Это следовало перетерпеть. Тим был полон решимости вынести любые испытания. Он сжал кулаки и выпрямился, дыша ровно и глубоко

- Посмотрите, что происходит, когда артефакты, созданные на основе течения праны, попадают в руки западных дельцов, – говорил Акил, и глаза его светились ярчайшим белым светом, отчего становилось жутко. – Вы не дадите мне солгать: Зеркальная Сеть, Дарпана Гуна, прямо в эти минуты подвергается насильственному переустройству на базах «Прозерпины». Наглецы, извращающие суть древнего знания, вмешиваются в то, чего не понимают. Однажды уже случилась большая неприятность: устройство древних Авадхья Джьоти, который вы называете на оккультный манер «Черным солнцем», сбился с тончайшей настройки. Он начал перемешивать зеркальные миры между собой. Это было поправимо, поскольку Авадхья Джьоти (*неуязвимый свет, санскр) перемешивал миры внутри небольшого пузыря, куда в годы основного напряжения даже нельзя было проникнуть. Но тут кое-кто, одержимый властью, усугубил происходящее в угоду своим презренным желаниям. Вместо того, чтобы устранить неприятный сбой, «Прозерпина» намеренно обучила молодую женщину-физика и послала ее за артефактом. К счастью, у женщины хватило ума не везти Авадхья Джьоти в Европу. Но ей не хватило мужества уничтожить его. «Прозерпина» продолжила начатое, пытаясь всеми способами добраться до вожделенного «Черного солнца». Ради этого один из ее руководителей распорядился еще больше смешать зеркальные миры. Он пожелал расширить хаос, в своем преступном самомнении считая, что хаосом можно управлять. Он думал, что можно взять кусочек одного мира и соединить его с кусочком другого, и это будет жизнеспособно. Но самое страшное, этот глупый человек нашел очень умных и сильных союзников.

- Кого? – быстро спросил Тим.

- Потомков асуров, создавших Авадхья Джьоти. Презренных ренегатов.

Туманное серебро, изливающееся из глаз Акила, постепенно покинуло свой источник и окружило Борецкого плотным коконом. Тим стал яйцом. Стал содержимым яйца – птенцом, стремящимся вылупиться. Он вскинул руки, подчиняясь инстинкту, ударил в серебристую оболочку, и по ней побежали трещинки. Они бежали, сливались, извивались, и в их рисунке Тим с удивлением опознал понятную его разуму картину. Он видел то, о чем говорил Акил. Видел и понимал то, что видит.

- У ренегатов есть шанс достигнуть цели? – будто со стороны услышал он собственный голос и поразился, что остается способным поддерживать разговор, когда вокруг него происходит такое.

- В теории есть, - ответил ему Гималайский Страж. – Наверное, истинный Будда смог бы управлять хаосом, если б захотел. Но Будда не хочет. Истинно Просветленный Мудрец знает, что Зеркальная сеть должна оставаться неизменной и неповреждённой, а хаос – упорядочиваться под влиянием праны и уравновешивать ее. Просветленный мудрец стал бы распутывать спутанный клубок, чинить его, а не рвать составляющие его нити на части. Но западный человек слишком сильно полагается на свою западную науку, которая все еще ребенок по сравнению с мудростью древних. Ребенку свойственно хулиганить, все пробовать на зуб, ломать и думать, что он бессмертный. Ему нельзя давать в руки спички.

- Скажите, вы, Хранители, можете эти спички у ребенка отобрать? – спросил Тим, охваченный желанием вновь ударить в серебристые стенки «яйца». Он знал, что сидит неподвижно, но в то же время чувствовал, как руки его, напрягаясь, проламывают стенки кокона, за которым ему открывается новый дивный мир. Двойственность его зрения мешала ему и восхищала одновременно. Тим испытывал головокружение.

- Можем, - подтвердил индус, - и отберем с вашей помощью. Но при этом ребенок должен получить урок. Просто запретить – не сработает. Запугивание, ущемление в правах, убеждение – все это давно перестало работать. Неразумные наглецы уже видели огонь, и он привел их в экстаз. Они будут поджигать лес снова и снова, пока не раздуют мировой пожар и не спалят вокруг себя все дотла. Вот почему урок должен быть суровым и навсегда отбить у них охоту.

