– Хитрец, оставляешь себе лазейку? Уж нет, ты или скажи точно, что поможешь или фантазируй тут сам, не мне тебя учить, как это, хе-хе, – сводня не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться немного над конкурентом. По тому, как он вспыхнул, поняла, что угадала и улыбнулась еще шире, уже не скрывая, что сделала это специально и не уйдет, пока они не договорятся.

– Ладно, старая карга, – маски были сброшены, сразу перешли на конструктив. – Слушая, что я тебе скажу. У твоей молодой развратной курицы скорее всего начальная форма «любовной чумы» или «болезни Купидона».

У сводни от таких слов подкосились ноги. Такого в ее практике еще не бывало. За что же боги решили ее наказать?

– «Болезнь Купидона»…. Так-так-так…, моя «курочка» с некоторых пор несет не только золотые, но и тухлые яйца. Не пойдет, достаточно одного испорченного яйца и вся моя стряпня будет испорчена, еще и обвинят в том, что я добропорядочных мужей заражала нарочно, по просьбе их обманутых жен. Не так давно был такой случай, я помню!"

Действительно, случай такой был – вся Александрия гудела – сводню вместе с женушкой бросили в клетку ко львам. Она тоже ходила посмотреть, как голодные звери разрывают несчастных орущих на части.

– "Мне туда не надо. Придется с Теодорой расстаться, пусть ищет себе кого хочет сама!»

– Вот тебе плата.

Лекарь от неожиданности крякнул и отстранился от протянутой руки, в которой лежало несколько приличных монет – больше, чем он рассчитывал.

– Бери, бери, ты мне уже помог. О моем приходе забудь, как и о том, с чем приходила. Прощай.

Лекарь удивился не столько поспешности принятого решения, сколько подозрительной доверчивости посетительницы:

– «Она мне поверила? Или поняла, что хочу на самом деле разнообразить свой маленький гарем?»

– Не спеши, – лекарь остановил женщину, которая уже собралась уходить. – И забери свои деньги. Я их не заработал. Ты или приведешь эту женщину сюда или я донесу на тебя, что ты укрываешь опасную больную и разносишь болезнь по всему городу. Знаешь, что тебе за это будет?

Сводня уходила от лекаря подавленная. Всю дорогу она думала, как уговорить Теодору пойти на осмотр, который скорее всего, закончится для нее общением не столь приятным, как она привыкла. С ней Теодора была свободна и могла уйти в любое время. Там, куда теперь предстояло ее отвести, ждало «рабство».

– "Пройдоха лекарь, когда узнает, чья она жена, будет шантажировать ее до тех пор, пока она не утратить свою привлекательность!" – В «болезнь Купидона» сводня не поверила – видела уже эти признаки – у Теодоры что-то другое.

– «Угораздило же меня пойти с такой ерундой к этому паразиту…» – ворчала она про себя, думая, с чего начать беседу с Теодорой.

Как всегда они встретились в банях. Теодора была весела, резвилась и плескалась в воде в ожидании того, что скажет ее «старшая подруга». Но та хмурилась и молчала.

– Что ты такая молчаливая сегодня? Ничего мне не рассказываешь… кто меня хочет на этот раз? Чего молчишь! Или может быть никто? – последнее предположение испугало Теодору, о таком она прежде даже не задумывалась, а тут вдруг ни с того ни с сего…И сразу же вспомнилось лицо игуменьи!

– «А это еще к чему? С чего вдруг я ее вспомнила?»

Сводня, подбирая слова, начала плести свою сеть. Но Теодора ее не слушала. Лицо игуменьи сбивало с толку, мешало сосредоточиться.

– Послушай, мне тут нехорошо, давай уйдем, может на свежем воздухе мне станет лучше, и ты мне расскажешь, что такая невеселая.

Сводня поджала губы.

– «Девка даже не слушала меня! Я уже забыла, что сказала, дело дрянь, мне теперь надо все сочинять снова! На такую ложь требуется вдохновение, где я его возьму..?»

Выйдя из терм, женщины расположились в саду, но разговор не клеился. Теодора посидела еще немножко и хотела уже уходить, как вдруг из-за соседнего куста с розами показался ее муж.

– «Следил?» – была ее первая мысль. Но улыбающееся лицо Феодора говорило о том, что он был безумно рад ее видеть – такое не изобразишь, если этого нет в сердце и Теодора успокоилась. Но другая мысль ее все же озаботила:

– «Не следил. А зря.. Мне доверять нельзя, дорогой муж, я неверная жена, прелюбодейка, каких Александрия еще не видела… мне все это говорят! А на тебя смотрят с жалостью и издевкой, хотя сами своих дорогих жен выставляют в таком же свете.»

Феодор подошел к жене, взял ее за руку:

– Как я рад видеть тебя! Ты уже закончила омовение? Тогда пойдем со мной, погуляем по этому саду. Я покажу тебе один примечательный куст! – Феодор изобразил на лице загадочность и подмигнул.

– «Какой еще куст?» – не сразу сообразила Теодора, потом вспомнила. «Ах, этот… знал бы ты, сколько нас там было вместе с тобой, доверчивый мой муж…»

Теодора опустила голову. Незнакомое чувство неприятно царапнуло ее – ей не хотелось смотреть мужу в лицо! Чувство, похожее на стыд, окрасило ее щеки в нежно-розовый. Сводня даже причмокнула губами, настолько Теодора была хороша собой в этот момент.

– «Всего-навсего муж, а как она на него реагирует. Столько мужчин ласкали ее тело, а она еще не разучилась покраснела, как девица, ну и Теодора….»

Сводня нерешительно поднялась – было ясно, что больше тут ей ловить нечего:

– "Встретимся в другой раз, а пока пусть гуляет со своим доверчивым мужем и любуется кустами" – отойдя несколько шагов, она обернулась – парочка в ее сторону даже не смотрела. Такого пренебрежения разрушительница супружеской верности снести не могла – ей плюнули в душу, ее профессиональная гордость получила знатную оплеуху – такое стерпеть нельзя.

Вечером к дому Теодоры подошел посыльный и попросил передать госпоже записочку. В ней было всего несколько слов:

«Жду тебя в доме у лекаря. Он сказал, что у тебя «болезнь Купидона». Он тебе поможет. Я за все заплатила – иди и ничего не опасайся. Не медли и не подпускай к себе своего мужа, пожалей его». Подписи не было, но Теодора и так поняла, от кого это.

Опустившись на каменные ступени, Теодора разрыдалась. Во-первых она уже "подпустила" мужа – едва они приблизились к тем самым кустам, как ее обуяла бешенная страсть, Феодора тоже. Они накинулись друг на друга и любили так, будто копили энергию и чувства вплоть этого момента.

– В кустах предаваться любви? А мне понравилось! – поделился своими впечатлениями Феодор с женой, которая лежала рядом, обнимая его нежно и вспоминая совсем другую картину, связанную с этим местом. Но вместо приятного томления она вдруг расплакалась.

– «Что теперь будет? Вместо благодарности за любовь и нежность, я одарила своего доброго мужа такой мерзостью», – рыдала Теодора и не могла успокоиться даже при мысли «во-вторых» – ей теперь надо не рыдать, а немедленно бежать к этому доктору, может быть он даст нужное лекарство… Теодора не сомневалась, что она больна и Феодор тоже.