- Разумеется, я его выслушаю и даже сегодня, но кто гарантирует, что до этого момента твоя Москалева не устроит нам маленький конец света?

- Я лично прослежу за ее психоэмоциональным состоянием.

- Ну, хорошо, - уступила Патрисия, - но только до вечера. И только потому, что я доверяю твоему мнению.

- Спасибо, - кратко поблагодарил Соловьев, и Пат улыбнулась, зная, что отныне он будет считать себя ее должником.

- Я отведу ее на пятый уровень в оборудованные для нее комнаты, - сообщила она вполголоса, - однако дверь запирать не стану. Остаток сегодняшнего дня Людмила будет свободно передвигаться по лаборатории, но на поверхность ее не выпустят. Это и так большая уступка с моей стороны. А завтра мы начнем ее обследование. Последнее необходимо, так что не спорь. Придется ей побыть подопытной крысой.

Это, в общем-то, логичное и ожидаемое требование тоже не понравилось Виктору, но оспаривать он больше ничего не стал.

- Предлагаю устроить мини-совещание у тебя в кабинете, - сказал он. - Хочу, чтобы Загоскин лично сделал свое объявление.

- Будь по-твоему. Совещание назначу на девятнадцать ноль-ноль, а вы пока перекусите и переведете дух.

- Я не устал, - ответил Соловьев, - хочу навестить Володю и сообщить ему обнадеживающие новости.

- Не слишком ли ты торопишься?

- Надежда никому не повредила. Мне нужен допуск в «Яман-4», Пат. Раздавая пропуска, ты почему-то обошла меня.

- К чему тебе пропуск гостя? Потерял свой старый?

- Его срок истек, не притворяйся, будто не помнишь.

Она демонстративно пожала плечами:

- У меня и без твоего пропуска много забот, поверь. Разве ты сам ничего не забываешь?

- Я ничего не забываю, Пат, - ответил он и взглянул на нее так, что у Патрисии на секунду перехватило дыхание.

Своим пренебрежением она хотела его уязвить, но вышло иначе.

- Тогда ты помнишь, какое сегодня число? – вымолвила она, едва ли не против воли, охваченная бурей чувств.

- Двадцатое апреля, - без запинки произнес Соловьев. - Двадцатого апреля пять лет тому назад Вещий Лис привез в Межгорье «Черное солнце». Мы стояли здесь, вот на этом самом месте, только навеса не было и всюду лежал снег, выпавший накануне. В тот год была поздняя весна.

Пат опустила взгляд на асфальтовое покрытие парковки:

- Странно, что ты хранишь воспоминания о подобных мелочах, ведь твой девиз – жизнь с чистого листа. Как уживаются в тебе желание не зависеть от прошлого и феноменальная память?

- Одно другому не мешает, просто прошлое не должно висеть тяжелыми гирями на ногах.

Пат нашла мужество прямо взглянуть ему в глаза:

- Ты посчитал меня такой гирей? А как же она? Она настолько лучше меня?

Соловьев прекрасно понял, о чем речь:

- Неправильные вопросы. Пять лет тому назад, на этом самом месте, ты сказала, что работа с «Граалем» отныне твой единственный смысл. И все прочее не важно. Даже дочь. И я дал слово поддержать тебя в этом. Ты не можешь меня упрекнуть, что я обманул твои ожидания. Я всегда поддерживал твои самые сумасбродные идеи. В том числе и те, в которые абсолютно не верил. Сейчас я тоже работаю на твой успех, не забывай.

- Я не упрекаю тебя, Аш. И благодарна за все, что было. Мне просто жаль, что с ней ты тоже не будешь счастлив.

- Почему же?

- Разве Анна счастлива с Володей? И вообще, разве это жизнь?

Лицо Соловьева закаменело:

- У них все впереди, как, смею надеяться, и у нас всех. Если Загоскин не ошибся, мы скоро исправим недоразумения.

- Хорошо бы ты оказался прав, - ответила Патрисия, на автомате кивая Демидову-Ланскому, испрашивающему разрешения сопроводить Загоскиных в предназначенный им коттедж. – Потому как твое будущее мне небезразлично.

- И мне твое будущее небезразлично, - сказал Соловьев, чуть смягчаясь. – Но меня удручает твой пессимизм. И еще ты выглядишь очень усталой.

