— Никто не подозревает Березуцкого, откуда вы это взяли? — удивился Микушев.

— Скажите, Алла, — произнес Мезенцев, — как вы считаете, мог ли Тобольский убить Лагунова?

— Не знаю, — отрывисто сказала Акинина. — Может быть, и мог. Алик очень злопамятный. Хотя они и были с Генкой друзья — водой не разольёшь.

— И еще один вопрос, Алла.

Федя достал из кармана фотографию — снимок с рисунка художника. Это был предполагаемый портрет парня, покупавшего газеты в центральном киоске. Федя показал его Алле и только хотел спросить ее, не знает ли она такого человека, как она усмехнулась.

— Похож. Но не очень.

«Что значит похож?» — подумал Мезенцев и спросил:

— А на кого?

— На кого! Уж не на вас, конечно, а на Леню... На Березуцкого... А кто рисовал?

— Рисовал? Один... один художник... — пытаясь скрыть растерянность, произнес Мезенцев.

...До горотдела милиции они ехали молча.

Было решено, что назавтра Микушев с утра отправится к Березуцкому. Мезенцев поедет на турбазу. И если альпинисты еще не штурмуют вершину, Федя поговорит там с Леней Березуцким. Значит, это он покупает газету, но не пришел за ней во вторник. Ну да, ведь Леня находился на турбазе. Поэтому и Лагунова видеть не мог.

Рано утром Николай Петрович Микушев уже стучал в калитку дома, где жил Березуцкий.

Открыл ему плотный широкоплечий мужчина лет пятидесяти в новенькой форме военного летчика. Из-под кустистых бровей на Микушева глянули умные, серьёзные глаза. Мужчина был чем-то взволнован.

— Товарищ подполковник... — Микушев замялся. — Я не ошибся адресом? Мне нужен Березуцкий.

— Я Березуцкий? Заходите, — летчик пригласил Микушева во двор. — А вы, извините, откуда?

— Я из милиции, — Николай Петрович протянул ему руку. — Познакомимся. Майор Микушев.

— Ага-а! — Березуцкий развел руками. — Оперативно вы работаете. Так, значит, вам все уже известно!

«А что нам должно быть известно»? — подумал Микушев.

— Я говорю о «Волге», — продолжал Березуцкий. — Машина у меня исчезла.

— Когда это случилось? — быстро спросил Микушев.

— Не знаю. Я только с работы вернулся. Вчера утром я на ней ездил.

— Ворота у вас запираются изнутри?

— Да.

— А ключи от гаража у кого хранятся?

— У нас два ключа — один у меня, другой у сына. Он сейчас в туристическом лагере.

— А ключи от машины?

— Я их держу в ящике письменного стола.

— Где они сейчас?

— На месте.

— Извините, не знаю вашего имени-отчества, — сказал Микушев.

— Алексей Степанович.

— Алексей Степанович, вы не звонили в милицию? A-а... Сами туда хотели идти... У вас есть телефон? Разрешите позвонить.

— Пожалуйста.

Они пересекли двор и зашли в дом. Телефон стоял на столике в гостиной.

— Номер вашей машины и телефона? — Микушев вопросительно взглянул на Березуцкого.

— ТНЖ 07-53. Зеленая «Волга».

Микушев поднял трубку и набрал номер.

— Дежурный? Майор Микушев говорит. Угнали машину. Запишите. «Волга». Цвет зеленый. Номерной знак ТНЖ 07-53. К дому Березуцкого, улица Четырех тополей, семнадцать, пусть вышлют эксперта. Если что — звоните по телефону прямо сюда. Запишите номер...

Микушев положил трубку на рычаг, поднял голову и увидел, что Березуцкий как-то растерянно смотрит на него.

— Вы разве не знали, что у меня угнали машину? — проговорил Березуцкий.

— Не знал.

— А зачем же вы приехали?

— Я хотел поговорить о вашем сыне.

— О моем сыне? — встревожился Березуцкий.

— Да... Не беспокойтесь, с ним ничего не случилось. Ваш сын дружит с Аллой Акининой... И нам хотелось бы узнать...

— Как вы сказали? Алла? Я не знаю ее. Леня никогда не говорил о ней. А что все-таки произошло?

— Мы ведем расследование, — сказал Микушев. — В роще на левом берегу Алара убит Геннадий Лагунов, студент физкультурного института. Алла Акинина хорошо знала Лагунова. А поскольку ваш сын дружит с Аллой, нам хотелось бы с ним поговорить и с ...вами тоже. Но честно говоря, я думал что вы знаете об их дружбе.

