- Не надо, Дима, - она отступила, понимая, что после такого унижения он возненавидит ее еще больше, - все это бесполезно. Давай расстанемся мирно, без сцен.

- И все же выслушай меня, пожалуйста!

Дмитрий порывисто протянул руку и схватил ее подбородок, заставляя посмотреть на него. Возможно, он ждал увидеть привычные ему глаза жертвы – умоляющие и готовые поверить, что один маленький шаг отделяет их от перемирия, и все вот-вот снова станет хорошо, но Мила больше не чувствовала себя жертвой. Переступая через нахлынувшие воспоминания, она стукнула его по руке, а затем уперлась ладонями ему в грудь, отталкивая что есть мочи.

- Никогда, слышишь? Никогда не смей меня касаться!

Он покорно попятился:

- Ладно! Ладно, я не буду до тебя дотрагиваться. Но ты должна меня выслушать. Не знаю, что тебе наплел отец, но это он во всем виноват! Он и де Трейси. Я для них всегда был пустым местом, хотя при этом они не отказывались таскать из огня каштаны моими руками. Но больше так продолжаться не будет. Их следует остановить, и я их остановлю. С тобой или без тебя, но я нацелен на борьбу. Пусть даже я погибну, но не стану мириться с существованием этой гниды под названием «Прозерпина»!

Мила склонила голову к плечу, ища в нем признаки фальши или безумия. Она была готова увидеть что угодно, так не вязались его речи с тем прежним Димой, что был готов выжидать и изворачиваться, лишь бы добиться прибыльного результата, но сохраняя при этом свою паршивую душонку в неизменности. Угрожать «Прозерпине» Дима мог, лишь имея неоспоримое преимущество в силе или технике, но поскольку у него не было ни того, ни другого, скорей, речь шла о безумии.

- Патетика – это лишнее, - наконец произнесла она. – Но ты, кажется, всерьез намерен выжить?

- Какая патетика? Говорю же, я их пленник! - в выражении глаз Москалева снова промелькнула ненависть, но теперь уже не к бывшей жене, а к гораздо более могущественному противнику. – Я пытался состыковаться с Патрисией Ласаль, но она не дала мне даже рта раскрыть. Смотрела как на букашку.

- Это после того, как ты ее похитил вместе с Зеркалом? Я не удивлена. Кстати, где она сейчас?

- Да здесь она, где еще ей быть.

- В Крепости королей?!

- Ну да. В одной из дурацких хижин с дырявой крышей.

Она не верила ему, не доверяла, но если Дмитрий имел доступ к Патрисии, это бы облегчило ей задачу. Демидов-Ланской просил передать ей письмо, в котором описывал все свои приготовления. Пат должна быть в курсе их задумки, но добраться до нее представлялось невозможной задачей.

- Можешь устроить нам свидание?

Дмитрий размышлял не больше секунды:

- Могу. Ты с ней в хороших отношениях? Замолви за меня словечко.

- Сначала отведи меня к Пат, потом решим.

- Идем прямо сейчас, пока твой папочка не спохватился.

Дмитрий развернулся и пошел по дороге, но когда Мила попыталась догнать его, резко остановился. Судя по всему, разговор оставил его неудовлетворенным. Он привык, что последнее слово всегда за ним. Пользуясь тем, что Мила почти налетела на него, не сумев вовремя затормозить, он снова схватил ее за плечи:

- Осторожней, моя дорогая!

- Руки! – прошипела Мила, чувствуя неприятное головокружение.

Дима демонстративно выставил ладони вперед:

- Я всего лишь не дал тебе упасть лицом в грязь!

- Это бы не произошло, если б ты продолжал нормально идти вперед. Или ты передумал?

- Нет, конечно. Но сначала пообещай, что мы не будем больше ссориться. И не будем смешивать личное с вопросами выживания. Это очень важно для нас обоих.

- Откровенно говоря, мне на тебя наплевать. Ты сам виноват в том, что загнал себя в ловушку.

- Знаешь, почему меня до сих пор не убили? – он наклонился к ней, понижая голос. – Потому что твой отец – повернутый на мистике сатанист. Он смотрит, выплывем ли мы с тобой или потонем. Он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь нам, но зато, если выплывем, примет это за знак судьбы. Он и тебя тоже тестирует, швыряет с размаха то в один омут, то в другой, считая, будто школа жизни пойдет тебе на пользу. Наши с тобой ссоры – это вода, льющаяся на его мельничное колесо, так не стоит ему потакать! Мы с тобой оказались на одной баррикаде, а он с де Трейси – по другую ее сторону, и так будет вечно. Помни об этом, когда станешь говорить с Патрисией Ласаль де Гурдон. Она ведь тоже находится по ту сторону. Она – аристократка, чей род возвысился еще во времена Ричарда Львиное Сердце, поэтому одна всегда остается одной из них.

