Тимур прозвучавшее заявление отрицать не стал. И даже не уточнил, когда именно Юра успел рассмотреть его трехгранный клинок, который он прятал от нескромных взглядов очень тщательно.

- Пусть это останется тайной, - только и сказал он Громову.

- Конечно, болтать не стану. Но выходит, Гена Белоконев все-таки нашел его! Он, помнится, говорил, что напал на след и собирался проследить судьбу одной антикварной вещицы на Лондонском аукционе. Если не ошибаюсь, ее выкупил какой-то индус.

- Белоконев нож не нашел, - ответил Тимур, - хотя индус действительно был.

Громов улыбнулся:

- Однако у нас есть два предмета из трех возможных, и если мы найдем способ улизнуть с архипелага или хотя бы послать нашим весточку...

Со стороны барной стойки послышались громкие голоса. Там разгорался спор, грозящий перейти в острую стадию разборок, не иначе, чтобы «усилить энтропию».

Тим отложил ложку:

- Давай не здесь, Юра. Встретимся на улице через полчаса. В бухте Гигантов.

- А французы?

- Их не будет.

- Так корабль же!

- Говорю же, причалить он не сможет. Элен и Огюст будут заняты у радистов, пытаясь дозвониться до де Трейси, понимаешь расклад? Только утеплись поосновательней, на улице, мягко выражаясь, свежо.

- Хорошо, через полчаса, – кивнул Громов, неуклюже поднимаясь и нащупывая рукой свой костыль.

Бухта Гигантов находилась на юго-востоке острова. Там был оборудован пирс для приходящих судов и несколько ангаров, где хранили горючее. Вниз, к воде, вела металлическая лестница.

Металл на Крозе был повсюду. Не только между домами, но и везде, буквально по всему острову, были проложены сетчатые дорожки с перилами. Сразу после монтажа их покрасили в зеленый цвет, но краска на большей части мостков успела облупиться. Зато по ним можно было обойти весь остров, ни разу не ступив на землю – таково было требование экологов, ведь Крозе считался заповедником. Наличие перил, укрепленных на массивных опорах, намекало, что погода на острове не всегда бывает безоблачная. В моменты буйных штормов или снежной пелены вполне было можно сбиться с пути и потеряться, а то и упасть со скалы в океан.

Совершая ежедневные моционы, Громов неизменно спускался к пирсу. Борецкий знал его привычки, потому и предложил пересечься там. То, что «бездельник Моусон» в этот день пойдет на пирс в надежде высмотреть корабль, плутавший вблизи архипелага, не должно было вызвать у случайных свидетелей подозрений.

До того, как на острове Свиней воцарилась тревога и появились первые ростки страха перед «энтропией», к Гигантам вообще-то заглядывали многие, чтобы поглазеть на колонию императорских пингвинов, облюбовавших тамошний берег. Потом народ потерял к ним интерес, но Громов продолжал сюда регулярно приходить. Гигантами, кстати, величали скалы, похожие на гряду тесно прижатых друг к другу пирамидальных обелисков. Они обрамляли залив по краям, а две из них возвышались прямо посреди пингвиньей колонии.

Пингвинов здесь было не просто много, а очень много. За минувшие несколько дней Юра видел их, наверное, в десять раз больше, чем за все предыдущие экспедиции в Антарктику. Птицы толклись на каждом камне, в каждой ложбинке. У них начинался период гнездования, они объединялись в пары, и процесс этот постоянно сопровождался криками и драками. (**)

Направляясь к пирсу, Громов думал, что Тимур выбрал удачное место. На людей пингвины почти не обращали внимания, но шум, который они производили, надежно защищал от чужих ушей.

Юра пришел первым. Прогремев ботинками и звонким наконечником костыля по металлическому настилу, он остановился у ангара, придерживаясь подветренной стороны. Если не считать кусачего ветра, пока с погодой везло. На Крозе сейчас было тепло для зимы, температура держалась плюсовая, хотя ручеек, бежавший по территории станции, подмерзал и покрывался в ночи белыми корками, тающими к полудню.

В ожидании Громов прохаживался вдоль склада, поглядывая на океан. Где-то там, за невидимой границей, в тумане рыскало судно с де Трейси на борту, и Юра очень хотел знать, что же такого натворил Тимур, из-за чего они угодили в подобие защитного кокона? Однажды он уже побывал пленником сломанного артефакта в Антарктиде и повторения ситуации, если честно, не хотел.

