– Рик, покойница – некая Анна Облэйшн… – ровным тоном сообщил Алекс, пропустив мимо ушей гневную тираду не желавшего верить в реальность плохих новостей Хильдерика.

– Совсем, совсем покойница? – уточнил всё ещё не желавший признавать жестокую реальность ректор. – Ты уверен? Ты пульс проверял?

– Как по мне, так она мертва окончательно и бесповоротно, но если ты мне не доверяешь, то можешь прийти и сам лично проверить есть ли у неё пульс, – насмешливо парировал Александр. – Ну так что? Тебя ждать? Или я всё же могу сообщить своему отцу о том, что у нас здесь случилось убийство?

– Да верю я тебе, верю, – недовольно буркнул ректор. – Твою Гиннунгагап! Убийство! Убийство на территории моего университета! – запричитал он, смирившись, наконец, с тем, что это не шутка, а самая что ни на есть неприятная и безрадостная реальность. – Что ты там ещё сказал? – переспросил он. Но он тут же сам вспомнил. – Ах да! Да, разумеется, вызывай особый отдел! Алекс, ты сказал, что убийство ритуальное, – вдруг осенила его ещё более ужасающая мысль, – но ты же не имел в виду, что…

– Имел, – мрачно подтвердил Алекс. – Убийство вне всяких сомнений совершенно пришельцем из Потусторонья, – спокойно сообщил он, уже заранее готовый к очередному шокированному возгласу шефа.

– Что-ооо?! Но ка-ааак?! Твою… Ладно, не по телефону! И ладно, дождись сначала людей из особого отдела, но затем… Затем, Алекс, немедленно дуй ко мне! И я жду от тебя подробного отчёта, как, демон подери, это вообще оказалось возможным, чтобы неизвестная потусторонняя тварь прикончила нашу студентку на территории нашего же университета! За безопасность которого, между прочим, отвечаешь ты!

Вернувшись в свою комнату девушки, не сговариваясь, посмотрели на настенные часы, столь же дружно широко зевнули и… очень и очень нерадостно вздохнули.

До начала первой лекции оставалось меньше трёх часов, а им ещё надо было принять душ, помыть волосы, высушить их и соорудить на голове что-то более или менее приличное, а ещё макияж…

И как будто этого было мало, в течение этих же неполных трёх часов им предстояло принять ещё и одно из самых ответственных решений в их жизни. От которого зависело ни много, ни мало, а то, как именно сложится их дальнейшая судьба в течение, как минимум, ближайших пяти лет, если они всё же останутся студентками «УМИ».

И решение это было… Что одеть в свой первый учебный день, чтобы сразу и на всех произвести незабываемо-правильное впечатление?!

А ещё нужно было успеть позавтракать или хотя бы выпить чашку кофе, без которого учитывая их бессонную ночь, им ну просто никак нельзя.

И на всё это у них каких-то два часа сорок пять минут!

И девушки снова, не сговариваясь, посмотрели на часы. Правда, лишь для того, чтобы убедиться, что и минутным и секундным стрелкам совершенно плевать на их проблемы. И потому они, знай себе, невозмутимо тикали, неумолимо отсчитывая время.

А ещё ни одна, ни другая понятия не имела – в каком корпусе и на каком этаже находится нужная им аудитория.

Ещё раз вздохнули. Ещё раз зевнули. И ещё раз посмотрели на часы.

Наивные!

Часам и их стрелкам по-прежнему было глубоко и искренне плевать на всё, кроме методичного отсчитывания уходящего в невозвратное прошлое времени.

Кэссиди могла, конечно, позвонить опекуну и спросить у него. И она бы обязательно так и поступила. Если бы вчера, вручив ей расписание, этот демонов провидец сам лично не предложил ей – нарисовать для неё план учебных корпусов и объяснить особенности нумерации и буквенных обозначений аудиторий. И если бы она, находившаяся в самом скверном расположении духа, виновником которого он же и был, поскольку заставил её сменить учебное заведение – не отвергла это его любезное предложение, заявив, что прекрасно разберется и без его подсказок.

– Пэн, а тебе Каролинг, случайно не объяснил в каком корпусе у нас сегодня первая лекция? – с надеждой поинтересовалась она у подруги.

