Осознав свою ошибку, он поспешил назад в Лейпциг доучиваться. Хотя такой шаг и обошелся ему в 600 талеров (сумму по тем временам весьма внушительную), зато вернулся он в Петербург настоящим фотомастером. Да еще привез с собой новинку: негативно-позитивный процесс Талбота, позволявший получать любое количество отпечатков одного снимка. С этого момента дела Даутендея пошли в гору, и вскоре он занял видное место среди столичных фотографов.
Его портрет историка и общественного деятеля Т. Н. Грановского по праву принадлежит к золотому фонду русской светописи. Портрет получился настолько удачным, что многие художники делали с него перерисовки, предпочитая живой натуре фотографию.
Даутендей много работал над усовершенствованием техники фотографии. В 1846 г. он изобрел способ дагеротипного фотографирования на бумаге.
Необходимо заметить, что не только в Петербурге и Москве начали появляться в сороковых годах дагеротипные заведения. Фотография в короткий срок распространилась по всей Российской империи. Так, уже в 1844 г. открыл свое фотоателье в Киеве И. Гуковский. В том же году начал работать в Таллинне Карл Борхардт. Зачинателем фотографии в Оренбурге стал сосланный туда в 1831 г. участник польского восстания М. И. Цейзик. Первым фотографом в Вятке был дантист Ольшванг. Он известен тем, что у него снимался сосланный в этот город писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин.
Больше других, пожалуй, были рады появлению дагеротипии путешественники и краеведы, увидевшие в новом изобретении надежного помощника. Так, уже в 1840 г. известный русский путешественник Г. С. Карелин использовал дагеротипию в одном из своих путешествий. До этого Карелин вынужден был делать акварельные зарисовки посещаемых им мест, что отнимало слишком много времени. Но вот буквально накануне отъезда в очередное путешествие по Казахстану и Сибири он узнал об успешных фотографических опытах Грекова. По просьбе Карелина его друг профессор К. Ф. Рулье приобрел у Грекова камеру-обскуру и выслал ее путешественнику. Сведений о том, снимал ли Карелин и каковы результаты этих съемок, не сохранилось. Тем не менее случай этот говорит о том, что уже на заре фотографии, через несколько месяцев после ее изобретения, был сделан первый шаг на пути применения дагеротипии в качестве помощницы географов и путешественников. В дальнейшем фотокамера стала непременным спутником всех русских путешественников.
В это же самое время начинает зарождаться фотолюбительское движение, давшее со временем много замечательных фотомастеров, работавших в самых различных жанрах. Пожалуй, одним из самых первых русских фотолюбителей был граф Г. И. Ностиц. Фотографией он увлекся еще в 1839 г., пребывая в Кадетском корпусе в Петербурге, и оставался верным своему юношескому увлечению на протяжении многих десятков лет. Имея возможность часто бывать за границей, Ностиц из каждого своего путешествия привозил множество изящных, большей частью экзотических пейзажей. Позже он издал несколько альбомов со своими фотоснимками.
Как появилась на свет одна книга. Случилось так, что значительная часть документов, имеющих отношение к изобретению фотографии, оказалась в нашей стране. Благодаря этому в 1949 г. вышла в свет изданная Академией наук СССР книга «Документы по истории изобретения фотографии. Переписка Ж-Н. Ньепса, Ж.-М. Дагерра и других лиц». Думается, что читателям будет интересно познакомиться с любопытной историей появления на свет «Документов». Тем более что история эта самым тесным образом связана с проникновением фотографии в Россию, с ее первыми шагами в нашем Отечестве.
Появление этой книги связано с именем известного уже нам академика И. X. Гамеля. Поэтому нам придется вернуться к моменту его знакомства с Н. Ньепсом.
Подружившись с И. Ньепсом, Гамель узнал от него о всех перипетиях открытия фотографии и подлинной роли в этом деле его отца Н. Ньепса. Не исключено, что русский ученый намеревался принять участие в кампании по реабилитации незаслуженно преданного забвению имени Нисефора Ньепса, которую решили организовать сын и некоторые друзья покойного изобретателя. Тогда же, серьезно увлекшись фотографией и к тому же будучи лично знакомым с некоторыми ее творцами, Гамель решил написать историю изобретения фотографии. Проведав об этом намерении своего приятеля, И. Ньепс решил передать в его распоряжение многие документы из семейного архива, касающиеся изобретения фотографии.
