– Ты с ума сошла, – повторила мать Инес, рассматривая ее фигуру. Признаков беременности, кажется, не было, хотя дочь немного поправилась за последнее время, но от переедания детей не бывает, – С тобой все в порядке? – спросила она.

Инес удивилась.

– «Ничего себе, вместо того, чтобы отхлестать меня розгами, такой вопрос!» – Да, а что такое? Если ты про этого …, то это не то, что ты подумала. Он просто показывал мне… физическое упражнение, чтобы похудеть.

– Инес! – прошипела мать, – ты с ума сошла? Какие упражнения с высунутым фаллосом? Если отец узнает, он запрет тебя в монастырь, и ты оттуда выйдешь только в саване! Ты понимаешь это? Я уже вижу, что ты готовая меретриса (куртизанка в древности) и тебе надо выдавать спинтрии (жетоны для оплаты услуг)! Чего тебе не хватало, что ты полезла сюда? Но как бы там ни было, я не хочу, чтобы ты окончила свои годы в стенах монастыря. Что тебе мешало просто выйти замуж и потом творить, что угодно?

– Разве муж мне бы позволил?

– Разве у мужей спрашивают разрешение на такое? Нет, ты точно сумасшедшая.

– Но ты мне никогда о таком не рассказывала! Если бы я знала, то …

Продолжить Инес не смогла – низ живота свела судорога и резкая боль.

– О, боги…, – прошептала она и упала без сознания.

Позвали лекаря. Осмотрев Инес, он вынес вердикт:

– Беременна.

–Вы уверены?

–В чем?

Клариса махнула рукой, расплатилась и добавила сверху за молчание. Слуги тоже получили приказ молчать. Одновременно начались поиски того, кто последним "оприходовал" Инес – о том, что он далеко не первый, мать уже поняла. Но начинать с кого-то поиски «козла отпущения» надо было немедленно.

Инес пришла в себя и первым делом попросила, чтобы позвали отца.

– Дочка! Давай обойдемся без него, сами придумаем, как ему все объяснить.

– Нет, хочу ему признаться, – требовала Инес.

Игумен, узнав о том, что его срочно призывают домой, испугался – такие приглашения как правило не к добру. Увидев жену, успокоился и тут же испугался еще больше – Инес!

– Что с ней?

– Она сама тебе скажет, теряясь в догадках, ответила жена и после того, как муж вошел в комнату дочери, приготовилась подслушивать – Инес мать не впустила.

– Так значит это Феодосий!, – отец Дамиан радостно похлопал Инес по заду, – Молодец, дочка, я в тебе не ошибся!

Инес смотрела на отца.

– Ты все знал? – изумилась она.

– Конечно! Я же твой отец! Как я могу не быть в курсе таких событий в жизни моей дочери. Отдыхай, милая, не волнуйся, я все устрою. Он от нас никуда не денется.

– Феодосий, – прошептала Клариса, стоя по ту сторону дверей, – что еще за Феодосий? Надеюсь, хоть не посыльный…

***

Теодора вышла от игумена белая, как лепесток лилии. Настоятель напомнил ей о том, как посылал за мукой и по его настоятельной просьбе она должна была на обратном пути переночевать в Махерат.

– Я же тебя спрашивал – как прошла ночь, ты ответил, что все было тихо, а оказывается тебя побеспокоила, если так можно выразиться, моя дочь. Или ты ее? Ну не суть. Ты напрасно скрывал от меня, что между вами было. Я же отец! Ты хороший парень, я не имею ничего против того, чтобы наши семьи породнились. Что тебе делать в монастыре? Успеешь. Поживи мирской жизнью, насладись отцовством, в этом тоже есть радости, поверь мне.

О том, какая радость быть отцом такой, как Инес, игумен уточнять не стал. Теодора несколько раз пыталась открыть рот, но что она могла сказать? Что предположения ее «отцовства» столь же нелепы, как и то, что она мужчина?! Ее тут же бы выгнали б из монастыря. Но не это самое страшное. Едва она окажется за воротами, демон схватит ее и ее душа будет развращена незамедлительно и с такой интенсивностью, что никакие силы не помогут ей сохранить в себе хоть песчинку чистоты. Ее могли осудить за притворство, а то и вовсе запереть в самом дальнем подземном склепе монастыря, чтобы история не вышла за пределы. Инес «мужа», если что, найдут. А вот послушника Феодосия уже не нашли бы никогда. Ни один из вариантов Теодоре не понравился. Она металась между этими стенами, как загнанная лань и просила, молила о помощи.

Ей явилась мать Изабо.

– Дитя мое, твое положение хуже некуда.

– Спасибо, Изабо. Это я и так знаю. Совет будет или мне самой думать, как лучше уничтожить себя? Ты же непростая игуменья! Разве ты не должна помогать таким, как я? Сама же говорила!

Теодора обращалась к матушке Изабо непочтительно, фамильярничала, но та не обижалась – видела, в каком она состоянии.

– Есть еще один выход. Но он тебе не понравится.

– Говори!

– Даже не знаю…

– Говори же!

– Ты признаешь свое отцовство.

– Я?

– Да. Скажешь, что обесчестил Инес в ту ночь, когда ночевал в том же монастыре, что и она.

– Даже так, обесчестил..

– Именно. Потому что в противном случае они тебя уничтожат.

– Было у меня и такое предположение, – прошептала Теодора, – Надеялась, что ты посоветуешь, как выйти из этой ситуации.

–Я и посоветовала, но тебе идея не понравилась.

– А чего ты ожидала? Мало того, что мне надо признать себя мужчиной и закрыть себе дорогу в женский монастырь, что мне делать с младенцем? Или может мне жениться на этой юной лупе и перевоспитывать ее?

– Хорошая идея. Но не осуществимая. Инес – невеста демона. И ребенок – это его плоть от плоти. Жениться на ней тебе и так не дадут потому, что выяснится, что у тебя нет родителей в том виде, в каком они себе их представляют. Ты для своей семьи – женщина и к тому же умерла. Твое появление сейчас воспримут, как попытку обмана. Увы, Теодора, твое разоблачение не выгодно никому.

– Допустим, все так, как ты сказала. Что мне делать с ребенком, чей отец – демон?

– Выиграем время, а потом решим. Ребенок демона – это серьезный козырь. Я с такими историями не сталкивалась. Нужен совет мудрых, увы, среди старцев таких мудрецов. Но я знаю, кто может дать совет – этим сверху все видно, если соизволят проявить внимание. Но пока я буду убеждать, что «заблудшим овцам» нужна помощь, а не жертвенный нож, тебе придется играть роль «отца».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».