– Нет, – широко зевнув, покачала головой та. – Он сказал, что зачислил нас с тобой в одну группу. И так как у тебя здесь и мама и папа работали профессорами, я подумала, что спрошу у тебя…

– Пэм, в течение последних семи лет я редко бывала в Нью-Йорке, а на территории «УМИ» и вовсе ни разу, – напомнила со вздохом девушка и махнула рукой. – Ладно, как-нибудь разберемся!

– Зачем разбираться? – удивилась Пенелопа. – Давай просто Алексу позвоним и спросим! Тем более, что мы точно знаем, что он уже не спит. Так что никаких проблем!

– Проблема есть, – досадливо вздохнула Кэссиди и объяснила, что имеет в виду.

– А-аа, вот оно что? – понимающе кивнула Пенелопа, как обычно, полностью принимая сторону подруги. – Ну ладно… Чай не иголку в стоге сена искать будем. Разберемся! Хотя, моё мнение, Кэс, ты уж слишком демонизируешь Алекса. Вот хотя бы сегодня, даже я на его месте взбесилась бы, обнаружив, что те, кого я конкретно и чётко предупредила о необходимости вести себя как примерные студентки, в тот же день, точнее ночь, меня ослушались! А он и слова не сказал… Ну почти…

– Та да… – согласилась с подругой Кэссиди. И чтобы побыстрее закрыть тему их ночной прогулки, последствия которой Каролинг запретил ей обсуждать с подругой, поинтересовалась: – Пэн, ты не против, если я первая в душ?

– Нет, совсем не против, – широко зевнув в очередной раз, покачала головой та. – Я, пожалуй, сначала кофе выпью, а то не ровён час засну прямо стоя под душем.

Выйдя из душа, Кэссиди застала подругу уснувшей над чашкой свежезаваренного кофе.

– Бедняжечка, – понимая, что Пенелопа не выспалась исключительно по её вине, сочувственно прошептала она. Затем отодвинула чашку и подложила под голову подруги подушку. – Ладно, завтрак на мне, а ты поспи, пока…

Спящая подруга, разумеется, спорить не стала: поудобнее устроила голову на подушке и благодарно улыбнулась сквозь сон. Правда, когда она проснулась и, взглянув на часы, поняла, что проспала целых полтора часа, ни от улыбки, ни от благодарности её не осталось и следа.

– Кэс, убить тебя мало! Мало того, что не разбудила, так ещё и подушку мне подсунула! – возмущенно отчитала она соседку по комнате.

Погруженная в этот момент в решение огромной важности задачи, что же ей всё-таки одеть в свой первый день в «УМИ», Кэссиди не сразу сообразила, что от неё хочет подруга.

– Что-о-о? – недоумённо переспросила она.

– Да ну тебя! – отмахнулась Пенелопа и юркнула в ванную.

В которой она провела не более пятнадцати минут. Однако благодаря полученной при экстренном пробуждении дозе адреналина этого времени ей хватило и на то, чтобы принять душ, и вымыть голову, и… даже высушить и уложить волосы!

Взглянув на часы и поняв, что она больше никуда не опаздывает и к тому же чувствует себя бодрой и полной сил, Пенелопа не только простила подругу, но и преисполнилась к ней благодарности: поскольку хорошо помнила, насколько сонной и вялой она чувствовала себя полтора часа назад.

Выйдя же из ванной и увидев на столе ожидающий её омлет с овощным салатом и дымящуюся чашку кофе, Пенелопа и вовсе не смогла сдержать чувств.

– Кэс, я тебя люблю!

Кэссиди, однако, было ровно настолько же не до подруги, как и пятнадцать минут назад.

– А-аага, хорошо… – отмахнулась она, продолжая ломать голову над тем, какой же стиль одежды ей выбрать для своего первого явления на очи ясные всея-УМИ: гранж кэжуал7, спорт кэжуал8, неовинтаж кэжуал9 или деловой классик. Потому как с первым впечатлением, как известно, не шутят.

– Пэн, а ты уже решила, что оденешь? – широко зевнув, обратилась она за советом.

Покосившись на растрепанную и всё ещё одетую лишь в полотенце подругу, Пенелопа закатила глаза к потолку и, постучав указательным пальчиком по подбородку, нарочито глубокомысленно, словно от правильности её рассуждений зависел, как минимум, зачёт по заклинательной магометрии, изрекла: