Очень скоро предположение Делароша относительно «составления коллекции этюдов» для картин подтвердилось на практике. Случилось это в Шотландии. В 1842 г. Эдинбургский муниципалитет заказал известному художнику с академическим образованием Дэвиду Октавиусу Хиллу грандиозное полотно, на котором требовалось изобразить 470 знатных горожан. Заказ оказался насколько заманчивым, настолько и трудновыполнимым. Чтобы написать только по этюду с каждого персонажа картины, пришлось бы затратить несколько лет. А на саму картину? И тут Хилла осенила счастливая мысль: попробовать сделать все подготовительные работы с помощью изобретения Ф. Талбота - калотипии. Первые же опыты показали, что это именно то, что требовалось Хиллу. Тогда художник пригласил в качестве ассистента молодого химика Роберта Адамсона и приступил к работе. В сравнительно короткий срок (два с лишним года) все эскизы для будущей картины были подготовлены, и Хилл вновь взялся за кисти. Вскоре картина была готова. На ней, кстати, Хилл поместил себя и своего помощника с камерой-обскурой.

Первый фотохудожник Д. О. Хилл. Подобных примеров содружества фотографии и живописи можно привести немало. Мы же выбрали Хилла еще и потому, что с его именем связано зарождение художественной фотографии- - самостоятельного вида изобразительного искусства.

Вначале никто и не помышлял о том, что фотография сможет когда-нибудь претендовать на место среди искусств и попытается решать какие-то творческие задачи. От разговоров на подобные темы в лучшем случае пренебрежительно отмахивались, как это, например, сделал выходивший в Германии художественно-критический журнал «Kunstblatt»: «Вообще говоря, открытие фотографии имеет высокое значение для науки и весьма ограниченное для художества».

В другой раз этот же журнал пошел еще дальше, с нескрываемым сарказмом заявив: «Если световые рисунки Дагерра сравнивать с художественными произведениями, создаваемыми свободною рукою, то они относились бы к ним, как homunculus, высиженный в банке Фаустом у Гёте, относится к живому человеку».

Вот теперь самое время вернуться к Хиллу, ибо этот человек еще на заре фотографии всего за каких-нибудь два года своих занятий калотипией сумел убедительно опровергнуть скептические взгляды на фотографию как вид изобразительного искусства.

Собирая материал для своей картины, о которой говорилось выше, Хилл, как настоящий художник, не мог ограничиться съемкой одних лишь портретных этюдов. Он много снимал приглянувшиеся ему пейзажные и архитектурные мотивы, жанровые сценки, групповые портреты в помещении и на открытом воздухе. Подобных снимков у Хилла было, пожалуй, больше, чем тех, которые он снимал непосредственно для картины.

При этом, снова же как настоящий художник, Хилл посредством далекой от совершенства калотипии не просто протоколировал человеческие лица, а стремился решать творческие задачи. Вылепить с помощью светотени форму предмета, показать пространство и воздушную среду, передать обобщенный облик людей и их характер - вот на что в первую очередь направлял свои усилия Хилл. Даже такие недостатки калотипии, как слабая резкость, зернистость изображения, плохая проработка в светах и в тенях, Хилл мастерски использовал для достижения поставленной цели. Ведь натуралистические подробности меньше всего интересовали художника. Хилл увидел в калотипии то, чего не увидел сам Таблот, ее изобретатель, а именно возможность получать с ее помощью «живописное» изображение окружающего мира. Впрочем, Талбота можно простить - он был не художником, а только ученым.

Естественно, что в своих снимках Хилл применял композиционные построения, близкие живописным, а то и прямо позаимствованные у живописи и графики. Это еще в большей степени увеличивало сходство его снимков с живописными полотнами или гравюрами.

Многие снимки Хилла, в особенности жанровые, напоминают картины, выхваченные из самой жизни, настолько много в них непосредственности и естественности. Таковы его «Рыбачки», «Два господина и рыбачки из Ньюхавена», «У птичей клетки», «У камина» и другие.

Когда картина была закончена, все снимки Хилла оказались на чердаке. Своих занятий фотографией художник не афишировал, так как не придавал им особого значения, о них знали лишь немногие родственники. А после смерти Хилла в 1870 г. об этих занятиях уже никто и не вспоминал. И только в 1898 г. снимки Хилла обнаружил его дальний родственник известный фотохудожник Дж. Крэг Эннен. После некоторой реставрации найденных снимков 70 из них были выставлены в лондонском Хрустальном дворце. Успех выставки превзошел все ожидания. Мало кому известный до этого Дэвид Октавиус Хилл был провозглашен «отцом художественной фотографии», о нем с восторгом писали все газеты и журналы Европы. С тех пор ни одна работа по истории художественной фотографии не обходится без упоминания имени Хилла, которое благодаря фотографии (не живописи, заметьте) стало всемирно известным.

Вот что писал о снимках Хилла известный русский фотохудожник и критик Н. А. Петров: «Эти портреты, хотя и являются простым воспроизведением изображенных на них людей, но по своим чисто живописным свойствам, композиции, распределению масс и линий, передаче отношений света и тени могут соперничать с произведениями лучших портретистов XVIII века: Гейнсборо, Рейнольдса и Рэберна. В этом отношении большую услугу оказала ему и сама примитивность тогдашней фотографической техники и грубая структура бумаги, применявшейся в качестве негативного материала, снимки Хилла лишены той протокольной резкости и назойливости, которые столь свойственны фотографиям позднейшего времени».

От себя можем добавить, что еще на заре фотографии своим творчеством Хилл доказал две непреложные истины: от содружества живописи и фотографии в выигрыше остаются и та и другая; любая, даже несовершенная, техника в руках человека талантливого способна творить чудеса.

Россия была в числе первых стран, куда сразу же после своего изобретения проникла фотография и где она нашла благодатную почву для активного развития. Уже в первое десятилетие существования фотографии Россия дала миру многих замечательных фотомастеров и изобретателей в области фотографии.

Проникновение фотографии в Россию. Появление фотографии в России связано с именем Иосифа Христиа-новича Гамеля, члена Петербургской Академии наук. Га-мель был по специальности химиком-технологом, однако круг его научных интересов охватывал многие отрасли быстро развивавшейся в то время фабрично-заводской промышленности. В Академии наук у него была несколько своеобразная должность - что-то вроде научного информатора по зарубежным странам. Гамель должен был посещать высокоразвитые страны, знакомиться там с состоянием и новинками науки и техники и сообщать обо всем этом в Петербургскую Академию. С этой целью Гамель часто и подолгу бывал в Англии, Франции, Германии, Италии и даже в США. Заодно Гамель нередко выполнял и частные поручения отдельных ученых собрать ту или иную информацию по интересующим их вопросам.

Итак, в начале 1839 г. весь цивилизованный мир облетела весть об изобретении дагеротипии - этом удивительном способе фиксировать с помощью химических веществ рисуемое солнечными лучами в камере-обскуре изображение окружающего мира. Естественно, что и русские ученые живо заинтересовались столь необычной новинкой. Поэтому, как явствует из «Протоколов» Академии наук за 1839 г., когда Гамель собрался в очередную командировку за границу, некоторые академики (прежде всего зоологи К. М. Бэр и Ф. Ф. Брандт) обратились к нему с просьбой собрать сведения о наделавшем столько шума изобретении Дагера и, если будет возможность, раздобыть снимки и аппаратуру, с помощью которой эти снимки делаются. Ученые предполагали применять дагеротипию в своей исследовательской работе. Гамель принял их просьбу к сведению.