— У нас с сыном нет тайн друг от друга, — растерянно произнес Березуцкий. — Странно, что он мне ничего не рассказывал. А убийцу нашли?

— Нет, — сказал Микушев. — К сожалению, пока не нашли. Но ведется расследование...

Березуцкий задумался.

— Леня в туристическом лагере, — сказал он. — Если он вам чем-то может быть полезен, вы можете съездить туда. Лучше сейчас — через неделю они начнут штурмовать вершину. Да что же мы здесь стоим? Идемте в соседнюю комнату. Там у нас библиотека.

Книг в библиотеке было немного — стеллаж прилепился лишь к одной стене, а остальные три сплошь были увешены фотографиями. И на каждой — горы, вершины, вершины...

Фотографу, видимо профессиональному, великолепно удались снимки — каждый горный пейзаж был снят естественно и просто — снег сиял ослепительно, казавшийся реально ощутимым воздух над вершинами был чист и прозрачен, а с мокрых валунов хотелось смахнуть росу. Живые великолепные картины настолько захватывали, что Микушеву казалось, будто он сам вскарабкался на скалы и вот сейчас взгляд его скользит от одной вершины к другой. Было что-то величественное в этой силе, поднявшейся выше орлов, выше облаков — скалы вонзались в небо остро, в суровой торжественности. Кое-где среди скал огромными белыми массивами застыли в коварной притворности лавины. Он вспомнил — недавно в газетах писали, как одна такая лавина сорвалась в швейцарских Альпах, и погиб едва ли не целый альпинистский лагерь.

Он подумал о Лене Березуцком, который сейчас в горах, и о его товарищах, решившихся на штурм неизвестности, ибо каждый поход — это рискованная неизвестность. Он подумал также, как эти люди неистребимо любят жизнь, а такая любовь свойственна лишь тем, кто привык глядеть в лицо опасности.

Микушев разглядывал книги, стоявшие на полках. Книжки были самые разные — «Этюды о природе человека» Мечникова, «Солнце, жизнь и хлорофилл» Тимирязева, второй том «Опытов» Монтеня, томик Рэя Брэдбери. Коричневые компактные книжечки из серии «Библиотека практического врача», специальные исследования по медицине.

Обложки книг, как окна. Откроешь и можно заглянуть в неведомый мир. Микушев вытащил тоненькую книжечку — Ален Бомбар «За бортом по своей воле». И еще не перевернул он обложку и не прочел ни одной строки, а уже встал перед глазами пугающе-нескончаемый океан, и увидел он крохотную шлюпку и накатывающуюся на нее в могучем немом реве огромную волну...

— А тут у Лени литература на английском, — сказал Березуцкий, раздвигая стеклянные дверцы шкафа. — Замучил он меня с этим делом, это мать его к английскому пристрастила. Учительница говорит, что у Лени отличное произношение. Нет, он не в инъязе, в медицинском.

— А ваша жена... — начал Микушев.

— Она умерла два года назад, — сказал Березуцкий. — Она так любила Леню, и я решил...

В гостиной резко зазвонил телефон, Березуцкий пошел туда. Микушев стоял и рассеянно разглядывал книги на английском языке — Хемингуэй, Олдингтон, Силлитоу, Брейн. Вытащил один томик — «Ключ от двери». Это он прочел. Но дальше ничего не получалось — так и не мог понять смысл первого абзаца, захлопнул книгу. В школе учил, в институте, — горько усмехнулся он про себя, — и ни черта не понимаю. Он поставил томик на место...

— Это вас просят, — крикнул Березуцкий из соседней комнаты.

Микушев быстро прошел в гостиную.

— Да, я, — сказал он, взяв телефонную трубку. — Слушаю.

— Товарищ майор, тут инспектор Шаталов заявляет, — донесся из трубки слабый голос, — видели зеленую «Волгу». Но та ли эта машина, неизвестно. Направилась в сторону гор. Мы связались с постом ГАИ, что у реки, знаете? Инспектор Попенко сказал, что такую машину не замечал, может быть, она проехала по обходной дороге, и сказал, что немедленно примет меры. Однако на связь больше не выходит.

— Ладно, спасибо, — сказал Микушев и положил трубку. — Найдем вашу машину, — обратился он к Березуцкому. — Видели ее. Направилась в сторону гор. Все дороги, ведущие за город, перекрыли. Хотя машина, видимо, проскочила раньше. Ну, пойду, извините. Я вам через некоторое время позвоню.