- Да, я устала поддерживать себя на оптимистичной волне. Все это слишком затянулось. Все это, - Пат сделала широкий жест, захватывающий парковку, дорогу, холмы и вход в подземелье. – Если в ближайшие полгода мы не выйдем на финишную прямую, я, наверное, сдамся.

- Мы выйдем, - сказал Соловьев.

Патрисия провела ладонью по лбу, смахивая выпавшие из-под газового платка белокурые пряди:

- Ты зайдешь к нам вечером? – нейтральным тоном поинтересовалась она. Адель будет рада с тобой увидеться.

- Обязательно, - он все-таки улыбнулся ей. Светло и интимно – как прежде. – Спасибо за приглашение. Кстати, у меня для нее припасен небольшой подарок.

- Чудесно. Я предупрежу няню, чтобы не укладывала ее спать до нашего прихода. Ты знаешь, что мы переехали из Подсолнухов?

- Нет. И куда?

- Коттедж называется Жасмин, это третий дом по Северной улице, ближе к периметру.

- Понятно. Адель растет, вам требуется больше места.

- Дело не только в этом. Мне просто хотелось перемен. У меня полное впечатление, что Поль уже среди нас – за завтраком, за ужином… Призрак почти обрел плоть, и Адель постоянно о нем говорит. Я думала, что на новом месте станет по-другому.

- Она всего лишь ребенок, - сказал Соловьев. – Демоны преследуют тебя, а не ее. Тебе нужно отпустить Пашу. Простить его и себя.

- Может быть, - Патрисия подавила вздох. – Я уже ни в чем не уверена. В общем, приходи в Жасмин. Там и поговорим.

Набирая номер дежурного, чтобы заказать еще один многофункциональный именной пропуск, Пат следила, как Соловьев возвращается к Миле и, что-то объясняя, утешающим жестом прикасается к ее щеке.

Горевала ли она, что прошлое ушло безвозвратно? Пожалуй, да. Но охватившая ее горечь была на самом деле куда меньше, чем она смела надеяться.

11.3

11.3 /1.3

Южно-Уральский природный заповедник, Ямантау, Межгорье, 5 лет назад

Межгорье, он же Кузъелга, он же поселок Солнечный, он же Уфа-105, он же Белорецк-16, он же деревня Татлы, он же Яман-14... Это многоликое местечко должно было стать для Патрисии тюрьмой.

Она боялась ехать сюда, потому что кто-то сказал ей, что «яман» переводится как «зло». В самом деле, разве может быть хорошей жизнь в недрах «плохой горы»?

Ямантау и Иремель – две самых высоких вершины Южного Урала. Они – как инь и ян, черное и белое, дьявольское и божественное. Пат даже сомневалась, стоит ли перевозить «Грааль», обнаруженный в пещере «святого Иремеля», в «злые подземелья» Ямантау, но решение было принято на самом верху, и повлиять на него она никак не могла. Пат бы с радостью поселилась в простой охотничьей хижине на склоне Иремеля, она могла бы изучать Чашу даже в тайге, но кто стал бы ее слушать?

В просторных подземельях Ямантау начали строить «объект» задолго до того, как встал вопрос о создании спецлаборатории для «Черного солнца». Все началось в середине двадцатого века, и стройка эта то затухала, то возобновлялась. Из-за повышенной секретности окружающую территорию объявили Южно-Уральским природным заповедником, что не помешало, впрочем, протянуть железнодорожную ветку, вырубив часть заповедных сосновых лесов, возвести горно-обогатительный завод, мощнейшую электростанцию и бетонный завод для нужд военных.

Сегодня строительство проснулось с новой силой. Неиспользованные уровни подземного города расчистили, облагородили, соорудили отдельный вход, вертолетную площадку и проложили дорогу для новоиспеченного «Ямана-4». Патрисию и Ашора (еще не сменившего имя на Виктора Соловьева) из Антарктиды сразу же перевезли в Межгорье, и они наблюдали суматоху воочию. Менее чем за год объект был готов, и в Межгорье потянулись специалисты самых разных профилей. Единственная уступка, на которую пошли военные, выразилась в том, что Патрисии позволили присутствовать на отборе персонала. Она получила право забраковать любую кандидатуру, но выбирать могла лишь из ограниченного списка, предоставленного службой безопасности.

- На первом месте в них не профессионализм, а лояльность системе, - жаловалась она Ашору (уже ставшего Виктором). – Меня это сильно огорчает.