- Можно начинать! - объявил Сперанский, забирая у Милы опустевший пакет с соком и отступая от «трона». – Не подведи меня, дочка.

- Объявляется нулевая готовность! – громко произнесла Пат. – Запустить обратный отсчет!

Послышался короткий сигнал, и механический голос, звучащий из установленных на столе колонок, начал размеренный отсчет с двадцати. Мужчины у экранов надели наушники и неотрывно следили за бегущими сточками данных. Патрисия и Иван оставались у Чаши, и Пат держала кончиками пальцев украшенный каменьями Ключ-крест. Де Трейси извлек пурбу и подался ближе к алтарю, жадно впившись взглядом в артефакт на постаменте. Москалев и Сперанский наоборот отступили за колонны.

- …три, два, один! Все обслуживающие системы включены и выведены на рабочую мощность. Поддержка активна. Ожидается пуск основного механизма.

Иван кивнул Патрисии, и она вставила Ключ в предназначенный для этого паз.

В недрах алтаря гулко щелкнуло, загудело – сначала на низких тонах, потом все выше и громче, пока не превратилось в тончайший писк и не исчезло за гранью слышимости. В самой Чаше будто лопнула струна, ее верхний пирамидальный конус наполнился жидким светом, а центральное массивное кольцо, соединенное с нижним раструбом, завибрировало и запело, перебирая ноты и складывая их в параллельные многоголосые гаммы.

Ниша с Зеркалом тоже осветилась. Из-под каменного диска с сапфиром вырвались ярчайшие лучи.

«Черное солнце» ослепительно вспыхнуло и взлетело, зависнув над постаментом. Из основания нижней пирамидки выплеснулся сине-белый световой столб, похожий на хвост космической ракеты, осыпанный разноцветными искрами.

- Внимание! – вещал механический голос, слегка заглушаемый пением Чаши. – Соединение установлено. Все системы работают штатно. Зафиксирована готовность к приему целеуказания.

Патрисия обеими руками стала нажимать на клавиши, вдавливая их внутрь алтаря. Символы на них загорались и гасли. В нише лучи вокруг Каменного Зеркала удлинились и приобрели пепельно-белый цвет.

Мила, до сих пор так и сидевшая в деревянном кресле, окончательно пришла в себя. Она шумно вздохнула и встала на слегка подгибающихся ногах, помогая себе руками, опирающимися над подлокотники.

- Внимание! Идет реакция. Режим наведения активен.

Камера, нацеленная на гигантский сапфир в центре Каменного Зеркала, на несколько мгновений ослепла, затопленная мерным сиянием, но затем экраны подключенных к ней мониторов потемнели, и на них появилось изображение засыпанного снегом берега и величественных черных скал, вздыбившихся на берегу холодного океана.

- Внимание! Режим коридора активен. Программа переноса по введенному адресу активна.

Чаша запела громче и подпрыгнула выше, выпуская из раструба искристый шлейф. Зеркало снова затянулось солнечно-желтым свечением, а потом тоже вспыхнуло, будто еще одно солнце, до острой рези в глазах. Обе цветные волны, выстрелившие в потолок из артефактов, смешались там, образуя подобие световой арки. Или, вернее, моста, символизирующего связь между мирами. Несколько секунд он висел, будто радуга, над головами присутствующих – и вдруг пролился на Милку мощным водопадом.

Мила коротко вскрикнула, порывисто взмахивая руками, стараясь защититься от потока, и даже пригнулась. Ее кресло упало и отлетело, гремя, по полу, сметенное ураганным потоком. Полы Милкиной джинсовой курточки распахнулись, едва не слетев с нее, подол кроваво-красного платья взметнулся, но девушка оставалась на месте, придавленная силой, что исторгалась из центра светового моста. Воздух вокруг ее застывшей фигуры зримо уплотнился, закручиваясь в воронку. Зеленые хлопья, на которые у самого пола распадался «водопад», словно опавшие молодые листья, затягивало во вращающийся против часовой стрелки хобот смерча и заставляло крутиться в нем по спирали, то поднимаясь вверх, к мосту, то опускаясь.

На мониторах снова появилось четкое изображение острова Свиней, а из ниши с Зеркалом ощутимо потянуло холодом.