Мила не ответила. В высказывании бывшего мужа таилась искра истины, но всего лишь искра, погребенная за тоннами холодной лжи. Патрисия никогда не перешла бы на сторону «Прозерпины». Демидов-Ланской не сомневался в ней. Будучи благородным человеком, он не смог бы полюбить чудовище, а Мила верила, что любовь – это не только источник силы духа, но и мерило истинности в этом изменчивом мире. Тех, кто предает легко, не могут боготворить.

- Ты отведешь меня к дому, где держат Пат, или мне самой ее искать? – осведомилась она, борясь с тошнотой, проистекающей от нервов. Ей следовало лучше себя контролировать.

- Отведу, раз пообещал. Хотя твой папаша велел сопроводить тебя совсем в иное место, и по идее, мне выгоднее послушаться его, чтобы не нарываться.

- Но ты же не его комнатная собачка, чтобы выполнять чужие команды? – вскинулась она.

- Не ори. Нет, я не выдам тебя отцу. Все гораздо сложней, моя дорогая. Понятно, что ты не просто так собралась поглазеть на Патрисию, а явилась сюда как шпионка «Ямана», но ты кое-чего не знаешь. Или не хочешь знать. Будь осторожней с этой француженкой! Это ее тебе следует опасаться, а вовсе не меня.

- Как интересно ты заговорил! Но сам же просил только что замолвить за тебя словечко.

- Хочу избавиться от этой штуки, - Москалев показал перстень, - она должна знать, что с этим делать. Однако верить ей до конца нельзя. Здесь никому нельзя верить, Мила. Все играют против всех, но я сейчас – твой лучший союзник, потому что от этих интриг ничего не выигрываю. Я сам по себе! И ты должна держать меня в курсе обо всем, что происходит. Особенно, между тобой и Патрисией. Это в твоих же интересах. Я помогу тебе уцелеть, но только если буду знать все до мелочей.

- Не подмазывайся, не поможет, - ответила Мила. Спасать его она не собиралась. Даже из простой солидарности, на которую Москалев, кажется, уповал. – Впрочем, я слышала, что Мадагаскарские духи добры к тем, кто поступает по совести. Хочешь спастись – совершай хорошие поступки и не требуй за них симметричной платы.

- Только вот не надо про духов! – натурально сморщился Москалев. – Не уподобляйся своему папаше.

- Мы идем или нет? – повысила она голос.

Оглядевшись по сторонам, Дмитрий поманил ее на задний двор хижины, откуда недавно вышел.

- Ничему не удивляйся, - сказал он с сухим смешком. – И помни: я тебя предупредил.

30.3

30.3/10.3

Патрисия Ласаль-Долгова де Гурдон, четыре дня назад

Она знала, что так будет, и нашествие «Прозерпины» не стало полной неожиданностью. Обидно, что им не хватило малости – часа или даже меньше, чтобы улететь из Фаритрамасины. Вооруженное отребье, набранное «с бору со сосенки», как выразился бы Вик, успело в самый последний момент.

Пат извлекла из кобуры оружие, но так и не открыла стрельбу. Лиля Чебышева героически сражалась за них обеих, но силы были неравны, и девушка просто не желала этого признавать. Пат могла бы встать с ней рядом, но ее рационально устроенный ум подсказал иное решение. Уступить силе и натиску – это не позор, позором для нее было проиграть генеральную битву за будущее, а это не решалось с помощью пуль и кулаков.

Когда на борт их самолетика вломились штурмовики, Пат сдалась без единого слова. Ее связали и отправили в Андиламену, где с потрясающим для этой местности комфортом разместился Антуан де Трейси.

До того как предстать перед ним, ей пришлось иметь несчастье беседовать поочередно с Дмитрием Москалевым и Ильей Сперанским, но с этими прихлебателями Патрисия иметь дела не хотела. Слишком мелкие сошки, хоть оба по-своему метили в фюреры. И если Сперанский в своих амбициях умудрился взлететь достаточно высоко – женился на дочке основателя «Прозерпины» Элен д'Орсэ (хотя вряд ли ему при этом доверили нечто большее, чем роль «свадебного генерала» в мантии Русского Командора), то потуги выглядеть суперважным у экс-супруга Милы смотрелись жалко.