- Я не за себя боюсь, если что.

- Ясное дело, что не за себя.

Громов всмотрелся ему в глаза:

- Каковы наши шансы? Только честно. Как будущий Хранитель Равновесия ты ведь должен это знать наверняка, до сотой доли процента.

- А к чему тебе проценты, мой друг? Мы все прикладываем усилия, чтобы реализовать один-единственный вариант, способный удовлетворить нас всех. Включая твою жену и сынишку. Именно о нем и следует думать.

- Один-единственный? То есть один из миллиона?

- Ты же не считаешь, что героям все должно даваться слишком просто? – снова расплылся Тим в улыбке.

И Громов, заразившись невольно от него сумасшедшим внезапным весельем, рассмеялся.

- А и правда: какие же мы герои, если хоть немного не повисим над пропастью на волоске?

- Все будет хорошо, - пообещал Тим. – Либо так, либо никак. Третьего не дано, понимаешь расклад?

- Теперь понимаю, - уже серьезно сказал Юра. И протянул к нему правую руку: - Спасибо, друг!

(Сноска. * Энтропия – это широко используемый в естественных и точных науках термин (впервые введён в рамках термодинамики), обозначающий меру необратимого рассеивания энергии или бесполезности энергии. Низкая энтропия – своего рода энергия структуры, данная нам в момент зарождения вселенной. Мы привыкли воспринимать ресурсы именно в виде энергии, но полезная энергия получается за счет разницы между высоко энтропийными и низко энтропийными процессами. Энтропия – мера информации. Например, чашка: чтобы описать ее, достаточно пяти параметров: три для размера и два для ее ориентации. Если чашку разбить (умножив тем самым энтропию), для описания каждого осколка понадобятся больше параметров, ведь каждый из них не зависит ни размерами, ни формой, ни местоположением от остальных. Значит, осколки чашки требуют большего количества информации. Возрастание энтропии – это возрастание информации, поскольку каждое действие в прошлом имеет последствия, и будущее включает в себя все прошлое. Именно за счет разницы в количестве энтропии, которую мы взяли и которую отдали, мы создаем какие-либо вещи. За счет этой разницы может образоваться жизнь .Если рассмотреть нашу планету, то на неё падает высокочастотное ультрафиолетовое излучение, а излучается низкочастотное инфракрасное, которое имеет более высокую энтропию (так как низкочастотное излучение содержит больше фотонов на единицу энергии, а значит больше хаоса или беспорядка). При фотосинтезе растения поглощают ультрафиолет, а сами нагреваются и испускают инфракрасное излучение, используя эту разницу энтропии для создания кислорода и органических молекул. Животные усваивают растения (низкоэнтропийную пищу и кислород) и, выделяя тепло, растут за счет той же самой разницы в энтропии, которую излучают и потребляют и тд.

** Из жизни императорских пингвинов. Период их гнездования на архипелаге Крозе начинается в конце антарктического лета, в апреле. В мае самка откладывает единственное яйцо и поручает заботу о нем супругу, сама же отправляется на кормёжку в море. Самцы же собираются в плотные группы (10 птиц на квадратный метр), что помогает сохранить жизнь будущему потомству в непростых условиях. Матери возвращаются к семье тогда, когда из яиц вылупляются птенцы. Каждая самка находит своего супруга по голосу, после чего берет на себя процесс кормления малыша и позволяет оголодавшему супругу (теряют до 40 % массы). В возрасте пяти недель птенцы императорских пингвинов уже не помещаются в сумке матери и уходят в так называемые «детские сады», где проводят время, плотно прижавшись друг к другу. Взрослые пингвины охраняют их от нападений хищников (буревестников и поморников). Родители находят своего птенца среди сотен других и кормят только его. В этот период птенец может за один раз съесть до 6 кг рыбы. Период выкармливания птенца заканчивается в декабре, и начинается месячный период линьки, во время которого птицы ничего не едят, но зато приобретают взрослое оперение. Плавать птенцы учатся уже в январе и, овладев этим навыком, уходят в море до следующей весны)

29.6

29.6/9.6

Демидов-Ланской, Мадагаскар, наши дни

Иван тяжело сходился с людьми и знал за собой этот недостаток, приписывая его привередливости в общении, однако внезапно обнаружил, что и он обзавелся другом. Причем, настоящим другом, как ни странно, а не просто приятелем. И стал им ни кто иной как Вик Соловьев, чего Иван особенно не ждал.

