Тот заплатил им, продав дворец Арно, и поселил его в Торене. Однако же принц время от времени исхитрялся удирать в город и устраивать попойки, во время одной из которых и спалил Игорный квартал. Потом приключилось ферштенбреттское сватовство, в результате которого они едва унесли ноги с земли воинственных потомков древних римеров, чуть не околев от холода в северных лесах. На обратном пути они завернули Лигорию: принцу непременно нужно было взглянуть на «будущую невесту», поскольку, вот незадача, любовь всей своей жизни он совершенно не помнил. Там их в очередной раз едва не прирезали, а потом не сгноили в каменном мешке. В последние годы Меченый вспоминал эту авантюру почти с теплотой, однако в те времена он несколько иначе смотрел на вещи. Он не отличался ни чрезмерно живым воображением, ни излишней впечатлительностью, однако перед глазами его постоянно проигрывалась сцена, в которой он сообщает Эрнотону, что его сын и наследник брельского престола схвачен стражей королевы Гизеллы и брошен в темницу, либо прирезан в подворотне каким-то отрепьем. В следующем видении его уже разрывали конями на площади святой Марсалы. Хвала Создателю, их похождения удалось скрыть от короля. Меченый был почти счастлив, оказавшись в родном Пратте.

Арно же был назначен комендантом крепости в Мирелле Наместнику провинции было строжайше наказано следить за тем, чтобы ни один ростовщик не дал принцу денег в долг. Тот, однако же, очень быстро обзавелся друзьями и повторил свой старый трюк. Правда, уже больше так не транжирил, скорее всего потому, что было некуда. Последние месяцев восемь, по донесениям, его королевское высочество вело себя исключительно благонравно: вставало с рассветом, обходило посты, отстаивало службу в храме, питалось солдатской похлебкой и раздавало жалованье сирым и убогим. В карты не играло, на дуэлях не дралось, почтенных горожан до сердечного приступа не доводило, девиц не портило. По вечерам читало трактаты и жития пророков. Оставалось только дождаться, когда у него прорастут ангельские крылья. Отец расчувствовался и разрешил отпрыску вернуться в столицу.

Внизу послышался шум отодвигаемой мебели и шаги. Игроки расходились. Сид Рохас продолжал стоять на галерее, вглядываясь в узкую светлую полоску на горизонте. Светало. В саду появились две фигуры и прошли прямо под ним: Далия Эртега и щенок Дамиани. Они остановились у фонтана. Сид не слышал, о чем они говорят, ветер доносил до него лишь обрывки фраз.

Командор смотрел на девушку. Ее успех при дворе можно было назвать ошеломительным. Все говорили только о ней. Ну и еще о безродной танне Нелу. Даже король вчера после приема поинтересовался у него, что он может сказать о девице Эртега. Красивая и на альду Монтеро очень похожа, ответил Меченый, а так вроде бы девица как девица, что про нее скажешь, он ее и увидел-то в первый раз на этом приеме (о встрече в парке он предпочел умолчать). «Однако ты слышал, как она уделала Дамиани? А как ей удалось уговорить Ресмеля?», не унимался король. Рохас был вынужден признаться, что это первое, о чем он услышал по возвращении. Девица, по всей видимости, не промах, нехотя проговорил он, поняв, что король от него не отстанет, и знает толк в удачных стратегиях. Однако, чему удивляться, подобные мелкие хищницы при любом дворе не редкость. Эрнотон задумался и после некоторой паузы объявил, что он определил ее во фрейлины принцессы Мелины. «Надеюсь, она научит ее не только кичиться умом, но и пользоваться им». По мнению Рохаса, идея была несколько сомнительной. Король, похоже, тоже не испытывал уверенности в верности своего решения, потому приказал ему приглядывать за ней.

