикальные, скорее горизонтальные, чем вертикальные, и более вертикальные, чем горизонтальные. Бывают таблички на несколько страниц, бывают таблицы на целую книгу, а есть и те, что занимают всего пол-листочка. И все они – все! – прикрикнул Альберто, так что Зигфрид от неожиданности подскочил и сбился с шага, – все они только и ждут, чтобы их кто-нибудь заполнил!

– Так значит, вы заполняли таблички! – понял Зигфрид.

– Именно так, – Альберто преисполнился важности.

– А вам не наскучило? – бестактно поинтересовался Зигфрид.

Альберто оскорбленно запыхтел. Разговор явно складывался не по его сценарию.

– Знаете ли, я осознаю, что выполняю важную и ответственную работу, и это придает мне сил. В конце концов, кто возьмется за нее, если не я!

Зигфриду стало стыдно. Хотел бы он тоже быть таким серьезным, иметь такую сильную волю! Ведь даже подрабатывая писцом у себя в Палксингтоне, Зигфрид порою скучал настолько, что лапа сама по себе начинала выводить стихи.

– Скажите, – осторожно уточнил наш дракончик, – а как вы рисуете эти таблички? Линейкой и карандашом?

– Этим занимается другое отделение! Так называемая табличная мастерская, – чопорно отвечал Альберто. – Внешний вид и строение таблички определяются первым делом! Я же… я – заполнитель! Я нахожусь на самой верхушке табличной канцелярии!

– А как вы понимаете, что нужно вписать в ячейки? Вы производите подсчеты? Или же размышляете над чем-то?

– Нет-нет! Подсчеты делают другие ведомства! В зависимости от сути потребных чисел! Моя задача самая важная – перенести цифирь в подходящую ячейку!

– Надо же, – изумился Зигфрид, который раньше почему-то думал, что делать подсчеты гораздо почетней.

– Именно! – подытожил Альберто.

Через некоторое время он спросил:

– А каково ваше ремесло? Какие дела вас ждут в столице?

Зигфрид призадумался. Здесь нужно было отвечать осмотрительно, понял он.

– Я подрабатываю писцом, – осторожно сказал он, – а сейчас направляюсь на аудиенцию к королю.

Вот, вроде ничего не разболтал.

– Вот это новость! – оживился Альберто. – А по какому вопросу аудиенция?

– По… по вопросу моего города Плаксингтона, – сообщил Зигфрид.

– Сенсация! То есть вы, милейший, уполномоченный представитель целого города?

– Да, – согласился Зигфрид, поразмыслив и решив, что он не понял этот вопрос.

– Да вы что! – восхитился тем временем его собеседник. – Как же повезло вашему городу, что вы встретили меня, – нескромно заметил он, – а то бы вы окончательно заблудились и ваша ответственная миссия окончилась бы полным крахом, едва начавшись!

– Скажите, – хитро перебил его Зигфрид, меняя тему и щуря глаз, – а затмений вы в последнее время не наблюдали?

Альберто отреагировал весьма загадочным образом. Он вдруг споткнулся, огляделся по сторонам, подскочил к Зигфриду и таким же заговорщицким тоном прошептал, хотя в округе не было видно ни души:

– Нет.

Зигфрид заподозрил неладное и прищурил второй глаз.

– Скажите, а каким вы находите сегодняшнее солнышко? Не слишком ли оно греет?

Лицо Альберто исказилось в плохо скрываемой панике.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! Как по мне, солнце отличное!

– Правда?

– Честное слово! Со всех сторон заурядное. Ровно такое же, как и, скажем… две недели назад! И да, вы знаете, великое множество дракончиков занимается заполнением табличек, только в моей комнате их девять, помимо меня! А лично я пребываю в заслуженном отпуске и знать ничего не знаю ни про какое затмение!

Зигфрид смутился и прекратил расспросы. Но впечатление об Альберто у него складывалось неоднозначное.

Они пошагали молча.

Альберто, сославшись на пережитый дискомфорт («Ей-богу, я чувствовал себя как на допросе! И что на вас нашло!»), по-свойски проник в котомку Зигфрида и прикончил сухарики.

Посокрушавшись про себя об исчезнувшем провианте, Зигфрид вспомнил про тележку своего нового знакомого.

– Скажите, Альберто, а нет ли у вас в тележке чего-нибудь съестного? Все-таки путь предстоит неблизкий, а вы все съели…

– Ерунда! – отмахнулся второй дракончик. – Харчевня уже совсем близко.

Оставшийся час дороги они скоротали в неловкой беседе. Зигфриду удалось выяснить, что его попутчик находился в «в творческом отпуске» и сейчас возвращался в столицу для триумфального восстановления на службе. По замечанию самого мастера таблиц, работники канцелярии глубочайше по нему скучали, а работа трагически не спорилась.

Все вопросы о содержимом своего рундука Альберто старательно игнорировал.