— Хорошо, допустим, я тебе поверю, но ты обязана отработать. Супружеский долг никто не отменял, — ядовито произнес он, улыбнувшись.

Стало мерзко, будто бы из крана текла не вода, а помои. Я сглотнула ком, стараясь унять чувство тошноты, но оно подступало сильнее к горлу. Колени затряслись, озноб пробежал по телу. Нет, я не хотела этого, все внутри меня протестовало, а Олег лишь плотоядно улыбался, пожирая мое тело глазами.

— У меня болит голова, — набирая в легкие воздух, пробубнила я.

— Она у тебя каждый день болит, — муж тут же выкинул руку вперед, схватив меня за горло.

Сжал не больно, но я испугалась той ярости, что плескалась в его глазах. Черная, раздирающая на клочки, она рвалась наружу. Желала причинить боль, вселить страх, он, будто получал удовольствие, слыша, как я скулю от ужаса.

— Олег, — прохрипела я, вцепившись руками в его кисть.

— Ты мне жена или кто? Дрянь, — рявкнул он, — я найду того, кто имеет тебя тайком, и уничтожу, уяснила? — прорычал он, разжимая пальцы.

Толкнул меня в грудь, но удар затылком о стену казался ерундой по сравнению с тем, что могло меня ждать впереди. Он лишь дверью хлопнул, а подтянула колени к груди, положив на них подбородок, и постаралась восстановить дыхание. В кого мы превратились, почему время так беспощадно оказалось к нашей семье?! Из любимого мужчины в тирана… Боже, как так произошло, что послужило толчком?!Сотни вопросов и ни одного ответа. Да и ладно! Только всхлипнув, поймав губами соленые слезы, я резко поднялась и взглянула на себя в зеркало. Как бы мне не хотелось, но с Кузьминым придется поговорить. Объяснить, что не под каким предлогом он не должен приближаться ко мне. Спасти меня невозможно. Время ушло. Да, черт возьми, просто я оказалась в капкане, а у него есть сын… Ради него, ради Тимки, Артем должен понять меня.

Натянув махровый халат, я вышла из ванной комнаты, прошмыгнула, как воришка, в спальню и устроилась в постели. Олег курил в открытое окно на кухне, поэтому квартира быстро наполнилась прохладой вперемешку с запахом дыма и солярки, что тянулся с улицы.

Поджав коленки, спряталась в теплый кокон, словно укрылась от всего мира. Отгородилась, лелея иллюзию, что завтра новый день принесет облегчение. Смешная. Знала же, что ничего не поменяется, а так хотелось верить. Хваталась за эту мысль, а она тянула меня на самое дно, будто камень, привязанный к шее. Муж не собирался, кажется, ложиться, прошли давно те времена, когда мы засыпали в обнимку, мечтая о том, что будет с нами через год, какими мы станем, что изменится. И именно сегодня я радовалась тому факту, что Олег предпочел провести вечер за просмотром футбольного матча. Мы стали чужими, кажется, и не было уже той общей цели, что удерживала нас вместе. Да и любви, похоже, уже давно нет.

Закрыв глаза, я попыталась сфокусироваться на разговоре, который мне предстоял с Артемом. Только ничего не получалось, память все возвращала и возвращала в комнату с фотокарточками на стенах, тяжелыми шторами и старыми обоями. Я сама возвращалась туда, где Кузьмин был так преступно близко. Его взгляд обжигал, а руки грели, там сердце билось спокойно, доверившись голосу Артема. Было в нем что-то родное, близкое, словно мы когда-то уже встречались, но… Наверное, в какой-то другой, параллельной жизни.

Я сжала зубы, сминая пальцами одеяло, острое желание разреветься душило, но этого делать ни в коем случае было нельзя. Я и так стала напоминать тень, пародию на человека, опасающегося всего. Еще и встреча мужа со свекром выбивала из колеи.

Растворившись на какой-то миг в глазах Артема, что так настойчиво проникал все больше и больше в мою голову, я заснула. Сон выдался неровным, рваным, даже жутким отчасти. Снова и снова я оказывалась там, где солнце светило, заставляя радоваться каждому дню, потому что впереди только счастье. Там я еще любима, и, кажется, люблю. Да, точно люблю иначе и не могло быть, ведь под сердцем ребенок Олега. Такой долгожданный первенец. Снег переливался на солнце, будто россыпь алмазов, он сверкал, слепил глаза, но мне нравилось касаться его пальцами, наблюдая, как он превращается в капельки на коже.