- Внимание! – хрипели динамики, едва слышимые за поднявшимся диким воем ветра. – Заданная программа активирована. Выполняется тестирование. Тестирование завершено. Выполняется стабилизация параметров. Стабилизация завершена. Включен режим фильтрации. Все системы работают штатно. Связь с адресатом установлена.

Мила совсем скрылась за ворохом «листьев», которые теперь меняли цвет. По хоботу смерча пробегала рябь всех цветов радуги. Яркость свечения то увеличивалась, то уменьшалась. Пульсация приобретала размеренную частоту.

- Внимание! Начинается отсчет рабочего времени коридора. Один. Два. Три…

Мила исчезла. Там, где только что она стояла, вихрь опал, являя взглядам темный вытянутый овал в рост человека, плоский и как бы зависший в воздухе. Он матово блестел и казался живым. Он дышал, и по его поверхности прокатывались вязкие поперечные волны. Световая арка, соединившая Чашу и Зеркало, притухла и слегка потрескивала, меняя очертания на манер электрической дуги, зависшей между двумя электродами.

Патрисия, взволнованная до глубины души, даже не заметила, когда схватила Ивана за руку. Он, взволнованный не меньше, переплел свои пальцы с ее. Так они и стояли, словно дети, держась друг за друга, а над их головами, рассыпая на них невесомые искры, парило и пело о далеких мирах Черное солнце антарктов...

30.7

30.7/10.7

Циазомвазаха. Час Икс.

Володя, Адель и другие

Вскарабкавшаяся на шаткий стульчик, где недавно сидел Вещий Лис, Адель ухватилась руками за край стола и рассматривала шахматы, стоявшие перед Али Салгиреевым.

- Ты так и не видела больше тетю Милу? – спросил Володя.

- Нет.

Он вздохнул, потирая небритый подбородок. Привести себя в надлежащий вид вчера и сегодня ему было некогда – непорядок, конечно, но все как-то не до того.

- С ней же ничего плохого не случилось, верно? Мы бы это почувствовали...

Оставив последний вопрос без внимания, как часто поступала ее мать, Адель повела плечиком, а затем тронула пальцем одну из белых фигур, спрашивая у Али:

- Дядя, это кто?

- Офицер, - ответил Салгиреев.

- Это Перехватчик, - заявила Адель и с непоколебимой уверенностью принялась сочинять дальше. Дотронувшись до черного короля, спрятавшегося от угрозы за рокировкой, она сообщила: - А это его противник по имени Большой Обманщик. Он всех обманывал долго-долго и прятался от всех тоже долго-долго, но Перехватчик его раскусил. Сегодня он ему волшебным мечом грозит, а завтра загонит в яму и победит. Совсем чуть-чуточку осталось. Скоро этой сказочке конец, и кто ее слушал – молодец.

Кир оторвался от своих мониторов на секунду и окинул взглядом шахматную доску: черному королю грозил мат в три хода.

- Адель, ты умеешь играешь в шахматы? – спросил он.

- Мама не хочет меня учить. Сказала, что жизнь похожа на игру, но я сама должна научиться, если захочу. Я вырасту чуть-чуть и научусь, - она пытливо всмотрелась в Салгиреева, - меня дядя Али-баба научит. Завтра.

- Почему Али-баба? – глупо переспросил Салгиреев.

- Дядя, ты сказку читал?

- «Али-баба и сорок разбойников»? Читал. В детстве.

- Так в ней про тебя написано. Не понимаешь, да? – Адель картинно закатила глаза. - Ты тоже прятался в горах в пустой бочке, а потом как выскочишь! Как всех разбойников победишь! Это вчера было. Забыл, что ли?

Салгиреев растерялся:

- Нет, не забыл, но... Это не вчера было, а давно уже. И я там не один прятался, - он перевел взгляд на молчаливо слушавшего сей странный диалог Грача, словно ища у него объяснений. – Это вообще-то была секретная операция. Откуда известно про бочки?

Грач развел руками.

- Я видела картинку у тебя за спиной, - Адель ткнула в Али пальцем. – Вон там! Мама сердится, когда я людям говорю, что у них вижу. Я картинки рисую, чтобы не говорить, но я альбом в палатке забыла. Ты не будешь на меня ругаться, Али-баба? Ведь это уже было, это можно рассказать, да? Ты все равно уже знаешь.