— Сам?! — удивилась я. — Но ведь Господин Эдер сказал, что оплатит мне операцию.

— Да, мой муж собирался это сделать, — согласилась Гая, — но Армин сказал, что хочет помочь тебе сам. При этом никто не должен был тебе этого сообщать. Только что я нарушила слово. Даже мама не знает, что все деньги были только от твоего врача. Но ты должна знать: Доктор Никель не хотел тебя купить. Он хотел тебе помочь. В тайне. Мой муж может возместить ему все материальные вложения, но ты должна хотя бы сказать ему спасибо за то, что он так заботился о тебе. Ты обязана поговорить с ним по-человечески, а игнорировать его вот так. Представь с каким настроением он пошел сейчас на следующую операцию!

Я застыла в объятьях сестры. Почему-то я была уверена, что она успокоит меня, пожалеет. А этот разговор, напротив оказался пощечиной. Но пощечиной не оскорбительной, а такой, какую дают человеку во время истерики, чтобы он наконец пришел в себя.

Сейчас я смогла взглянуть на ситуацию со стороны.

Я повела себя так неблагодарно! Обидела Армина! Гая права: даже если я не хочу продолжать отношения с ним, то я должна ему все объяснить, за все поблагодарить.

Мне стало стыдно за свое поведение.

— Что же мне делать? Армин меня не простит, — я жалобно взглянула на сестру, хоть у меня по-прежнему жутко слезились глаза.

— Давай подождем? — предложила Гая. — Попросим у него прощения во время обеденного перерыва. А еще… давай позовем его брата подождать здесь? Неудобно получилось. Он нас встретил, все объяснил, а теперь вынужден ждать неизвестно где.

Я закивала.

— Я его позову, — живо откликнулась Юнона. Очевидно, она чувствовала себя бесполезной во всей этой истории и сейчас искренне хотела внести свою лепту.

— Хорошо, — Гая пожала плечами, а когда Юнона ушла, она снова обратилась ко мне. — Все будет хорошо, Афиночка. Я с тобой. И ты знаешь, что я всегда тебе во всем помогу.

Я снова прижалась к сестре и уткнулась лбом в ее ошейник с сердечком. Странно: я не почувствовала никакого негатива к ее украшению, хотя раньше всегда была категорически против. Наверное, я поняла, что этот ошейник вовсе не унижение для моей сестры, что он имеет для нее гораздо большую ценность, чем обручальное кольцо.

Сейчас я понимала ее привязанность и ее любовь к своему мужу. Она смогла принять такие отношения и ей в них хорошо.

Вот только что же мне делать с моими собственными отношениями?

Успокоительное подействовало быстро, и сразу после разговора с Гаей я уснула. Проснулась же я буквально за минуту перед тем, как в палату вошёл Армин.

Он поблагодарил девочек за то, что "приютили" его брата, а затем двинулся ко мне.

— Доктор Армин… — дрожащими губами начала я, но после лекарства и дневного сна я пока ещё плохо соображала. — Простите меня…

Я очнулась. Теперь даже просьба о прощении звучала эгоистично. Я будто опять прошу что-то для себя. А нужно сделать как-то наоборот.

— Я повела себя ужасно…

А это звучало как пустое оправдание.

— Я виновата перед Вами…

Опять "я" и опять фокус проблемы на мне.

Как же это делается?!

Тем временем Армин с абсолютно равнодушным видом осмотрел мои глаза. Таким холодным он не был даже в момент нашего знакомства. А сейчас это буквально причиняло боль.

— Спасибо Вам, Доктор Армин, — я наконец нашла правильную нить разговора. — Вы такой внимательный и заботливый. Вы по-настоящему спасаете людей!

Мои сестры притихли где-то в глубине палаты. Понятно, что теперь мои извинения превратились во что-то очень личное и интимное. Что-то, что Армин должен был услышать наедине. Но я решила не выбирать слова, а сказать то, что моему врачу будет действительно приятно услышать.

— Вы сделали для меня так много хорошего, но я не заслуживала этого ни раньше, ни теперь…

— Афина, — стальным голосом перебил меня он, закончив осмотр, — сейчас говорить не совсем удобно. — У меня ещё очень много работы. А тебе лучше поехать с сестрами домой, как ты и хотела.