А потом белое покрывало окрашивалось алым. Бурое пятно растекалось лужей, а снег впитывал все в себя, превращая мою сказку в самый жуткий ночной кошмар. Ни крики, ни мольбы о помощи, ни молитва всем богам на свете не спасли, не уберегли моего ребенка от страшной участи. Я ненавидела себя за это, ненавидела Олега, этот чертов снег, и всех тех, кто стоял, словно статуя, наблюдая и ожидая, какая участь будет приготовлена мне. Но, кажется, больше всего я ненавидела того человека, который позволил мне выжить.

Рассвет еще даже не закрался в комнату, а я вскочила с кровати, не понимая в первый момент, где нахожусь. В голове гудело, и только детский голос, звавший в ночи, называя меня мамой, заставил метаться от одной стены к другой. Обхватывать виски руками до тех пор, пока я наконец-то не осознала, что это всего лишь сон.

Сон, который навсегда останется моим реальным кошмаром.

Олег спал на диване в кухне под бубнящий телевизор. Я даже не стала его будить, только звук сделала тише. Умылась, оделась и вышла в промозглую осень. Время было раннее, детсад открывался только через час, но оставаться дома я не могла больше. Устроилась в беседке, что находилась в соседнем дворе, и начала разглядывать исчезающие на небосклоне звезды. Так увлеклась, что не услышала хруст веток за спиной, а когда над ухом раздался знакомый баритон, только выдохнула. Это походило на магию, либо он меня просто преследовал.

— Ну, что за женщина, так и тянет тебя на приключения, — фыркнул он, пытаясь протиснуться вперед.

Делать это с костылями было не очень удобно, но он не сдавался. Приставил их к столбу, а сам, подтянувшись на руках, преодолел несколько ступенек. Присев рядом со мной, не дожидаясь моего ответа, просто самым нахальным образом взял и сгреб мои замершие ладони в свои теплые.

— Артем, я начинаю Вас бояться, — хмыкнула в ответ, взглянув на него серьезно.

— Мне казалось, мы перешли на «ты».

— Мы много к чему перешли, но делать этого не стоило по объективным причинам.

— Оля, — опустив взгляд в пол, начал Кузьмин.

Его теплые пальцы ласкали кожу моей ладони, я ощущала мозоли и ссадины, но отчего-то желание прильнуть щекой к его рукам только росло внутри. Я сопротивлялась, честно пыталась, но с каждым мгновением огромный кусок льда, что представляло собой мое сердце, начинал оттаивать. Меня это вводило в ступор, пугало. Я не знала, как реагировать на собственные желания. Наверное, их необходимо бояться, ведь в соседнем дворе, на втором этаже старенького дома спал мой супруг. А я… я бесстыдно позволяла мужчине, которого знаю меньше недели, касаться меня.

— Оль, с собой бороться бесполезно. Это заведомо безвыигрышный финал.

— Значит, решил поиграть, так? Не ту ты выбрал игрушку, Артем. Кругом полно женщин, но почему-то ты решил, что именно я сгожусь в соперники?!

— Что за чушь, — нахмурился он: — Какие игры… Ольга Петровна, мне остальные женщины даром не сдались. И соперник из тебя паршивый, — поморщившись, выдал он. — К тому же я предпочел бы не играть с тобой в бирюльки, а… — что-то хотел сказать Кузьмин, но лишь махнул рукой.

— Я прекрасно все поняла. Но никто тебе не давал права так вести себя со мной.

— Конечно, — кивнул Артем, — также никто и не давал права твоему мужу применять силу, бить тебя, унижать.

— Прекрати, — выдергивая свою руку из его ладоней, закрыла я лицо, не желая слышать ничего больше.

Только Кузьмин, кажется, вошел в раж, потому что предпочел выдать то, что, по его мнению, являлось истиной.

— А мне нельзя было тебя целовать, грезить тобой. Черт возьми, ты сидишь в моей башке который день, и я не представляю, вот клянусь, не представляю, как вытравить тебя из головы. И знаешь, может, я в твоих глазах и глазах общества буду последним подонком, но душу лучше вытряхну из твоего мужа, чем позволю ему тебя пальцем тронуть. Не надо мне сейчас заливать про такую любовь. Нихрена это не она. Оля… — замолчал он, собираясь, видимо, с мыслями.