Накануне Вик все проворонил, позволив захватчикам отжать самолет, где находилась Патрисия, но Иван простил ему это. Да, именно так: простил. Как прощают друзей, давая им второй шанс и право на ошибку, хотя еще полгода назад, наверное, Иван жаждал бы крови за подобное. Что это как не чудо и не происки Судьбы, в которую верил Соловьев? Фатализм заразен, но именно так и происходит между друзьями: их взгляды, привычки, интересы подвержены диффузии, а уж о разнообразии диффузий Демидов-Ланской мог порассказать немало.

Иван жалел, что его не было с ними в ту ночь. И он сожалел, что с Патрисией был Соловьев, а не он, но если честно, понятия не имел, как бы поступил на месте Виктора. Именно эта растерянность и мешала ему осудить его.

Впрочем, очень скоро ему представилась возможность выяснить, поддастся ли он эмоциям в сходной ситуации или, как Вик, сохранит способность мыслить логически. Вежливый ультиматум Сперанского, потребовавшего полного подчинения в обмен на жизнь Патрисии, практически не оставлял Ивану пространства для маневра. Альтернатива была такова: либо он становился коллаборационистом и получал Патрисию живой и ужасно злой на него за проявленную слабость, либо продолжал выполнять ее волю, рискуя ее потерять.

Злость и презрение он, наверное, смог бы пережить, зная, что ей больше ничего не грозило, а вот знать, что Патрисии больше нет... физически нет, разве что где-то в параллельных мирах живет параллельный ее прототип. Нет, Демидов-Ланской боялся, что такое испытание ему не по плечу! В эти минуты он как никогда ясно понимал, что двигало Пат, стремившейся возродить погибшего супруга. Он бы тоже положил жизнь, лишь бы вновь увидеть ее лицо наяву.

«Я обращаюсь к вам как к порядочному и благородному человеку, за которого вас считаю и который не допустит публичного унижения любимой женщины, - писал ему Сперанский. – Признаюсь открыто: над головорезами «Прозерпины» я не властен, поскольку платит им другой человек, и он же отдает им приказы, но я возмущен сутью этих требований и неприкрытой жестокостью исполнителей, поэтому и пишу к вам втайне от остальных. Патрисия слишком горда, чтобы без ущерба для себя выполнить требования, ее участь незавидна, и вы единственный, кто еще способен ее спасти. Если вы ускорите приезд моей дочери Людмилы в храм в Анкаратре, то это обязательно отвлечет моих заигравшихся партнеров от членовредительства. Миле ничего не грозит, я, разумеется, сумею ее защитить, само же ее появление будет означать начало переговоров, и чем скорее они начнутся, тем меньше пострадают заложники. Пришло время поставить вопрос о совместной и взаимовыгодной работе наших структур, поскольку Солнечная Триада должна воссоединиться для достижения результатов. Пока этого не произошло, ни одна из сторон не имеет преимуществ. Мы с вами можем быть полезны друг другу, чтобы нивелировать вред от решений, принимаемых малокомпетентными и лишенными совести людьми. Уверен, что вы найдете способ склонить к компромиссу обе стороны. Только это избавит вашу Патрисию от издевательств и положит конец конфликту между «Яманом» и «Прозерпиной», во многом надуманному».

Послание было длинным и составлено прямо-таки в эпистолярном стиле Серебряного века, однако это изящество смотрелось издевательски и било по нервам гораздо сильней, чем прямые оскорбления и угрозы.

Иван был благодарен Вику, не позволившему любопытному Мухину прочесть текст и узнать то, что хотелось бы скрыть от нескромных глаз. Унижения, на которые намекал Сперанский, звучали слишком грязно и не должны были стать предметом спекуляций. Репутация Патрисии не должна быть запятнана даже малейшим намеком на страдания, что ей довелось бы, случись непоправимое, пережить.