Наконец, туман отступил. Не пропал, нет, отпрянул от машины, колыхаясь поодаль. Мы ехали сквозь белесый туннель, над которым справа возносилась к чистому синему небу темная громада, похожая на полуобрушенный минарет.

- Скала! – воскликнул жрец. – Дальше строго на север!

Компаса в машине не было, но я привык, что мальгаши свободно ориентируются в пространстве, заменяя привычное нам право-лево на стороны света. «На север» в данном случае означало «налево». Едва Умбиаси положил мне руку на плечо, я плавно крутанул руль.

Мы снова въехали в туман. И снова нервный пот залил мне глаза. Мы тащились едва-едва, но я был готов и вовсе остановиться, потому что дорога пропала, а вокруг нас на призрачных белых стенах танцевали какие-то странные фигуры.

- Вазимба! – сообщил жрец. И прибавил повелительно: - Не останавливайся! Они просто пугают.

Но как же мне хотелось нажать на тормоз! Мираж в тумане среди голых неровных отрогов – это зрелище не для слабонервных. Я наблюдал снующие силуэты людей, размахивающих руками; зверей, норовящих кинуться на капот, и совсем уж сказочных чудовищ, скалящих морды в опасной близости от лобового стекла. Искаженные нелепой перспективой башни неведомых городов парили над нами, а меж ними сновали маленькие юркие самолеты – точь-в-точь как в фантастических романах Ивана Ефремова о Великом Кольце.

Я не верил, что где-то на Земле может существовать подобное. Мираж казался абсурдом.

- Духи испытывают тебя, - пояснил умбиаси Расамуэль. – Бояться можно, останавливаться и поворачивать назад нельзя!

Наконец мы выехали на чистое пространство, и мне было велено заглушить мотор.

- Дальше пешком, - напомнил жрец, проворно вылезая из машины.

Я вышел, точнее вывалился на землю и несколько минут шумно дышал, справляясь с дурнотой. Мои спутники невозмутимо посматривали на меня, дожидаясь, когда я приду в себя настолько, что буду способен передвигаться.

- В первый раз всегда трудно, - изрек жрец, желая меня приободрить, - но и для меня это непросто. Я не был здесь с тех пор, как мой наставник проводил обряд, задавая важные вопросы, а это случилось двадцать девять лет назад.

- А точно ли вы вспомните дорогу? – просипел я, опасаясь, что за эти годы местность могла сильно перемениться.

- Такое не забывается. Идем!

Мы пошли между скал, старательно обходя осыпи. Дорога, если ее так можно было назвать, поднималась вверх. Машине и вправду дальше хода не было. Еще немного, и мы бы обязательно впечатались в какой-нибудь валун, окончательно забуксовали или перевернулись.

Через двадцать минут жрец свернул в едва приметную щель, и мы вслед за ним.

Пройдя по узкому проходу, мы оказались на поляне, совершенно неожиданно возникшей, словно оазис, посреди каменной горной пустыни. Буйство зелени и красок, пряные ароматы цветов и притягательное журчание воды настолько контрастировали с предыдущим негостеприимным пейзажем, что я на мгновение застыл в ступоре.

- Сейчас по воде, - сказал жрец. – Только сначала обойдем водопад.

Через поляну текла небольшая река и низвергалась с крутого уступа в ущелье, заросшее непроходимыми джунглями. В облаке радужных брызг, мы спустились с крутой скалы и оказались у ее подножия, где в изумрудно-зеленой заводи покачивалась небольшая пирога, привязанная к пальме.

- Кто-нибудь, кроме вас, жрецов, следит здесь за порядком? – поинтересовался я, памятуя, что наш проводник не бывал, по его словам, тут много лет. – Откуда лодка?

- Духи, - кратко ответил тот и сделал знак, означавший, что этот разговор о пустом и продолжать его не стоит.

Однако я боялся, что утлое суденышко окажется дырявым и непригодным для путешествия. Умбиаси посмеялся над моими страхами:

- Неужели ты веришь, будто духи, допустив тебя сюда, вдруг ослушаются воли Верховного Бога и утопят на дне Безымянной реки?

- Да кто ж их знает, этих духов? – ворчливо пробормотал я, неуклюже перебираясь с топкого берега на покачивающуюся посудину.