Тим все-таки разбил свое «яйцо» и отряхнул ладони, к которым прилипли клочковатые осколки. Окружающее его пространство, включая внутреннее убранство палатки-шатра, сияло изумительными красками – чистыми, как после летнего дождя. Сердце его пело от радости, головокружение почти прошло, и мозг привыкал видеть новый мир, открывшийся ему.

- В этом наши желания совпадают, Акил-джи, - подтвердил он. – Однако меня гнетет одна мысль...

- Где мы были раньше? – с грустной усмешкой озвучил ее Акил.

- Да! Почему вы не остановили «поджигателей» до того, как они обрели силу? Как вообще получилось, что антарктическое хранилище попало в руки случайных людей? Вы, такие мудрые и всеведующие, легко могли все это предотвратить.

- Упрек справедлив, - согласился Акил. – Так и должен спрашивать обычный человек. Но оглянитесь вокруг, Тимур-джи! Теперь, когда ваши глаза приоткрыты, разве вы не видите, что все дело в соблюдении Равновесия? Мы храним равновесие между свободной праной и волей, никак не вмешиваясь в жизнь человечества, пока оно не нарушает паритет и не переступает черту.

- А кто определяет, что черту переступили?

- Хороший вопрос, о который сломано немало копий. Гималайские Стражи, к которым я принадлежу, никогда не пытались учить глупое человечество. Мы отгородились от всех, равнодушные к страданию, бедствиям, войнам и болезням, и просто наблюдали за ходом Сансары. Мы ждали момент, когда ее колесо начнет буксовать, чтобы подтолкнуть его. Мой учитель говорил мне, что таков порядок. Некоторые из нас все еще думают, что и сегодня порядок – это закон, который нельзя нарушать. Колесо крутится, люди по-прежнему имеют право на ошибки. Такова дхарма (*вечный порядок, удерживающий вселенную как единое целое). А если они нечаянно уничтожат наш мир, то это будет гибелью всего лишь одного-единственного мира из миллиардов аналогичных. Вселенная ничего не заметит, потому что она соткана из света и тьмы, из жизни и смерти. Для нее все естественно. Однако я, ваш покорный слуга, давно уже не согласен с подобной позицией. Зеркальная Сеть Дарпана Гуна имеет запас прочности, и он огромен, но все-таки не бесконечен. Ее разрушение угрожает основам, а именно к разрушению при бесконтрольной диффузии идет дело. По-моему, настало время выйти из тени и вмешаться напрямую, чтобы вернуть Равновесию покой. То, что Дакини, танцуя, выбрали вас троих и привели ко мне, свидетельствует, что я заслужил одобрение. На мой безмолвный вопрос был дан четкий ответ, потому что никто лучше вас не выполнит предстоящую задачу. Я, Акил Ядав, семнадцатый страж Покоя, помогу вам стать той самой соломинкой, что переломит хребет упрямому верблюду.

- Что мы для этого должны сделать? – спросил Тим, внутренне подбираясь. Сила уже вибрировала в нем и просила выхода, но он контролировал ее, сжимал и выкручивал, пропуская сквозь пальцы.

Акил улыбнулся, но в этот раз в его улыбке отсутствовала теплота. Взгляд стал прямым и жестким:

- Я знаю, что ваши товарищи, Тимур-джи, выполнят любой ваш приказ без рассуждений, и это правильно, это хорошо. Но от вас я потребую не подчинения, а понимания. Ваша роль будет максимально сложна, а путь – тернист, и на все обучение отведено лишь несколько дней. Тем не менее, вы не будете продавцом очков в мире слепых, вы займете отведенное вам место и справитесь с задачей, иначе вас бы тут просто не было. Вы сильный человек и станете достойным Хранителем.

- Да, я справлюсь, - кивнул Тимур с воодушевлением, - и коль у нас так мало времени, давайте уже начнем, не откладывая в долгий ящик.

- Начнем мы завтра, - возразил Акил, - а сегодня, я расскажу вам о тех, против кого мы встали плечом к плечу. Вы должны знать своего врага.

- Про «Прозерпину» я знаю не понаслышке.

- Речь не об одной «Прозерпине». Я расскажу вам о ренегатах. Возможно, рассказ вам покажется похожим на легенду, но так было записано в «Книге Мудрости», ныне хранящейся в библиотеке Поталы. И вы должны об этом услышать.