И. Ньепс надеялся, что Гамелю удастся то, что не удалось ему, И. Ньепсу. Дело в том, что уступавший до сих пор во всем Дагеру под его натиском Исидор Ньепс решился, наконец, открыто выступить в защиту приоритета своего отца. В августе 1841 г. он издал брошюру под недвусмысленным названием «История открытия, ошибочно названного дагерротипом». Однако в пору самого высокого взлета славы Дагера этот выпад не произвел должного резонанса, а сам Дагер счел за лучшее промолчать и не вступать в полемику. Теперь у И. Ньепса появилась надежда, что книге Гамеля удастся сделать то, что не удалось сделать его собственной брошюре.
Акт передачи документов зафиксирован в «Протоколах» Академии наук от 29 ноября 1850 г., в которых говорится, что «Академик Гамель представил отделению оригинальную корреспонденцию гг. Ньепса, Бауэра, Че-метра, Шевалье, Дагерра и др., относящуюся к первоначальному происхождению и успешному развитию фотографии, корреспонденцию, которой он (Гамель) обязан г. Исидору Ньепсу и которая заключает подлиннейшие документы для выяснения вопроса о приоритете этого важного изобретения. Г. Гамель занимается историческим изложением фактов, относящихся к этому вопросу, по документам… и он просит отделение уполномочить его засвидетельствовать г. Исидору Ньепсу признательность Академии».
Напрасно И. Ньепс ожидал выхода обещанной книги - Гамелю так и не удалось осуществить своего намерения. Из-за своей занятости он все откладывал начало работы над книгой, пока наконец не умер. Случилось это в Лондоне 10 сентября 1862 г. во время очередной заграничной командировки.
Свой архив И. X. Гамель завещал перед смертью племяннику Вильгельму Гамелю, который в 1863 и 1868 гг. большую часть научного наследия покойного ученого передал в дар Петербургской Академии наук. В марте 1875 г. В. Гамель переслал в Академию и остальную часть архива дяди, в которой находились письма изобретателей фотографии. В записке, сопровождавшей посылку, В. Гамель писал: «От Ньепса осталась переписка, которая должна была найти применение при составлении истории фотографии - работа, которую мой дядя уже не успел выполнить».
В апреле 1875 г. все бумаги И. X. Гамеля были доставлены в Петербург и решением Академии наук переданы на хранение Рукописному отделу Библиотеки Академии, где их никто не тревожил более полувека.
И только в 1928 г. на эти документы обратил внимание советский историк П. Г. Власенко. В то время он работал в Рукописном отделе Библиотеки АН СССР над изучением материалов из личного архива покойного академика И. X. Гамеля. Его заинтересовала подборка документов на французском языке, которая значилась в описи как «Переписка Ньепса». Для Власенко эта находка была поистине неожиданной - он знал, что француз Ньепс был одним из изобретателей фотографии, но уж никак не мог предположить, что его архив может находиться в Ленинграде. Заинтригованный историк, хотя это и не входило в его планы, познакомился с найденными документами и в том же 1928 г. напечатал в журнале «Фотограф» краткую заметку о своей находке. В ней сообщалось, что подборка состоит из 140 документов. Большей частью это подлинные письма Н. Ньепса и Дагера. В той же заметке Власенко писал, что уникальными документами заинтересовался видный специалист по фотографии профессор Н. Е. Ермилов.
О результатах своей работы над перепиской Ньепса и Дагера Ермилов рассказал в нескольких статьях, помещенных в 1928 г. в журналах «Фотограф» и «Фотоальманах». Кроме того, он представил на эту тему доклад Дрезденскому международному конгрессу по фотографии. Информацию о своей работе с архивом Н. Ньепса профессор Ермилов опубликовал в нескольких номерах журнала французских фотографов «Бюллетень французского фотографического общества» за 1931 г.