- Ты не умрешь, пока не выполнишь желание Великого Андрианаманитры, - пояснил жрец совершенно спокойно, словно иного и быть не могло. – Ты будешь жить долго, а если потребуется, то и сотню лет. Но столько ждать не придется, хватит и половины.

- Да, ты будешь еще достаточно молод, чтобы понимать, что делаешь, - прибавил Расамюэль с веселой усмешкой. – Восемьдесят лет – очень хороший возраст для Свершения. Твоя голова станет полна мудрости, язык не позабудет выученных слов, а руки-ноги будут еще способны двигаться. Так что ты легко справишься с порученным тебе делом.

- О каком деле вы говорите? – спросил я настороженно. – Разве это не просто экскурсия в позабытую сокровищницу?

- Конечно, нет, - ответил умбиаси. – Стал бы Андрианаманитра беспокоиться из-за подобных пустяков!

Мы расселись в лодке так, чтобы она не перевернулась: Мписикиди на носу с веслом-палкой, я посередине, а умбиаси Расамуэль на корме, - и поплыли, раздвигая склоненные к воде широкие листья и поникшие стебли трав.

Пирога летела по темной воде, направляемая твердой рукой жреца. Временами Мписикиди командовал:

- Пригнитесь! – и мы падали на дно, чтобы не разбить лбы о толстую ветку или нависающий над рекой гранитный уступ.

Однажды пирога закачалась, будто налетела на подводный риф, а вода вокруг подозрительно вскипела, и жрец сказал:

- Тому, кто видел тени вазимба и не струсил, крокодилы не страшны.

Однако мне показалось, что он успокаивает и себя тоже. Мписикиди заметно нервничал. Он старался не подавать виду, но его посеревшее лицо говорило о каких-то явно мучительных переживаниях.

И вот впереди показалась пещера. К ней от реки вели ступени, выбитые в каменистой почве и укрепленные аккуратно подогнанными толстыми плитами. Для того, чтобы привязать пирогу, в нижнюю ступень был вмурован специальный колышек с кольцом.

Пока жрец привязывал пирогу, я перебрался на твердую землю и сделал несколько взмахов и наклонов, чтобы восстановить кровообращение и добиться, чтобы мир не качался перед глазами, подобный бушующему морю.

Пещерный зев манил, но я не отважился нырнуть туда вперед моих более опытных спутников, и, как оказалось, правильно сделал: храм от незваных гостей охраняли хитроумные ловушки. Мписикиди обезвредил их по очереди и, только когда последняя из них не представляла опасности, повел нас за собой в темные недра горы...

9.4 (продолжение рассказа)

Пещера начиналась узким проходом от реки, который закончился лестницей, убегающей вниз, в кромешный мрак. По ней мы двигались практически наощупь, из-чего едва не пересчитали спинами ступени (никто не взял с собой ни фонаря, ни факела, что, видимо, было предписано законом – или жрец просто об этом запамятовал). Однако уже в конце пути разгорающийся свет вдохнул в нас новые силы.

Лестница привела нас в великолепный зал, освещенный лучами солнца, падающими из круглых отверстий в высоком потолке. Они отражались от неких зеркальных препятствий, превращая помещение в настоящее торжество света. Я почти ослеп в его сиянии и беспомощно моргал, стараясь избавиться от пляшущих перед глазами пятен.

Наконец мне удалось рассмотреть колонны, украшенные резьбой и надписями на неизвестном языке, а также пьедестал у противоположной стены, к которому вели широкие и многочисленные ступени.

На пьедестале, представлявшем собой огромный параллелепипед, было пусто. Так, во всяком случае, мне показалось снизу. Отчего-то я предположил, что это древний трон, на котором некогда восседал король или обличенный властью священнослужитель. У трона, правда, не имелось ни спинки, ни подлокотников, да и форма его была нетипичная, но выглядел он величественно.

Мне не терпелось рассмотреть его и изучить выбитые на нем знаки, но приходилось ожидать, когда мне это позволят.

Прошелестев по каменному полу своими церемониальными сандалиями, плетенными из волокон священного баобаба,(*) жрец остановился между мной и троном, и произнес, картинно воздев руки: