Тем временем Изабель молниеносным движением внимательных глаз исподволь изучила спутника. Ее увлекал характерный для масаев прогнатизм лица Бонами. Это выступающая вперед нижняя челюсть, лишенная подбородочного выступа, особенность, сближающая масаев с монголоидами. Изабель украдкой любовалась увиденной ею впервые совершенной первобытной грацией атлетично сложенного рослого обитателя саванн, его длинными конечностями, тонкими для африканца губами, узким лицом с темной пигментацией пепельного оттенка.

«Для меня вожделенная Африка началась с Бонами, и этот пролог опьяняюще естествен», – подумала Изабель, поднявшись в вагон поезда, следующего по маршруту Дар-эс-Салам – Табора-Мванзе.

– А как мы доберемся от Мванзе до Мусомы, – спросила Изабель, и ее излучающие свет глаза мгновенным движением ресниц выказали непосредственное любопытство.

– От Мванзе до Мусомы мы доедем на автомобиле берегом озера Виктория.

Бонами говорил на языке суахили и на английском. Восприятие его речи Изабель восполняла внимательным изучением карты Танзании и собственной мимикой, на которую Бонами живо реагировал, водя длинным тонким черным пальцем по карте. В итоге беседа получалась оживленной.

Всякое высказывание Бонами заключал фразой «акуна матата», что означает «нет проблем». Скоро и Изабель, прежде чем что-то сказать, произносила «акуна матата», и обращенные к ней отовсюду ошеломленные, завороженные лица расплывались в счастливых улыбках.

Ядвига была так красива, что всякий встретившийся с ней взглядом влюблялся в нее без памяти. Вокруг Ядвиги распускались цветы, к ее ногам льнули звери, мужчины при мысли о ней теряли рассудок. Юная красавица, скрываясь от людских глаз, куталась в широкие плащи, но всюду ее выдавала неправдоподобно совершенная фигура, исполненные величайшего достоинства и грации движения и ясно различимое золотое сияние над головой.

Ядвига спала на огромной кровати в обширной опочивальне. Ее русые волосы устилали шелковое ложе. С вишневых губ срывалось легкое дыхание, и большая ярко раскрашенная бабочка трепетала над ресницами и бровями девицы.

Во сне Ядвига любовалась галактической птицей преображения, в эти мгновения кружившей вокруг голубой планеты. Белую птицу окружало то же золотое сияние, что и Ядвигу.

– Видно, мы одной породы, – шептали вишневые девичьи губы, – я знаю тебя, птица вдохновения. Весной на одной из планет Галактики ты вьешь гнездо, выводишь птенцов и вдыхаешь в камни остывающей вулканической лавы жизнь. И на согретых твоим дыханием камнях навстречу свету распускаются цветы, в океанах родятся рыбы, а континенты скрывает зеленый ковер растений.

Бабочка села на ослепительно белое плечо Ядвиги, и легкий стон вырвался из алых уст. Огромные голубые томные, влажные глаза Ядвиги на мгновение раскрылись, и бледнеющие на утренней заре звезды, потрясенные красотой этих глаз, устремили в них свои взоры. Не видимые людьми божества, густой толпой теснясь вокруг, ласкали взглядами Ядвигу, словно пчелы алую розу. Большой желтый шмель жужжал на широком подоконнике раскрытого окна с пленительным видом на страну волнистых горных хребтов и голубых озер, красота которых вызывает у человека едва ли не физическое страдание.

Ядвига проснулась, и в ее мистически прекрасных глазах отразилось волнение.

– Я чувствую… она прилетела.

Ядвига, бросившись к открытому окну, невольно ахнула от созерцания представшей перед ней панорамы. Горы тонули в утреннем тумане. Скрытые снегами вершины всюду вокруг ослепительно сверкали в лучах восходящего на востоке солнца. Над бездонными загадочными озерами клубился пар. Скрывающие склоны долин леса гудели на ветру. Глухо ревели, сотрясая скалы многократным эхом, водопады. Все вокруг дышало необыкновенной свежестью и силой.