Я почувствовала себя брошенной после его слов. Хотя вот оно — чего я желала всего час назад, но результат совсем не приносил радости.

— Ничего страшного, — Армин улыбнулся мне пустой дежурной улыбкой. — Наверное, я ошибся в выборе. Ты не моя пациентка. Так бывает.

Мне хотелось разрыдаться прямо сейчас как маленькая девочка. Хотелось упрямо требовать свое, хотелось вернуть внимание моего врача, даже если по итогу мы не останемся вместе. Но я не могла отпустить Армина на такой ноте.

И тут у меня как будто все встало в голове на свои места.

— Доктор Армин, — я подняла на него жалобный взгляд, — мне плохо. Помогите мне, пожалуйста. Можно записаться к Вам на осмотр?

Моя попытка была отчаянная. И если мой врач откажет мне, то я буду всю жизнь корить себя за этот шаг. Но я должна была это сделать.

Представив в деталях будущий отказ, я застыдилась своего порыва, отчего лихорадочный румянец тут же проступил на моих щеках и шее.

— Где у тебя болит? — чуть теплее спросил он.

— Не знаю… — я прислушалась к своему телу, пытаясь специально найти в себе больное место. — Везде.

Уголки губ Армина чуть дернулись в призрачной усмешке, а глаза ещё больше потемнели.

— И ты не боишься осмотра? — уточнил он.

— Очень боюсь, — честно призналась я. — Но… Вы же сможете мне помочь?

Мы не замечали никого вокруг. Напрочь забыли о существовании других людей в палате. Мы были прикованы только друг к другу. Но я всё равно не была уверена, хочу ли я продолжать такие отношения.

— Помогите мне, Доктор Армин, — прошептала я. — Я совсем запуталась. Ничего не понимаю. И мне очень больно внутри.

От этих слов мне стало холодно. Мурашки побежали по моим плечам, затем спустились вниз и сковали мои вершинки в тугие горошинки, которые совершенно точно Армин заметил под моей больничной сорочкой.

Мужчина не отрываясь смотрел мне в глаза, словно пытаясь прочесть истинный смысл моих слов. Но его не было. Я действовала только по наитию, абсолютно естественно. Именно так, как если бы не было сегодняшнего дня.

— Только Вы сможете мне помочь, — шепотом добавила я и облизнула пересохшие губы.

Армин таким голодным взглядом смотрел на мои губы, словно вот-вот был готов наброситься на них с поцелуем, но все же посторонние в палате и жесткое расписание не давали ему полностью отпустить себя.

— Я осмотрю тебя вечером, — сообщил он.

— Можно мне остаться здесь до вечера? — я снова жалобно моргнула.

Ведь если Гая отвезёт меня домой, то мама не выпустит меня вечером из квартиры.

— Если тебя что-то беспокоит, — громче сообщил Армин, чтобы все услышали его посыл, — то, конечно, лучше остаться в клинике ещё на один день. Только чтобы никаких посещений после шести!

Я закивала.

Так будет правильно. Мы должны разобраться в наших отношениях только вдвоем, но сделать это вместе — не по отдельности.

И хоть мне так не хотелось оставаться в клинике, где полно врачей, иголок и прочих страшных предметов, но я готова была принести эту жертву. Потому что пациентка — это девушка, в которой умело смешивается жертвенность и эгоизм. Пациентка требует к себе внимания, капризничает, не всегда слушается своего врача, но также она готова поступиться всеми своими желаниями и удобствами, когда врач сообщает: "надо".

Именно такой Армин хотел меня видеть. И именно такой я и была: избалованная любовью сестры, сфокусированная только на своих желаниях, но все же всегда готовая пойти на любые жертвы, ради дорого мне человека.

Армин мне дорог. Дорог как человек. И я не хочу, чтобы ему было после меня плохо.

Я с трудом дождалась вечера. Я очень надеялась, что мне удастся поговорить с Армином заранее — во время обеденного перерыва, но он будто специально весь день игнорировал меня и обходил мою палату стороной.