За спиной послышались шаги. Они прозвучали внезапно и близко, поскольку отдаленные звуки относил завывающий ветер и скрадывал птичий гомон. Юра вышел из-за стены и увидел, как Тим энергично спрыгивает с последних ступеней лестницы. Заметив Громова, он махнул ему рукой.

- Прости, задержался чуток. Не замерз?

- Нет. Я на холод не жалуюсь.

Борецкий поежился:

- Промозгло тут: ни зимы конкретной, ни осени – межвременье какое-то. Я такого не люблю.

- Все в порядке? – спросил Юра, замечая, как его товарищ непривычно кутает шею в шарф, защищаясь от резких порывов. – Ты какой-то въерошенный.

- Да нет, все хорошо. Просто осматривался, чтобы нас никто не потревожил.

- Может, зайдем в ангар? Там теплей и скамейки должны быть.

- А не заперто?

- Тут не запирают, слава богу. И если никто не придет…

- Никто, - подтвердил Тимур, - я позаботился.

Они открыли дверь в техническое помещение и оказались в небольшой каморке, где у узкого окна, забранного ставней, стоял стол и несколько пластиковых стульев. Пока Тим разбирался со ставней, Громов разыскал регулятор на батарее и включил отопление на максимум.

- Минут пять, и все нагреется.

- Это хорошо! – одобрил Борецкий. – Не стоит тратить жизненные силы на обогрев, пусть печка работает. Ну, я начну?

Юра уселся на ледяной стул, зажав костыль между колен:

- Начинай.

Тим в нескольких фразах поведал ему про Акила и пурбу. Говорил он сухо, чисто для справки, а Юра слушал и смотрел в окно, где скалы-Гиганты тянулись к серому небу. На их верхушках в глубоких трещинах лежал нетающий лед.

«Антарктида меняет всех, - думал он. – Вот и Тимура она тоже изменила».

- Значит, смотри, что мы имеем, мой друг, - продолжал говорить Борецкий. – Опишу тебе это так, как вижу сам, без лишних заумствований. «Солнечный нож» работает с праной. Если предмет, человека или группу вырезать из потоков праны, а потом с помощью этого же Ножа запаять все обрезанные каналы заново, но сообразно поставленной задаче, объекты впишутся в новый мир идеально. Но есть нюанс.

- Как же, у нас – да без нюанса, - пробормотал Юра.

- Вот-вот. Если делать это много раз, каждый день, а то и по несколько раз на дню, то в один прекрасный момент наступает такое состояние, когда больше ничего в этот истерзанный каркас уже не впишешь. Пространство внутри становится переполненным. Не весь мир, конечно, а его маленький участок – такой, как наш архипелаг, например. Энергетические каналы превращаются в перепутанный клубок, и проникнуть сквозь их завесу сторонние предметы больше не могут. Или могут, но с огромными затратами и непредсказуемым финалом, понимаешь расклад?

- Зачем ты это сделал? – спросил Громов.

- По двум причинам. Во-первых, чтобы сюда не заявились лишние люди и нелюди. Я имею в виду Белого Сахира и того, кому он служит.

- Доберкура?

- Нет. Я именую его «Лавкрафтом». Он обитает на параллельном Крозе. Его и его приспешников там заперли в незапамятные времена. Этот архипелаг для них что-то вроде военной базы.

- То самое «зло, спящее во льдах».

- Как бы да. Нам все-таки придется «Лавкрафта» зацепить и вытащить на свет, чтобы надолго отбить ему охоту соваться к нам. Увы, без этого уже не обойтись, просто замять дело не получится. Предстоит знатная заварушка. Урок нужно преподать не только «Лавкрафту», но и всем его служителям.

Тим немного помолчал, ожидая новых вопросов, но Юра не спрашивал.

- Я отослал Вещему Лису послание, - продолжил он. – У него несколько вариантов, потому что было несколько попыток, не знаю, какое именно дойдет, но очень надеюсь, что Лис разберется и проинструктирует Патрисию Ласаль, которая отвечает за ту часть плана, что связана с Иремельским Граалем. «Лавкрафт» надеется ворваться к нам через канал, установленный между параллельными мирами, превратив его в коридор с тремя дверями. Мы ему немного подыграем, но в конце все сделаем по-своему.