Парочка у фонтана пришла в движение. Щенок, по всей видимости, постепенно распалялся и норовил то и дело взять девушку за руку и упасть на колени, отзвуки его голоса были наполнены страстью. Та высвобождала руку и отступала на пару шагов. Ответов ее было уже совсем не слышно, однако Сид, за годы во дворце повидавший немало таких сцен, не сомневался, что общество альда Дамиани уже порядком ее утомило, и она была бы счастлива от него избавиться. В голосе щенка уже зазвучал гнев: очевидно, он обличал предмет своей любви в отсутствии взаимности. Утомившись гневаться, он перешел к мольбам. Затем последовали угрозы: Сид ясно расслышал прозвеневшее «тогда я умру!». Судя по всему, подобная сцена имела место быть не в первый раз, во всяком случае, девчонку она не слишком проняла. Стоило бы прийти на ей выручку, однако командор не двинулся с места, продолжая наблюдать, как Дамиани собственными руками хоронит свои шансы. Демонья матерь, что за идиот? Подобным образом можно вести себя с женщиной только в том случае, когда она уже от тебя без ума, но всячески старается это скрыть. Тут командор подумал, что парень выглядит совершенно свихнувшимся, и есть повод вмешаться и прикончить его под предлогом спасения чести девицы. Момент был самый благоприятный. «Камилла будет в ярости», вздохнул он.

Меченый спустился вниз и медленно двинулся вдоль аллеи. Одна его часть питала тайную надежду, что танне Эртега все же удастся вернуть разгоряченного кавалера в русло светской беседы. Вторая, обуреваемая демонами, была настроена чрезвычайно кровожадно. А нечего ему было писать про тебя дурацкие стишки и ухлестывать за твоей будущей женой, шептали ему демоны. И вообще, они ведь все у тебя в печенках сидят, эти дружки Арно. За будущей женой? Сид на мгновенье удивился, однако вынужден был согласиться. Кто знает, возможно, он и в самом деле женится на ней. В конце концов, он имел глупость пообещать ей это.

По мере того, как он приближался к фонтану, голоса становились все громче и отчетливой, указывая, что развязка близка. «Оставьте меня!» раздался женский возглас, и в предрассветной мгле мелькнуло молочно-белое плечо. Демоны в душе командора Сида Рохаса по прозвищу Меченый запели литанию…

Рохас, поморщившись, допил кислое пойло и растянулся на соломенном тюфяке, кишащем клопами. Перед его внутренним взором предстало лицо Далии Эртега с двумя шаровыми молниями вместо глаз в тот миг, когда она встала перед ним, заслоняя от него Дамиани. Командор подумал, что он был несправедлив, обозвав ее мелкой хищницей. С определением «мелкая» он, похоже, промахнулся.

Альд Дамиани отбросил книжку со скабрезными историями, которую он пытался читать, и в очередной раз отпустил несколько проклятий в адрес Меченого и альды Монтеро. После злополучной дуэли прошло уже несколько дней. Вчера мучавшая его лихорадка спала, и он начал понемногу вставать с постели. Вскоре ожидалось возвращение Арно, и Дамиани не хотел предстать перед ним в столь жалком виде. Позвав слугу, он с его помощью попытался привести себя в порядок, после чего бессильно повалился обратно на кровать.

Каждый день он ждал, что она придет. Ее тень неотступно и незримо преследовала его. Какое-то недолгое время, после того, как она вернула ему имение, он был счастлив думать, что небеса ниспослали ему ангела: кроткое, благородное и великодушное создание, дабы спасти его несчастную, погруженную в вечный мрак душу, напоить его иссушенное сердце чистой родниковой водой любви. Быть может, он влюбился в нее с первого дня, когда она он думал, что она вызывает у него лишь презрение и жажду мести. Однако он ощутил себя в ее власти лишь во дворцовом саду, куда он пригласил ее прогуляться исключительно из вежливости – нельзя было позволить себе выглядеть как неблагодарный крестьянин. С этого дня началась его новая жизнь. У него в ушах до сих пор стояло журчание фонтана, отдаленный смех придворных и шелест молодой листвы, в то время, когда она шла рядом с ним, молчаливая и таинственная. Дальше все было как в тумане, он ничего не помнил, им попеременно владели то горячка, то озноб. Она завладела всеми его помыслами и его существом. Легкий взмах ее веера казался ему смерчем, сшибающим его с ног. Шло время, а она оставалась далека, как звезда. Она благосклонно выслушивала поток его горячечного бреда, ласково улыбалась, мурлыкала что-то успокаивающее, предназначенное охладить его и образумить, но и вселить надежду, однако не становилась ближе к нему ни на йоту. Их словно разделяла незримая стена. Страдания его день ото дня становились все сильнее. Теперь она представлялась ему ангелом смерти, сотканным из мрака, частичкой адского пламени, который явилась в мир людей, чтобы сжечь его дотла и вернуться обратно.