Ядвига запрягла в коляску коня и поспешила навстречу сверкающим снегам, выше в горы. Сначала дорога шла хвойным лесом, и стаи белок мчались вслед за девичьим экипажем. Выше стлались изумрудные альпийские луга с пасущимися невозмутимыми коровами. Ледники дышали стужей. Сильный ветер протяжно выл, порывами вынуждая Ядвигу кутаться в алый плащ с меховой опушкой. Камни из-под колес летели вниз по склону в молочный туман, наводняющий долину, на дне которой бесстрастно дышало влагой скрывающее глубокую трещину земной коры синее озеро.

На высоте полутора километров над уровнем моря под колесами заскрипел снег. Ядвига надела рукавицы на заячьем меху. Разгоряченный конь выдыхал густые облака пара. Ядвига, щурясь, прикрывала ресницами глаза, защищаясь от ослепительного белого сияния.

Конь остановился у небольшого замерзшего озера. Надев коньки, Ядвига вышла на лед. Несколько минут она стояла, раскинув в стороны руки, и, опрокинув к бездонным голубым небесам лицо, прислушивалась к чему-то.

Коньки заскользили, и под шум ветра Ядвига в развевающемся алом плаще отдалась танцу. Это было магическое действо. Живое пространство нуждается во вдохновении, источником которого является красота. Ядвиге об этом было хорошо известно, и она, наслаждаясь происходящим, самозабвенно танцевала на льду на вершине горного хребта, в окружении глубоких снегов, под рев серебряных водопадов и вой дерзновенного ветра, как могло показаться непосвященному, в полном одиночестве, исключая окутанного клубами пара коня и солнце, нежными лучами беззастенчиво ласкающее совершенный девичий стан.

На самом деле Ядвига танцевала с ангелом. Она ощущала его присутствие, чувствовала его прикосновения и, как ей казалось, даже видела его, едва, словно в густой дымке. Ангел был столь прекрасен, что Ядвига отказывалась верить своим глазам. «Это нереально», – повторяла она про себя, кружась в танце с обнимающим ее призрачным созданием.

Ядвига, танцуя в объятиях ангела, всякий раз, вращаясь, поднимала глаза к небесам. Однажды в раннем детстве, увидев галактическую птицу преображения, Ядвига пережила потрясение. С той поры на каждом солнечном восходе она ожидала эту недоступную для человеческих глаз птицу на вершине горы, над бездонным темно-синим озером с белыми лебедями, в самом сердце страны камней, льдов, водопадов и захватывающих дух видов. Иногда, волнуясь, Ядвига чувствовала приближение галактической птицы, но капризная странница, взмахнув исполинскими крыльями, уносилась прочь, а наша героиня содрогалась в рыданиях. В такие мгновенья цветы на альпийских лугах вяли, никли к земле стебли трав и солнце, покрываясь пятнами, хмурилось. Живая ткань одухотворенного пространства предавалась унынию.

Откровенье было дано Ядвиге до ее земного рождения. Откровенье заключалось в преображении души младенца до рождения. Преображение – это великая любовь и неудержимое стремление к подвигу во имя любви.

Ядвига все детство и юность ожидала нового преображения. Но где был тот, кого она могла полюбить. Об этом огромные голубые девичьи глаза спрашивали бесплотного партнера в ледовом танце. И он отвечал так же глазами, которые Ядвига угадывала по отраженному в них серебристому звездному диску Млечного Пути.

– Дух и разум неразделимы. Материя с ее звездной галактической плотью – это бесконечно малая часть Вселенной, доступная ограниченному человеческому зрению.

– Я знаю, – отзывалась Ядвига мысленно. – А какова цель преображения?

– Человеку предопределено твореньем научиться чувствовать более того, что ему дано воспринимать и чувствовать от рождения. Человеку предопределено ощутить и увидеть мироздание в его истинном виде. Человек увидит, что все мироздание соткано из духа и разума.

– А преображение – это великая любовь и великий подвиг?

– Прежде чем обитатели земли увидят и осознают мироздание в его истинном масштабе и содержании, человечество должно пережить преображение. А это очень непросто. И прежде преобразиться должны хотя бы двое обитателей планеты. Чувства, переживаемые этой парой, могут привлечь к голубой планете ожидаемую тобой, Ядвига, галактическую птицу.

– Вот как, – улыбалась Ядвига.